Год Волчицы

- Что же ты творишь?

- Не думаю, что Кира мазохистка. Если бы она тебя ненавидела, отказалась бы.

- Откуда тебе знать? Она же бегает от меня полгода.

- Расслабься, а? Не хотел её искать – получи на блюдечке. И помиритесь уже наконец.

Я хотел спросить, почему она всё время нас сводит, но Марьям, послав мне воздушный поцелуй, уже скрылась.

Оглядевшись, я не увидел Киру, но зато заметил, что Арина танцует с парнем, который ещё утром не хотел идти на танцы. Она увлечённо слушала его рассказ о том, как ему нравится писать песни, и согласилась на предложение научить её играть на флейте.

Кира нашлась на балконе.

- Куришь?

- Как видишь. Мне всегда было интересно, как это, но не было ни денег, ни времени. Здесь же денег не нужно, а времени хоть отбавляй, вот и развлекаюсь.

- О здоровье, конечно же, не думаешь?

- Мне детей не рожать.

- Уверена?

- Я здесь надолго, забыл? Что бы ни хотел от нас всех Мом, меня это не касается, я вышла из системы.

- Выходящие из системы образуют свою систему.

- А любая система должна погибнуть, и мне плевать на всех остальных.

- Как твои поиски смысла жизни?

- Откуда ты знаешь? – на мгновение я снова увидел прежнюю, милую и открытую Киру, но через секунду она вновь надела маску презрительности.

- Должна же быть цель у твоего путешествия.

- Если бы я нашла, я бы не переезжала дальше.

- А чем тебя предыдущая жизнь не устроила? Девушки скучают, да и тебе нравилось их учить.

- Они справятся.

Затушив сигарету, она растворилась. Мгновенные перемещения удобны, но сбивают с толка. Да и гоняться за ней по всей планете Мом мне не позволит. Марьям, наверное, проще удалось бы поймать странницу. Хотя ей и ловить не приходится. Ничего, это был не последний разговор, ещё успеем всё обсудить.

3 глава

Через месяц ничего не прояснилось. Все чего-то ждали. Мом молчал. Кира путешествовала. Я наблюдал за ней по вечерам. Сможет ли она бросить курить, вернувшись с Лилеи? И вернёмся ли мы отсюда вообще?

- Не хочешь ли номер канала её планеты?

- Какой планеты? – не понял я. – Она же с Земли, как и я? Или на Землю тоже можно слетать?

- Нет, это было бы слишком просто! – рассмеялся Он. – Я про Милею. Думаю, Кира заслужила маленькое развлечение. Может, оно поможет ей вернуться к работе.

- Слушаюсь, повелитель. Вопрос лишь один.

- Задавай.

- Ты запрещал мне даже следить за ней?

- Но ты не перестал, и вряд ли перестанешь, пока не помиритесь.

- Есть ещё одна проблема. Она перемещается мгновенно, как же мне её поймать?

- Иди к Максиму Петровичу, ваша компания с ума меня сводит, всем нужна независимость! Только на день разрешаю. Не догонишь сразу – значит, не справился.

Максим Петрович, усмехнувшись, выдал мне три дня на подготовку.

- Старайся особо не светиться да не затягивай. Цветы-конфеты брать будешь?

- Да нет, спасибо, и так справлюсь...

У меня и без того есть кое-что в запасе.

Свёрток, который я просил в первый раз, лежал в нижнем ящике письменного стола в библиотеке. Тогда я считал, что первый же раз обращения к старику-учёному через внучек станет последним, ведь нехорошо обременять девушек и навязываться им. Тем не менее подарков там было немало: альбом в сиреневой бархатной обложке, который постепенно заполнился сделанными тайком фотографиями Киры, изящные часы на плетёном из тончайшей проволоки ремешке, серьги, выполненные в виде цветков в сияющих капельках росы, тонкий серебряный браслет и, наконец, обручальное кольцо с изумрудом. Всё это – семейные реликвии, доставшиеся мне от бабушки. Дедушка, известный ювелир, трудился по ночам целый месяц, чтобы создать украшения и сделать предложение своей возлюбленной, а она тем временем вклеивала его и свои фотографии в альбом и к каждой писала стихи. Удивление от того, что подарки они готовили друг другу одновременно, сменилось радостью, и, как в сказке, «жили они долго и счастливо».

Теперь самое время начать очаровывать.

«И снова здравствуй.

Надеюсь, никто не заметил, как я испугалась, увидев тебя. Вот уже полгода я избегала встреч, ездила туда-сюда, чтобы ты не успел догнать, остановить и поцеловать. Но мне всё чаще снится, что мы целуемся. А иногда и что похуже...

Танцуешь ты великолепно. Я чувствовала себя неуклюжей слонихой, честное слово.

А ещё у тебя очень приятный одеколон. Не знаю, как описать этот запах, но его хотелось вдыхать и вдыхать, не выпуская воздух из лёгких, сохранив в себе.

За последнее время я раз пять пересмотрела свои воспоминания о тебе. Как и во время прошлой ссоры, у меня слёзы на глаза наворачиваются при мысли, что я сама тебя отталкиваю. Но я должна, обязана. Не могу привязаться. Это слишком опасно.

Теперь вот новая напасть. Уже третье утро подряд нахожу на крыльце маленькие коробочки с бантами. Браслет, часы, серьги... Уж не от тебя ли? Слишком нежные и женственные украшения для меня, Марьям они бы подошли больше. Хотя сходив на бал в своём неудавшемся выпускном платье, я начала думать, что юбки не так и плохи. Подобрать что ли парочку... Решено, сегодня же пойду к деду.

Письма к тебе давно стали разновидностью дневника для меня. Здравствуй, дорогой дневник, я в племени Белок, просвещаюсь и ем правильную пищу. Они проповедуют йогу и сыроедение. Нет, даже не пробуй шутить, это не поедание сыра. Проросшая пшеница, вымоченные орехи и сухофрукты, свежие разноцветные овощи, семена – всё, что хранит в себе тепло солнца. Солнца сейчас очень не хватает, осень, дожди.

Ещё часто вспоминаю Колю. А вдруг, умерев здесь, попадаешь куда-то ещё? Местные аналоги ада и рая, может, там даже лучше, чем здесь? Другие боги, другие законы? Или, может, вовсе нужно умереть, чтобы на Землю вернуться? Но на самоубийство меня пока не тянет, совершенно не тянет.