Страница 4 из 28
– А потом в одном кабинете, на бордель дореволюционный похожем, наблюдал приватный танец для одного подпитого толстяка. Девка честно по нему ёрзала, тёрлась всякими образами, а глаза у неё пустые-пустые… Как у меня при жизни, когда тёща отчитывала. На работе она.
– Так это и есть работа! – наконец-то смог собраться Иванов. – Она так деньги зарабатывает. А в некоторых клубах можно её и того… за дополнительную плату.
– А я к чему? – взвился призрак. – Проституция сплошная! И легальная! И вообще, я не понимаю, какой смысл на голых девок пялиться? Их надо… ну, ты понял, по согласию только. А смотрелками ограничиваться – извращение полное. Противоестественно для нормального мужчины! Вредно для здоровья! – последние слова он почти прокричал, а потом, снова успокоившись, добавил. – Совсем вы с вашими интернетами сбрендили. Любитесь СМСками, как неживые, а любовь айфонами меряете. Потому и лесбиянство процветает – я по твоему телеку видел. Вон, в Европе парад целый провели. Народу как на Первое Мая припёрлось… И я их понимаю! А куда бабонькам деваться, если вы вместо девичьих постелей, где по логике до седьмого пота вкалывать должны, отлыниваете на танцовщиц голых глазеть?! Извини, дружище, я не так воспитан. Мне одних смотрин мало. Мне или всю программу подавай, с от и до, или даже звать не надо. К полумерам не привык.
Сергей обиделся. Нет, точка зрения умершего в прошлом веке человека ему была вполне понятна, однако своё время в обиду давать – последнее дело.
– А при тебе всё чинно-благородно было? Может, ещё до свадьбы ни-ни и сексменьшинства только в специальной статье УК существовали?!
– Да нет, конечно, – грустно улыбнулся Антон, предаваясь воспоминаниям. – Разврат тот ещё стоял… Но не прилюдно! Никто свои причиндалы не выпячивал… Даже проще было: если пятница или выходные – идёшь на танцы при текстильной фабрике, если будний день – к их общаге с парой пузырьков сладенького заявляешься и всегда тёплое местечко найдётся. Девчонки ведь тоже живые, им любви хочется, да и организм требует… А вот так, в одних трусах скакать перед всеми – такого не было. И не надо про красивое женское тело байки плести! Для этого Эрмитаж с Третьяковкой есть. Иди, любуйся, там всяких хватает. В общем, дерьмо ваш стриптиз. А мужицкий ещё хуже.
– Старый ты ретроград, – вздохнул Иванов. – Забей! Нравится людям – пусть смотрят, тебе не нравится – не смотри! Но в чём-то ты прав…
Швец усмехнулся.
– Я знаю. Пошли по стопарю вмажем. А там посмотрим, как события развиваться станут. Не будет же этот… стрипиздёр в странном шлеме до утра наших ведьмочек развлекать. Да! – спохватился инспектор. – А что ты там высмотрел, когда к музыке ходил?
Приятель неопределённо пожал плечами.
– Да стандартно всё. Молодое дарование со своим ноутбуком – видимо, студент на подработке. Сумка с подарками. Я краем глаза глянул – косметика всякая, судя по виду – дорогая. Ничего не обычного, на всякий случай даже просканировал.
– Тогда нормально. Пошли внутрь. Скоро, по идее, закругляться там должны. Во всяком случае мы до 24.00 на службе, а дальше пусть как хотят. У тебя какие планы?
– Ни каких. Спать лягу. Устал я от этого шума. Утром домой, если ничего не случится.
Швец потянулся, позёвывая.
– Тогда я в город. Прогуляюсь. Похожу, поброжу. Скучно…
Когда инспекторы вернулись к своему столику, веселье в зале достигло апогея. Женщины, что называется, пошли в разнос. Они извивались вокруг танцовщика, гладили его, некоторые даже пытались облизать. И только самые пожилые сидели на местах, по-прежнему добродушно посмеиваясь.
Часы в смартфоне показали полночь. Не сговариваясь, Антон щёлкнул водочной пробкой, а Сергей пододвинул сиротливо пустые рюмки. Выпили. Потом ещё. Происходящее стало их забавлять.
Повторили, но аккуратно, без скоростного накидывания. В этот момент музыка из динамичной стала медленной и Дарт Вейдер, так и не снявший своего шлема, начал вручать подарки. Делал он это мастерски, ни на секунду не прекращая танца.
Наконец, выдав последний набор для ремонта красоты, он плавно подхватил с пола свой плащ и исчез из зала. За ним тихонько свалил и паренёк с аппаратурой. Наступила тишина.
– Ну всё, девоньки! – неожиданно зычным голосом обратилась к присутствующим Яга. – Хорошего понемножку. Я искренне рада, что мы все здесь сегодня собрались, отдохнули, повидались. А теперь спать.
Женщины недовольно заворчали, определённо требуя продолжения веселья, однако старшая оказалась бабушкой жёсткой.
– Нет! Нам по договору завтра к десяти часам утра надо освободить помещения, другие заезжают. Семинар какой-то планируется или тренинг роста личности для дураков, потому не разойдёмся сейчас – утром попросту не проснётесь! А мне с администрацией разбираться никакого интереса нет. Кому не терпится продолжить – вызывайте такси и езжайте в город. Хе-хе… Только пока машина сюда приедет – утро наступит. Так что советую подумать. Всем спокойной ночи!
Ослушаться Ягу никто не посмел. Ведьмы угрюмо стали расползаться по номерам.
– Вот и всё, – сказал Антон. – На удивление обыденное мероприятие этот Ведьмин Круг. Не скрою, ждал большего, но и так тоже хорошо. Ладно, разбегаемся каждый по своему плану.
– Давай, – подавив зевок, согласился Иванов. – Утром, часов в семь, разбуди.
И пошёл спать.
Однако заснуть у Сергея не получилось. Только он устроился поудобнее на узенькой коечке, как в дверь постучали. Чертыхаясь про себя, открыл. На пороге стояла довольно симпатичная ведьма его возраста с бутылкой шампанского, двумя бокалами, небольшой коробочкой резинотехнических изделий и шальным взглядом. Парень даже имя её вспомнил: Элла. Она несколько раз за прошедший вечер подкатывала к столику инспекторов с предложением потанцевать, не теряя, впрочем, приличий.
– Я войду? – томным, утверждающим голосом заявила девушка и ловко просочилась в номер.
Иванову оставалось только пожать плечами и закрыть за незваной гостьей дверь. «Может, что-то и есть в этих отношениях модели текстильной фабрики» – подумалось ему.
В пустой номер Швеца тоже кто-то ломился. Долго, даже помогая себе каблучками. Но не срослось…
… Через три часа мокрый, потный и зацелованный везде Сергей, почти мурклыкая от нежданного удовольствия, направился в душ, а когда вышел – то лишь печально вздохнул. Элла спала, умаявшись от алкоголя и бурной ночи. Красиво, по кошачьи растянувшись и разметав свои длинные волосы по подушке. Места на койке рядом не было.
Тихо одевшись, инспектор не придумал ничего лучше, чем пойти на улицу и покурить. Ну не будить же такую хорошую женщину и не прогонять по-хамски из номера! Нужно хоть немного оставаться джентльменом.
Без особой надежды постучался к Антону – тот ожидаемо отсутствовал. Наверное, болтается сейчас по ночным аллеям городского парка, проветривая голову.
Об этой привычке товарища Иванов знал уже довольно давно. Находила на призрака с материальными допопциями иногда депрессия, проявляющаяся в тоске по прошлому, по нереализованным мечтам, по своей семье. Вот и лечился он как умел – одиночеством и прогулками. Обычно помогало. Мёртвые тоже люди, как бы странно это не звучало.
На улице Сергей, поёживаясь от предрассветной прохлады, по привычке осмотрелся, активировав Печать. И очень сильно удивился, обнаружив почти прозрачную сеть из неосязаемого мрака, окружившую здание пансионата. Шум подымать не стал, как и развоплощать находку. Напротив, принялся всесторонне её изучать.
Минут через пятнадцать осмотра до него дошло – это же сигнализация, оберегающая мирный сон собравшихся. Надо же! Не так просты ведьмочки, раз не поленились такую защиту сварганить и поставить!
Ещё через час стоять на свежем воздухе надоело окончательно, и Иванов направился к себе в номер. Зачем – и сам не знал. Эллочку он будить не собирался, просто надо было себя хоть чем-то занять.
Койка оказалась пустой, одежда гостьи отсутствовала.
– Ушла, – с неожиданным облегчением подумал парень. Ему совершенно не хотелось невнятных утренних разговоров с сожалеющей о своей пьяной выходке женщиной. Всегда сожалеют, Иванов точно знал. Ищут оправдание своим поступкам в обвинении других, или, умело вгоняя мужчину в чувство непонятной вины, пытаются таким образом подцепить его на крючок дальнейших отношений. Нет уж, фигушки! Ушла – значит ушла. Он ни при чём, даже кровать свою уступил!