Страница 25 из 114
- Сюда, брат! - позвал Элифас, а наперсточник выкрикнул:
- Иди за мной, если хочешь жить!
Йама развернулся и побежал, по крикам окружавших его людей он понял, что пес преисподней несется за ним. Он обогнул телегу и на мгновение ему почудилось, что Элифас и наперсточник исчезли. Но нет, они нырнули в небольшое круглое отверстие в стене. Тень Йамы мчалась впереди него, и он рванулся, словно догоняя ее макушку. Раскаленный свет бил ему в спину, пока он пытался пролезть в дыру у самого пола, затем что-то с клацаньем упало у него за спиной, и он оказался в кромешной тьме.
8. ПОВЕЛИТЕЛЬ
Через минуту захлопнувшаяся за Йамой крышка люка стала вибрировать, издавая глубокий чистый звук, и узкий проход, где они стояли, тесно прижавшись друг к другу, наполнился запахом раскаленного металла.
- Подними нож, хозяин, - сказал игрок. - Ты среди друзей. Следуй за мной. Люк сделан из кристаллического железа, но долго он не продержится.
Жесткий рыжий хохолок наперсточника с единственным тусклым светлячком чиркал по низкому потолку. Одет игрок был в ярко-красные леггинсы и мешковатую черную рубашку до колен. От него пахло, как от промокшего пса.
- Я готов, - произнес Йама. В его крови все еще не утихло волнение после такого неожиданного спасения. Когда Элифас взял его за руку, Йама вдруг заметил, что его бьет дрожь и он едва держится на ногах.
- Теперь моя очередь помочь тебе, брат, - сказал Элифас и обнял его за плечи, помогая идти за игроком. Они двинулись по туннелю.
- Что это за место? - спросил Йама.
- Подсобный коридор, - отозвался Элифас. - Говорят, такие проходы есть во всех частях Дворца, даже в покоях Иерархов. Но они так запутаны, а карты не сохранились, так что теперь ими редко пользуются.
Наперсточник оглянулся на них через плечо. Его длинное бледное лицо осветилось от сияния их светлячков.
- В общем-то, так и есть, - сказал он. - Однако ими пользуются значительно чаще, чем можно подумать. Люди многое помнят. Кстати, о памяти: ты меня помнишь, господин?
- Ты вчера играл в наперстки. Тогда на тебе была серебристая рубашка.
- Я слышал, что ты умен. Так оно и есть, - заметил игрок. - Меня зовут Магон, я пришел, чтобы помочь тебе. Мы тебя давно ждем, господин. Вчера ты стал убегать не в ту сторону. Мне повезло, что я снова тебя нашел. Ты знаешь, что за тварь ты разбудил? Ты ведь разбудил его, правда?
- Да, знаю. Он был в оракуле.
- В храме латрического культа? Мы и не думали, что хоть один из них еще действует, ну теперь-то, конечно, уже не действует... Оракул разрушился, когда сквозь него проломился пес преисподней.
Йама коснулся диска, висящего у него на груди. Наперсточник Магон заметил это движение и произнес:
- Он тебе не поможет, господин. Ведь это не чары.
- Я просто думаю, не он ли разбудил это создание. Женщина в Храме Черного Колодца сказала Йаме, что именно этот диск - древняя монета привлек ее к проему оракула.
- Полагаю, ты сам это сделал, - сказал Магон. - К счастью, ты вырос в Городе Мертвых, а не в Изе. Здесь, в Изе, слишком много оракулов и среди них значительно больше действующих, чем думают многие. Если бы ты воспитывался в Изе, боюсь, пес преисподней учуял бы раньше, чем ты был к этому готов. Но то был бы совсем иной мир, и в нем мне не выпала бы удача встретить тебя и поговорить с тобой.
- Такое впечатление, что ты много обо мне знаешь, - отметил Йама.
- И тебе повезло, что так оно и есть, - весело бросил Магон.
- И про пса преисподней ты знаешь...
- Совсем чуть-чуть, господин.
- Он как будто весь состоит из света, - сказал Йама. Что-то вроде того, - вмешался Элифас, довольный, что может хоть что-нибудь пояснить. Свет - это ведь тоже материя, только в другой форме. Какое-то время его можно удерживать в связанном состоянии. Если нам удастся держаться от него подальше, брат, то пес преисподней прекратит существование, как только связующая энергия упадет ниже определенного уровня. Или же он сумеет найти действующий оракул, получить оттуда новый заряд энергии и вернуться в то место, для которого оракулы служат окнами. Это ужасные создания. Они способны жить во внутреннем пространстве оракулов и в нашем мире тоже. Они проходят сквозь наш мир из одного оракула в другой, пронзая его, как стрела - воздух, конечно, если бы стрела могла превратиться в воздух, пока сквозь него летит, и вновь обернуться стрелой, поражая цель. Их первоначальной целью были аватары.
- А этот явился за мной, - сказал Йама.
- Да, неприятно, и не только для тебя, господин, - заметил Магон. Должно быть, он был заперт в пространстве оракула. Наверняка монастырь потому и построили вокруг этого оракула. Ведь перепутать шевеление пса преисподней с воздействием аватары очень легко. Подумать только, эти несчастные монахи тысячи лет молились орудиям собственных врагов! Какая горькая ирония, господин! Что ж, теперь они больше не поклонятся оракулу. Пес преисподней, явившись в мир, исчерпал все запасы энергии, еще остававшейся в оракуле.
- Такое впечатление, что на свету он набирается мощи, - сказал Йама. У него промелькнула ужаснувшая его мысль, что, стреляя в пса преисподней, люди лишь снабжают эту тварь энергией, и он добавил: - Может быть, тьма его убьет.
- Он никогда не был живым, - произнес в ответ Магон. - Так что убийство и смерть к нему неприменимы...
А Элифас заметил:
- Даже в лучах солнца он продолжает терять связующую энергию. Энергия солнечного света слишком рассеянна, она не может его поддержать. Примерно так же человеку не хватает воздуха на самых высоких пиках Краевых Гор. Я думаю, что твой образ впечатан в его сознание и он будет следовать за тобой, пока не иссякнут его силы. Надо спасаться.
- Конечно, это - кошмарное создание, - задумчиво проговорил Магон, - но оно очень древнее и легко теряет ориентацию. Если нам повезет, оно бросит или потеряет твой след или же память о тебе, а затем рассеется, когда связующая энергия упадет ниже допустимого уровня.
- Пока что нам не очень везло, - ответил на это Йама. - Полагаю, мне надо придумать, как его уничтожить.
- Ну, что касается этого, - заметил Магон, - то есть пути лучше, есть хуже, как сказала лиса заблудившейся в лесу курице. Сейчас пройдем здесь. Насчет воды не беспокойся. На той стороне сухо.