Соло

Сегодня, отыскав в огромной связке ключей необходимый, она надеялась попасть в Суд незамеченной. Однако на крыльце её уже ожидал Начальник Нел в своей форменной одежде с золотым судейским значком, который слегка поблёскивал на солнце.

–Я сказал "Уходи", Надин, – повторил он снова, – разве мы вчера не договорились?

Женщина припомнила их вчерашний разговор в темноте кабинета и посмотрела в сторону площади. С бокового входа был виден лишь её небольшой участок, с которого люди неспешно расходились по своим утренним делам. «Представь, что это обычный день», – кажется такой совет ей дал Начальник, теребя в руках рамку с фотографией.

Надин провожала жителей невидящим взглядом, оттягивая время. Мужчина опустил руки и осторожно подошёл ближе. Он очень старался быть строгим и всё утро настраивал себя на этот разговор, но растерялся. Нужно было говорить по душам, чего он не умел.

Начальнику Нелу было 70 лет. Он был сутулый, седой и бледный под стать своему возрасту, но во всём его теле продолжала существовать невидимая сила. Мужчина умел сердиться, гневно стучать по столу и заставлять себя слушать. Он работал в Суде уже 30 лет и за это время успел заслужить уважение и почтение, но потерял больше, чем приобрёл.

–Полагаю, ты приехала на машине… – рассеяно произнёс Нел.

Не поворачиваясь, женщина кивнула. Она прекрасно понимала, как сложно даётся пожилому человеку этот разговор, и нарочно молчала.

–Значит, видела машину Тома, – было непонятно, вопрос это или утверждение. – Он здесь, Надин. Это к лучшему.

После этой фразы, как он репетировал, нужно было положить руку на плечо и потрясти, стараясь приободрить. Но ничего не получалось. Он смотрел на медленные движения женских плеч и печалился. Слишком трудно ему это даётся, наверное, поэтому он и не стал врачом, как хотели родители. Стоило представить, что нужно говорить с людьми, утешать и дарить надежду, как он весь покрывался мурашками. Всё-таки существует некая профессиональная предрасположенность.

На Надин был форменный пиджак с серебряной эмблемой Суда, который она накинула поверх строго повседневного платья. Старик грустно улыбнулся. Как и говорила эта молодая женщина 25 лет назад «я никогда не появлюсь в Суде без формы», так и продолжала держать слово. Это вообще была её отличительная черта – уверенно и прямо говорить о своих принципах и никогда их не нарушать. Она соблюдала кодекс от начала и до конца. «Тогда, – в очередной раз задумался Начальник Нел, – зачем она пришла, если знает, что родственникам подсудимого нельзя присутствовать на заседании ни под каким предлогом?».

–Надин, – голос заставил женщину резко развернуться. Это было то, чего она ждала. – Надин!

Начальник Нел испуганно огляделся. Немолодая женщина, сложив руки в виде рупора, стояла в тени деревьев. Мужчина напряг зрение и, разглядев её, замахал руками, умоляя не кричать. На площади ещё оставались представители Министерства.

–Софи?! Почему вы не в зале?!

Женщина пожала плечами и заторопилась ко входу, шагнув в полоску солнечного света. Надин отметила, как поседели её густые роскошные волосы, которые она по учительской привычке продолжала завязывать в тугой пучок.

–Софи, ну что же вы!.. Присяжным нельзя опаздывать к заседанию!

Нел на крыльце нервно перетаптывался на месте. Он подал женщине руку, и она, поравнявшись с Надин, остановилась.

–Я не смогла пройти через толпу, и.. – казалось, что она извиняется, – …судья Соло, вы ещё здесь, значит, заседание не началось…

–Она здесь, потому что она не будет судить сегодня, – строго отрезал мужчина. – А вам бы, Софи Франкс…

–Да, я не буду, – перебила его Надин. – Я ждала тебя, Соф. Хотела увидеть.

Бывший учитель с непониманием смотрела на статную женщину. Она побаивалась её, до сих пор продолжая стыдиться своей привязанности к Лео. Надин и Софи старались не встречаться все эти 4 года, которые потратили на поиски по одиночке, но судьба часто сталкивала их в окраинных больницах, на автостраде, где они ловили машину, или в грязных хостелах, где они были первыми, кто уходил из номера ранним утром. Но за всё это время они обменялись меньшим количеством слов, чем сегодня. Надин безмолвно разрешила незнакомой женщине сделать поиски чужого ребёнка смыслом жизни.

«Для учителя нет чужих детей».

–Ты, наконец, увидишь его. Поздравляю, – её голос дрожал, и Софи стало невозможным стоять перед убитой горем женщиной. Она точно знала, что не достойна сегодня быть в Суде.

–Это неправильно… Может быть можно…

–О, прошу! – Нел закатил глаза и ещё раз указал на дверь. – Прошу вас, Софи, идите! Там сегодня министерский представитель, всё очень-очень-очень серьёзно!

–Иди, тебе нужно быть там, – выговорила Надин.

–Уверена? – Софи неосознанно протянула руку, собираясь утешить сильную женщину напротив, но вовремя остановила себя. – Думаешь, мне можно быть там?..

–Да, я бы, на твоём месте, уже сидела на холодной длинной скамье в зале заседаний, – отрезала судья.

Мужчина закивал. Он пристально посмотрел на Надин и нервно пропустил внутрь опаздывающую присяжную Франкс. Взглянув на часы, Нел понял, что пора. Бесчувственный к слезам и мольбам он ужасно жалел Надин. Он знал её ещё студенткой, 25 лет назад принял на работу в свой Суд и на днях порекомендовал Министерству на своё место. Он даже мог сказать, что привязался к этой мудрой женщине, которую знал ещё девочкой, но правила и уставы давно были для него выше всех человеческих отношений, заменили семью, дружбу и совесть. Собравшись с силами, он вытянул руку в сторону служебной парковки.

–Иди, дорогая.

Надин и не собиралась оставаться здесь дольше. Она молча развернулась и шагнула на ступеньку. Сегодня был её первый выходной за последнее время, о котором она мечтала и на который строила грандиозные планы. Надин должна была повидаться с внучкой в квартире у зятя и провести с ней целый день, а не пару часов между заседаниями в Суде, как раньше. Но планы рухнули, как только она открыла папку с предстоящим делом, а город оглушил гудок ночного поезда. Всё вдруг перестало существовать, замерло, затаило дыхание и померкло. Лео, как она и мечтала, вернулся в родной город, но вернулся не так, как она себе представляла.

Когда Надин подошла к зелёным насаждениям и повернула в сторону служебной парковки, Начальник поправил золотой значок на груди и набрал воздуха.

–Надин, здесь Саша!

–Хорошо, – незамедлительно ответила она, но слишком безразлично, чтобы Нел перестал волноваться.

"Хорошо? Когда в последний раз здесь что-то, действительно, было хорошо?..".

Он снова вспомнил о чемоданах в своём кабинете и мотнул головой, отгоняя мысли. Нел давно уже подумывал об уходе в отставку, но никак не мог найти в себе силы произнести свои мысли вслух: ни престиж, ни величина зарплаты не умаляли то, чем он пожертвовал, когда сел в высокое кожаное кресло в отдельном кабинете. Тогда это казалось чудом и стало единственным выходом из угнетающей всю его семью бедности, а превратилось в ворох сожаления, грусти, отчаяния и безысходности. То, что происходило в огромной серой коробке за его спиной, не давало ему никаких ответов и никаких оправданий. Когда-то и Нел верил в справедливость.

На своей должности он был зависим от Министерства и прекрасно знал, что, в конце концов, должен будет сообщить о своём решении уйти. Они запишут это во все протоколы и отправят ему маршрут-карту и пропуск в закрытый город, где он должен будет провести остаток жизни в изоляции от общества. Там он навсегда лишится контакта со своей семьёй. Хоть он и сделал шаги к этому очень давно, на большее до сих пор был не готов. Вот и молчал, заодно подыскивая себе преемника, без чего нельзя было оставить Суд.

10.

Странное здание, холодное изнутри и снаружи, сразу не понравилось Тому. Он шёл по длинным коридорам с квадратными окнами и смотрел под ноги, разглядывая начищенные ботинки. Они то выходили на свет, то снова прятались в тень. Ему очень хотелось остановиться, но в голове звучало «Министерство будет довольно тобой, Том, и не предпримет никаких строгих мер».