Страница 2 из 19
Я оставил комментарии при себе. Насколько я знал, рента Мак-Феникса удовлетворяла самые взбалмошные причуды, а потребности он имел небольшие, даже с квартиры съехал несколько лет назад. Если б у меня была такая «нулевая база», не сидел бы я здесь…
– Я потерял герцогский титул, земли и состояние, – снова подслушал мои мысли лорд. – И получил взамен лишь имя мелкопоместного вассала. Но я понимаю: пустяки!
– Полагаю, вас больше задела иная потеря, – я с непонятным волнением следил за реакцией. – Ведь нежилое крыло фамильного замка с тех пор утрачено навсегда.
Его выдержка была великолепна. Мак-Феникс посмотрел на меня и сухо заметил:
– Вы повторяете ошибку доктора Эшли: придаете значение фантазиям впечатлительного юноши. Не стоит. Право, зря.
– Я стараюсь разобраться, милорд, – ответил я с мягкой улыбкой. – Я ведь ничего о вас не знаю.
– Ваша правда! – сэр Курт встал, спрятал в карман портсигар. – Но так как я не располагаю временем, будьте моим гостем, доктор Патерсон. Изучите пациента в домашней обстановке, поставьте диагноз. Убедитесь, что имеете дело с нормальным человеком, – и он положил на стол визитную карточку.
Я взял кусочек дорогой бумаги с серебряным вензелем. Мне предлагалось ехать в местечко Кингсайд, Пербек, графство Дорсет. Видимо, мое лицо выдало полное отсутствие энтузиазма, потому что лорд поспешил сгладить впечатление:
– Я живу в скромном доме возле моря. Свежий воздух, волны, бьющие о скальный берег. Заливчик, удобный для купания, пляж. Я мог бы отвозить вас в Лондон и обратно.
– Я подумаю, милорд, – заверил я, пожимая протянутую руку. – Но, признаться, вряд ли. Моя практика…
– И ваша красавица-невеста! – указал на фотографию Курт Мак-Феникс. – Ну что ж, надумаете – приезжайте. Или оставьте записку в клубе «Тристан»: я бываю там каждый день.
Пациент небрежно накинул шарф и вышел, не прощаясь. Я в задумчивости встал у окна, с интересом разглядывая спортивный «Ягуар»-кабриолет, припаркованный у подъезда. Не успела за лордом закрыться входная дверь, как в кабинет на цыпочках прокрался Френсис Слайт.
***
Инспектор Скотланд-Ярда жадно схватил визитку лорда, вчитываясь в каждую букву, как гадалка в линии руки.
– Я и не ждал такой удачи! – заявил он, наблюдая в окно, как Мак-Феникс садится в машину. – Он клюнул на подмену психиатра. Он предложил вам свой гостеприимный кров!
– Я не поеду! – категорически ответил я, игнорируя взгляды полицейского. – Я врач, а не ищейка, мы ведь уже говорили об этом. Вы ищете, я ставлю диагноз. Все просто!
– Знаете, почему он оставил квартиру в Мейфер и забрался в такую глушь? – резво отскочил в сторону инспектор. Внизу сэр Курт безошибочно вычислил меня в оконном проеме и вскинул на прощание руку. «Ягуар» взревел и рванул, взвизгнув колесами, пугая редких прохожих. – Этот лорд не умеет вести себя тихо, и образ жизни ведет неспокойный. Поступали жалобы от соседей, шли судебные разбирательства, кстати, он все время с кем-то судится, и вот: выплатил им пару крупных штрафов и свалил обратно в деревню. Его выжили из элитного района, сэр, так же, как выжили из фамильного замка.
– Как родственникам удалось лишить его титула и наследства? – невольно заинтересовался я, закуривая сигарету.
– Довольно темная история, Патерсон, – пожал плечами инспектор. – После смерти герцога в Палату было подано прошение об опеке над психически неполноценным родичем. К прошению прилагались выписки из истории болезни, подписанные лечащим врачом, ныне покойным доктором Эшли. Прошение утвердили, признавая старшего сына герцога шизофреником и кем-то там еще, не помню точно. Позже на суде Эшли отрицал какую-либо причастность к ходатайству и утверждал, что не подписал ни одной из указанных бумаг. Но дело Мак-Феникс выиграл не до конца: вызванные в суд светила психиатрии передрались и не смогли прийти к единому решению. Ему удалось лишь снять опеку семьи и отсудить солидный куш. Не думаю, чтобы он успокоился на этом. Вполне возможно, он рассчитывает на вас, доктор. На диагноз нового специалиста.
– Что ж… Попробую разобраться. Он интересный пациент.
– Вы должны принять его предложение, док. Мы просто не имеем права упускать такой шанс!
– Я не поеду! У меня практика!
– И красавица-невеста! – передразнил Френсис Слайт. Потом достал из внутреннего кармана пачку фотографий, разложил аккуратным веером на столе и отвернулся.
Я сел и просмотрел их, содрогаясь от ужаса и отвращения.
– Четыре девушки, док, – прокомментировал инспектор. – Убиты колющим оружием, обширные ножевые ранения в области сердца. И у всех на лицах одно и то же выражение ведомой на заклание овцы. Доверчивая улыбка. Это ведь ваша тема, не так ли?
– Вы думаете, это сделал Курт Мак-Феникс? Потомок королей? – не сдержал я иронии.
– Трое из убитых были лично знакомы с лордом. По некоторым данным, близко: ваш новый пациент весьма популярен у слабого пола.
– Ну, так арестуйте его!
Инспектор посмотрел на меня с укором. Должно быть, так я смотрю на больных, когда хочу упрекнуть за упрямство и глупость.
– Вы сами сказали, доктор, Мак-Феникс – потомок королей. Чтобы арестовать его, нужны очень веские доказательства. А убийца не оставляет улик. Вам нужно поехать, Патерсон. Пожить с ним под одной крышей. Узнать, чем живет, чем дышит. Мы будем держать с вами связь и придем на помощь, если понадобится.
– Как долго вы ловите маньяка?
– Почти два года, так-то. Три жертвы погибли одна за другой в течение семи месяцев, причем первая была невестой Мак-Феникса. Потом маньяк затаился. Четыре месяца назад была убита еще одна девушка, и дело передали мне. Что с вами, док?
Я замер у стола, взволнованно собирая снимки. Прошла бесконечно долгая минута, прежде чем я сумел облечь в слова догадку:
– Фрэнк, этих девушек объединяет одно: черные волосы и светлая кожа.
– Нет, мой друг, – возразил Слайт. – Этих девушек объединяет другое. Они убиты маньяком.
***
Вечер удивительно теплый. Свет фар разрывает в клочья сумерки, встречный ветер ласково гладит кожу. Он снижает скорость до жалких тридцати и наслаждается тишиной и покоем. Наконец, притормозив у обочины, закуривает, достает визитку и перечитывает еще раз. Улыбается медленной хищной улыбкой, странно преображающей лицо. Этот чудный вечер не должен пропасть впустую. К черту отдых!
Мотор воет, «Ягуар» визжит истеричным котом, выбрасывая гравий из-под колес, шоссе ложится под него, как самка в течке.
Он едет в Пул. Город то ли засыпает, то ли просыпается, его тишина кажется химерой. «Ягуар» привычно сворачивает в порт, живущий своей, отличной от добропорядочного города жизнью. Порт продолжает пить и трудиться, не слишком разделяя процессы. Машину провожают взглядами и подобострастно кланяются издалека. Небрежно запарковав «Ягуар» у подвального паба, он входит внутрь. У машины тотчас возникают темные фигуры добровольной охраны. Однажды у него угнали авто; через день вернули, выдав угонщиков и предлагая крупные отступные. Больше в подобные игры играть не пытались. С ним.
Заведение «Лагуна» он предпочитает именовать таверной. Здесь царит неистребимая вонь соленой рыбы, пахнет кислым пивом. Иногда – блевотиной и мочой. Табачный дым делит просторную залу на уютные коконы пространства. На расстоянии пяти футов предметы теряются в туманной дымке, а звуки гаснут, не в силах прорвать завесу.
Он садится у стойки; хозяин привычно ставит чистый виски в широком стакане. Присевшая неподалеку девушка привлекает внимание, цепляет, притягивает взор, будто сталь магнитит.
Почти сразу ей становится жарко под раздевающим взглядом незнакомца у стойки. Вот она неловко поправляет прядь волос, закладывает за ухо, скользнув тонкими пальчиками по мочке и ниже, по шее. Закидывает ногу на ногу довольно развязным жестом, от которого тут же краснеет, суетливо одергивая юбку. Лодыжка изящная, ступня в стоптанной туфельке аккуратная и крохотная, как у ребенка. Чудная девочка, нимфетка, школьница, сиди вот и гадай, сколько ей лет, как жаль, что он знает, кто она, нет интриги. Он смотрит на грудь, маленькую, округлую, затвердевшие сосочки так явно топорщатся под полупрозрачной блузкой. Дивная мода – не носить вульгарных предметов белья, скрывающих красоту! Впрочем, скорее всего ей не хватает денег – все ушли на юбку и чулки. Совсем ребенок, но подходит рост и вес, хороший вариант, работать можно.