Живая тьма

– Да, почему бы и тут не перекантоваться?! – согласился я.

Дверь вроде бы надежная, металлическая с приличным на вид замком. Тут, по крайней мере, можно было закрыться. – Ох, а тут… еще и вкусняшек завались…

Закрыл дверь и обвел фонарем стеллажи. Тут везде были печенюхи да конфеты, самых разных сортов и калибров. Просто рай для сладкоежек. Открыл для девочки первую попавшуюся коробку с конфетами «Аленка».

– Вот, шоколадины, смотри! Хочешь? – она кивнула, отсыпал ей горсть.

Сам есть не стал, к сладостям уже несколько лет как равнодушен. А девки без сахара – я по своей дочке знал – просто не могут.

Волчонок была довольна: сидела, улыбалась и жевала конфеты. Вот так чудеса, вот так «Аленка»! Наша коммуникация с ребенком становилась сталебетонной. Глядишь, скоро и заговорит!

Присел на стоящий рядом со стеллажами ящик, девочка устроилась рядом. Из источника света у нас пока был только ручной фонарь, надо будет поискать батарейки к нему, а пока было время передохнуть и наконец обсудить наболевший вопрос.

– Прости, что спрашиваю, но ты… ты не можешь говорить? – спросил я, и глаза Волчонка, секунду назад сиявшие от удовольствия, погрустнели. Она еле заметно кивнула. – Ох, прости! Я такой неуклюжий, не только в движениях, но и в общении. Мне часто не хватает хороших манер. Я не хотел сказать, что ты чем-то хуже, чем остальные дети. Наоборот, ты… ты уникальна, я считаю. И вообще слышал, что некоторые немые дети умеют общаться и без помощи голоса… Блин, я опять какой-то бред несу… Ты прости меня… если что!

На секунду повисла тишина.

«Спасибо за конфетки, они вкусные!»

Блин, я точно видел, что этих слов девочка не произносила. Ее губы не шевелились!

– Но… Как? – это все, что я мог выдавить из себя в этот момент. Достал горсть конфет из коробки и начал жевать, даже не замечая, что безбожно чавкаю в это время.

«Я не знаю», – девочка помедлила на секунду, но губы по-прежнему не двигались – весь разговор происходил непосредственно в моей голове.

«Да и никто не знает…»

– Как… как тебя зовут?

«Диана… Так меня звали… раньше» – ответила девочка. При этом она жевала конфету – я все еще не мог привыкнуть к тому, что она так запросто попадает в мою голову. Вдруг она и мысли мои может читать?!

«Могу, но не всегда», – снова голос в голове. Успел только открыть рот, как она добавила: «Мне страшно. Вы – взрослые – часто думаете о страшных вещах. Я боюсь заходить к вам в головы».

Эти слова потрясли меня. Попытался вспомнить, что я такого успел подумать в последнее время, но ничего на ум не приходило. Наоборот, может именно благодаря моим мыслям – о семье, к которой я так стремился мысленно вернуться, – она и поверила мне. Это язык может врать, а разум – нет.

«Диана, где твои родители?» – этот вопрос я впервые попытался задать без помощи слов, просто «проговорив» его в своей голове. Мне даже показалось сначала, что она меня не услышала, потому что тишина несколько секунд стояла не только вербальная, но и мысленная.

«Их нет!»

Волчонок отвернулась и стала перебирать обертку от конфеты. Похоже, сейчас не самое лучшее время выяснять, что же с ними случилось, поэтому сменил тему разговора.

«А почему ты до этого молчала?»

«Я боялась… боялась тебя. Думала… ты один из них, из этих…» – и тут девочка опять «замолкла».

«Ты пыталась узнать, не причиню ли я тебе вреда?»

Она не стала «отвечать», а просто кивнула. Вздохнул и собирался задать еще «вопрос», как у двери что-то звякнуло.

«Черт! У нас гости!»

Учитывая, что шелеста – обязательного маркера присутствия монстров – в голове не было, то вряд ли к нам пожаловали твари. Хотя в данном случае еще непонятно, с кем встреча будет страшнее – времена нынче уже не те: люди сами могут быть хуже любой твари.

Фонарь пришлось вырубить.

«Сейчас проверю, кто там. Пообещай мне, пожалуйста, что ты будешь здесь!»

Волчонок кивнула – и я медленно приоткрыл дверь. Свет внутрь магазина практически не попадал, пожарище на улице постепенно гасло. Прислушался – тихо!

На цыпочках, ступая очень осторожно, я добрался до ближайшего прилавка… и опять услышал звон.

Отсюда уже была видна входная дверь: слегка приоткрыта. Похоже, что швабра отпала сама собой, просто вывалилась из ручек, поэтому дверь и открылась. А звенел на самом деле колокольчик над входной дверью. Когда мы заходили, то я не обратил на него внимание. Придется заново учиться правилам безопасности в этом изменившемся на 666% мире.

– Никого нет! – выдохнул я напряжение, которое успело скопиться внутри. – Это просто колокольчик…

Но не успел я договорить, как что-то влажное ткнулось в руку.

– Твоюшшшмааать! – от неожиданности я аж подпрыгнул и ожидаемо очутился задницей на полу.

Передо мной в темноте блестели два нечеловеческих глаза.

Так мы и смотрели друг на друга – я и существо, которое подкралось так тихо, что не слышно было ни звука. Смотрели до тех пор, пока влажный и шершавый язык не лизнул меня в лицо.

– Блин, да это собака! Бооооооольшая собака! – но Волчонок и так уже была рядом и гладила заблудшего пса по загривку. Глаза псины были добрыми, и я расслабился, поняв, что никакой опасности животина для нас не представляет. – Ну, ты меня и напугал, барбосина ты эдакая!

А девчушка тем временем уже выудила из кармана конфету, распечатала и дала псу. Такой здоровой псине она была на один зуб. Пес проглотил конфету и завилял хвостом, выпрашивая лакомство.

– Хочет еще, – рассмеялся я и начал вставать. Включил фонарь, предусмотрительно направив его себе под ноги, чтобы не напугать животное.

Только сейчас мне удалось рассмотреть его: немецкая овчарка, на вид раза в полтора больше тех, которых я привык видеть на вокзалах в составе пешего патруля полиции. Но выглядел пес вполне добродушно, лизал руки Волчонка, несмотря на огромную рваную рану на правой стороне брюха. Кровь уже запеклась, но видно было, что досталось овчарке изрядно.

– С кем же ты так воевал, дружок?! – я погладил собаку за ухом. Пес высунул язык – и снова лизнул меня в лицо. И в этот раз я был рад такому откровенному проявлению чувств. – У меня конфет нет, это все вон.... у Волчонка спрашивай.... Она в нашем отряде заведует обозом.

Девочка повернула голову на меня и подняла бровь.

– Да шучу я, шучу. Ладно, знакомьтесь тут! А я пока пойду, поищу батарейки.

Нашел их быстро. Стойка у кассы с неизбежными для подобных мест «энерджайзерами» была полнехонька. Сгреб в охапку все упаковки и двинулся дальше. Затем, затарившись консервами так, словно предстояло пережить не один, а минимум три апокалипсиса подряд, я тащил тяжеленную сумку к нашему убежищу на складе, где Волчонок-Диана уже вовсю кормила пса колбасой.

– Это же сервелат, блин! Смотри, как бы его не вырвало в итоге, – увидев в ответ две пары счастливых глаз, смотрящих на меня из темноты, понял, что они этого-то вот точно нисколько не боятся. Лопают так, что за ушами трещит!

«Он не против».

«Вижу, но ты должна знать, что собаки не знают чувства меры, – я тоже перешел на «мысленный» язык. – Так что осторожнее с этим. Вообще в магазине должна быть и собачья еда, уж на то пошло. Хочешь, схожу за ней?»

«Да. Макс будет не против!»

– Макс? Ты уже и имя ему дала, то есть… кличку?

«Да. Он похож на пса, который живет… жил у моей бабушки. Как ты думаешь, с ним все в порядке?»

Врать тому, кто умеет читать твои мысли, было бесполезно.

– Не знаю, но мне хочется верить, что с ним все ок. Мы же не знаем, как в других местах, такая же ерунда творится… как здесь или нет.

И тут снова мои мысли вернулись к семье, которая была одновременно так близко, и так далеко от меня. Казалось, мы теперь находимся на разных полюсах планеты.

«Ты думаешь, они погибли?» – от этого мысленного вопроса Волчонка я отшатнулся, как от прикосновения к раскаленному чайнику, и поспешил отогнать дурные мысли. Как всегда, эта попытка потерпела поражение – самому себе тоже сложно врать. Как и Волчонку.