Соло

Так было обычно. Под летним солнцем или с завываниями осеннего ветра люди собирались на площади, чувствуя неизвестное влечение к месту скромного, но всё же зрелища. Это любопытство задавало настроение города, и где-то даже было выгодно, чтобы человек неосознанно противопоставил себя очередному несчастному и спрятал чувства поглубже. Где-то искренних чувств боялись больше всего.

Этим утром солнце пыталось осушить брусчатку после прошедшего накануне дождя, и поредевшая листва на деревьях дышала влагой, а на площади перед Судом собрались даже те, кого не так часто встретишь на улицах Города. Каждый выслушивал версию своего соседа, но уже наверняка знал, кого ночью доставил поезд. Все с нетерпением оглядывались на дорогу и ждали, когда из-за угла появится автомобиль. В этом Городе все знали друг друга и были знакомы всю жизнь, поэтому и помнили, как Лео Соло сбежал из дома в свои 14 лет.

7.

Прошло 4 года с того дня, когда Лео по этим улицам ушёл на поиски приключений. По крайней мере, тогда он назвал своё путешествие именно так. Он и не думал, что когда-нибудь придётся вернуться назад, поэтому и никак не представлял своего возвращения.

Сегодня это ему помогало. Он прижался к прохладному стеклу автомобиля и ясным взглядом смотрел на знакомые городские пейзажи. Увиденное казалось ему нереальным, будто бы кадр за кадром ему показывали то, из чего он давно вырос и что позабыл. Поездка больше походила на игру в ассоциации, и Лео, который не спал всю ночь, старался собраться с мыслями.

Автомобиль проехал большой перекрёсток и свернул на узкую улицу с маленькими магазинчиками. Жалюзи на окнах были опущены, и мокрые стулья стояли на столиках закрытых кафе. Город казался безлюдным, но Лео это никак не смущало. Он не знал, сколько было времени, и пора ли было жителям приниматься за работу. Ему было всё равно, пора или нет. Где-то в глубине души парень понимал, каким событием мог бы стать его приезд в Город.

Водитель, который сидел за толстым коричневым стеклом, громко выругался, и Лео посмотрел вперёд.

Дорогу медленно переходил пожилой мужчина в серой шляпе. Он торопился, но, поравнявшись с машиной, боязно посмотрел на неё, и встретился взглядом с Леонардо. Его морщинистые руки слегка подрагивали, и тонкими пальцами он придерживал манжет своего пальто. Он смотрел в течение нескольких секунд, и парень точно не знал, видел ли он его, но рука неосознанно поднялась в взмахе приветствия. Водитель громко посигналил, и старичок, дёрнув плечом, зашагал дальше. Лео лишь успел заметить, как его губы сложились в едва заметную добрую улыбку.

Эрл шёл в сторону своего книжного магазина неподалёку, и от одного вида этого милого пожилого человека, на душе у парня стало немного легче. Всего на пару секунд, пока автомобиль с громким гулом не помчался дальше, прибавляя скорость. На экране навигатора высветилось сообщение о задержке, и водитель заторопился.

С дядюшкой Эрлом их связывало много тёплых воспоминаний из детства. Лео любил читать и часто приходил в его тёмную книжную лавку, где пахло сыростью, пылью и крекерами. На стеклянном прилавке рядом с кассовым аппаратом всегда лежала открытая пачка печенья, и Эрл, отдавая сдачу, всегда угощал ими Лео. Из вежливости мальчик всегда с улыбкой отказывался. Всегда, кроме того дня 4 года назад, когда он пришёл за книгами для своего путешествия.

–Возьму несколько, – своими тонкими пальцами он нырнул в шуршащую упаковку и вытащил несколько квадратиков. – Вкусное?

–Ооочень, – протянул Эрл и улыбнулся ртом с парой золотых зубов.

–Тогда возьму.

–Голоден?

–Придётся поголодать, скорее всего, – бросил Лео через плечо, открывая дверь книжного магазина.

Тёмное помещение залилось мягким звоном колокольчиков.

–Скажу твоей маме, чтобы лучше тебя кормила, – он залился своим тёплым старческим смехом.

Чем больше автомобиль приближался к Центральной площади, тем более оживлёнными становились улицы. Лео рассматривал прохожих, и вдруг так отчётливо вспомнил голос матери и тепло её мягкой ладони. Откинувшись на сиденье, парень растерянно уставился перед собой. Впереди показалось здание Суда, и он впервые за утро задумался о родителях.

«Дом там, где нас любят» – это была любимая фраза матери. «Ты должен стать мужчиной», – фраза отца. Первые слова Лео берег и нёс в сердце всё детство, а вторые засели в нём незадолго до побега. «Путешествия», – поправил себя он. Почему мозг так долго не подпускал эти образы родителей? Знакомые улицы, дома, магазины, парки с раскидистыми деревьями, которые уже начинали по-осеннему прекрасно редеть, но ни намёка на волнение о родных. У Леонардо Соло были сёстры и племянница, но сейчас всё это казалось пустым и бессмысленным, и он уже не был уверен, имело ли это смысл для него хоть когда-нибудь. Он о многом старался забыть, а что-то легко вычеркнул из памяти.

Но до сих пор он точно помнил, что слова матери были для него непреложной истиной, только вот домом, где любят, для мальчишки из семьи судей стал Город, а не та бетонная коробка, которую построил отец. Эти дороги, перекрёстки и проспекты со случайными названиями были пронизаны воспоминаниями и любовью. Он рос на улице, где легче всего было не думать о внутреннем, отдаваясь на волю внешнему движению, городскому шуму, гулу и грохоту. Здесь чувствовалась жизнь. Город знал Лео как шустрого мальчугана, который всегда был готов помочь, и жители, незнакомцы никогда не требовали от него делиться болью, которая сидела внутри.

Его называли «ёжиком» за стрижку и характер. Он умело прятал своё острое оружие в виде взрослой осмысленности, но если любил, то был самым добродушным. А Лео любил. Жить, бежать, переводить через дорогу, участвовать в организации обедов для бездомных, работать доставщиком за бесплатный ужин. Все точно знали, что он любит Город, как и все здесь, но когда Лео уходил в тот вечер, он даже не думал возвращаться.

Машина остановилась возле громоздких ступеней здания Суда, и Лео уверено шагнул на их влажный мрамор. Охранники уводили с лестницы пару зазевавшихся зрителей, а на площади стояла толпа. Парень чувствовал взгляды каждой клеточкой тела и не ощущал себя дома. Люди смотрели на него без той любви, о которой твердили. Лео боялся обернуться и посмотреть в глаза, полные удивления, разочарования и любопытства. Так и замер в окружении гула голосов, из которого было невозможно понять, о чём они говорят. Лео догадывался. Он слишком хорошо знал этих людей и, если прислушаться, даже мог вспомнить знакомые интонации, но напрягать слух не хотелось, будто мгновенно в теле не осталось сил.

Охранники, отогнав подальше от лестницы самых любопытных жителей Города, встали по бокам подсудимого и синхронно шагнули вверх по ступеням. Лео безвольно посмотрел назад, разглядев знакомых: с кем-то он обсуждал новости, когда подрабатывал разносчиком газет, кто-то угощал его бесплатной выпечкой, когда Лео работал в сфере доставки, кого-то он даже называл другом детства. Все эти люди заполнили собой огромную площадь, по которой маленьким ребёнком Леонардо гонял голубей в ожидании родителей. «Всем привет», – прошептал парень, когда один из конвоиров заметил заминку в движении и окликнул его.

–Слышишь? Ты!

Часы на здании Суда показывали 9 утра. Мужчины в форме переглянулись и остановились на несколько ступеней выше Лео. Спускаться во время доставки подсудимого было не по протоколу.

–Леонардо Соло!

Второй конвоир, старше по званию, обязан был действовать в подобной ситуации. Его громкий голос накрыл площадь, отозвавшись эхом в густой кроне деревьев и в воспоминаниях людей, которые вдруг синхронно замерли и затаили дыхание. Их догадки подтвердились: парень в окружении конвоя – всё-таки Леонардо Соло, сын судей. В резкой тишине кто-то из толпы громко воскликнул. Лео медленно поднялся и поравнялся с конвоирами, едва касаясь их мускулистых рук своими худыми плечами, и они втроём зашагали дальше.

Осанка, по мнению наблюдателей, выдавала тяжёлый проступок. Волосы Леонардо были длиннее, чем раньше, и это скрывало возникшую сутулость. Все переглядывались, изучая эмоции соседей, и вспоминали, как когда-то давным-давно по своей человеческой доброте угощали подсудимого выпечкой или благотворительным ужином. Никто не принялся раздавать ярлыки и нарекать Лео «преступником», но каждый вдруг наполнился воспоминаниями и пытался отделить собственный эгоизм от искреннего сочувствия. Людям бывает необходимо напомнить о том, кто они на самом деле.