Электро

– М? – Шарлин приподняла бровь.

– Вы обвиняетесь в противодействии полицейским при исполнении служебных обязанностей!

– Ну, а что вы тогда встали так далеко? – теперь актриса поднялась с бревна и встала лицом к служителям закона. Эдгар занял место рядом с ней. – Подойдите, да задержите нас.

От взора литератора не укрылось, как при этих словах, один из парней машинально притронулся рукой к паху, а его лицо исказила мимолётная, но ясно читающаяся гримаса боли. Тем не менее, полицейские достали дубинки и решительно пошли на них.

– Пытайся подольше протянуть время, – сквозь зубы бросила Шарлин Эдгару, и, сорвавшись с места, словно электроракета, побежала прямо на того, чья промежность уже ощутила её удар.

Парень на мгновение опешил, отголоски боли вернулись новым приступом, но неимоверным усилием воли, он вернулся в реальность, и принялся отмахиваться от Шарлин дубинкой.

К счастью для женщины, актёрская профессия требует от человека не только красивого тела, правильных черт лица, и умения говорить устами своего персонажа так, чтобы ему поверили, но и некоторых других навыков, которые пригодятся по сюжету нового блокбастера. Так в одном из электрофильмов она играла девушку, за которой намеренно охотился маньяк. По сюжету персонаж Шарлин посещал курсы самообороны. Однако, дабы сильнее вжиться в роль и отыграть всё по-честному, женщина на самом деле в течение года ходила на курсы. С той лишь разницей, что это были не курсы самообороны, а самые, что ни на есть курсы боевых искусств. Конечно, вряд ли она смогла бы сравниться в этом с Арнольдом, но вот какое-то время противодействовать напыщенному юнцу – вполне.

Шарлин ловко уворачивалась от ударов, и дубинка свистела всё время в нескольких сантиметрах от неё. Изловчившись, актриса наугад пнула полицейского ногой. На этот раз она не попала столь точно, как в предыдущий, поэтому парень лишь отшатнулся, но даже не упал. Улучив момент, женщина глянула в сторону Эдгара.

У писателя дела обстояли значительно хуже. Да, конечно, он на несколько страниц мог описать сцену драки, но вот сам не дрался никогда. Более того, из-за отсутствия кисти правой руки, это и вовсе становилось проблематичным. Полицейский даже позволил себе ухмыльнуться, подходя к нему. Конечно, в прошлый раз служитель правопорядка потерпел поражение, но это совершенная случайность: не может служитель муз, да ещё и с единственной рукой противостоять молодому парню, пусть и вооружённому всего лишь дубинкой.

Полицейский подошёл к литератору почти вплотную и замахнулся. Эдгар присел, и на уровне инстинктов прикрылся руками, прижимая культю к лицу, а здоровую оставляя барьером между ним и резиновой дубинкой.

Полицейский расхохотался.

– Что-то ты не такой ретивый, как до этого. Может, обойдёмся, и ты добровольно дашь надеть на тебя наручники? – парень был не из лучших представителей своего рода, не чужда ему была и жестокость, но вот избивать безоружного инвалида ему претило.

– Наручники? Ты серьёзно? – Эдгар даже привстал, и выставил теперь вперёд правую руку. – И как они помогут в моём случае?

– А, да, чёрт! Об этом я как-то не подумал.

Воспользовавшись секундной замешкой мальчишки в форме, мужчина попытался ударить его ногой в пах, как до этого сделала Шарлин, но у него не было той прыти, да и замысел его читался во всех движениях.

– Ах, ты! – полицейский вовремя отскочил. – Ну, теперь не жди снисхождения! Получи, зараза!

Несколько раз служитель закона огрел Эдгара дубинкой, после чего тот повалился наземь и затих. Поразмыслив пару секунд, парень в форме достал наручники и пристегнул беглеца к себе. После этого он обернулся, посмотреть, как обстоят дела у его напарника, и тут же пожалел, что по факту приковал себя к туше писателя, и никак не может помочь коллеге.

А у того тем временем наметились очевидные проблемы. Шарлин наскучило скакать по полянке, словно молоденькая обезьянка, уклоняясь от ударов, и она перешла в наступление. Памятуя слова инструктора на курсах, она прощупала слабые места в обороне противника, и начала продавливать их. Сказать по чести, у того было всего одно слабое место, но во всю оборону, потому что её не было, как таковой. Ну, не приучен был этот мальчишка к тому, что кто-то может усомниться в его власти, и попросту начать пинать, как безродного щенка. Он вот-вот мог оказаться на земле, причём, побитый женщиной.

Видя такой расклад, парень, практически сидящий на писателе, вскочил, снял наручник со своей руки, огляделся, и пристегнул его к суку ближайшего дерева. На это ушла минута драгоценного времени, потому что писателя пришлось дотащить до этого самого дерева и прислонить к стволу.

А его коллега уже был на земле. Дубинка перекочевала к Шарлин, и девушка с оттяжкой лупила парня по филейным частям, прикрикивая на него.

– Что ж ты делаешь, мужлан неотёсанный?! Не говорила тебе мама, что нельзя к людям приставать?! Захотел свежей девчатины?! Да я тебя сейчас…

Удар дубинкой по почкам прервал её излияния. Она слишком увлеклась местью мужчинам в лице паренька в форме, поэтому не заметила, как его напарник подоспел на помощь. Выронив дубинку, женщина пошатнулась, и схватилась за спину.

– Ну, паскуда, – прошипела она сквозь зубы.

Следующий удар пришёлся уже по голове, и она взвыла от боли.

– Сейчас я научу тебя уважать полицию! – проговорил блюститель порядка, снова замахиваясь.

– А-А-А-А!!! УБИВАЮТ!!!

Молодому парню показалось, что внутри его головы разорвалась шумовая граната, которая напрочь вынесла не только барабанные перепонки, но и часть мозга. Все остальные звуки стали глухими, или исчезли вовсе. Он увидел, что женщина набирает воздуха для нового крика, и ринулся к ней, дабы не дать этим чудовищным, всё оглушающим децибелам вырваться наружу.

Второй раз огласить лес всей мощью своего поставленного голоса Шарлин не смогла. Едва очухавшись, избитый ею парень схватил женщину за ноги, и увлёк на землю. Его напарник зажал ей рот рукой и тут же принялся заковывать в наручники. Можно было констатировать, что беглецы проиграли схватку.

Эдгар тоже пришёл в себя от крика актрисы. Он посмотрел на руку и сук, к которому его пристегнули. Это была давно высохшая ветка, и освободиться от неё не составило бы особого труда. Но видя, как «упаковывают» Шарлин, писатель сомневался, что может, хоть чем-то помочь ей.

– А вы тут, как я посмотрю, всё в бирюльки играете, – раздался механический голос паука над самым ухом литератора.

Мужчина оглянулся и увидел, как на полянку верхом на небольшом медведе важно въезжает их недавний знакомый робот.

Полицейские тоже услышали его слова и обернулись, закончив заковывать сопротивляющуюся женщину в наручники.

– А ну, вали отсюда, козёл, – сказал один из парней, – и свою собаку-переростка забирай.

– Так, – сказал паук, – ты и ты, – он указал одной из лапок на полицейских, – отошли от моих друзей, и потерялись в лесу.

– А ты нам не указывай, жестянка!

– А вот это вы зря. На козла я ещё не обиделся, потому что я паук, а вот на жестянку…

Неуловимым для человеческого глаза движением робот указал лапкой сначала на одного полицейского, затем на его напарника. Спустя долю секунды оба они оказались накрепко привязаны липкой паутиной к ближайшим деревьям. Они могли лишь дышать, потому что пошевелить хоть какой-нибудь конечностью было выше их сил: паутина напоминала собой кевларовую нить, обездвижившую тела.

– А на жестянку – обиделся. Ну, что ж, счастливо оставаться, мы с вами вряд ли встретимся.

С этими словами робот спустился с мишки. Тот пригнулся к земле и подставил пауку лапу, чтобы тому было удобнее спуститься. Это были не жесты подобострастия, но вполне дружеские, исполненные уважения проявления души мохнатого зверя.

Когда паук выпрыгнул из останавливающегося паровоза, он приземлился прямо на плечи к медведю. Но ни о какой разборке речи не шло. Паук устроился на загривке зверя, и тот стремглав понёс его к замку банкира. Они вроде не обменивались никакими фразами, по крайней мере, вербально, из чего можно было заключить, что это происходило как-то иначе. Мишка точно знал, куда и с какой скоростью нужно нести робота.