Дитё

Повернув ее ладонь тыльной стороной вверх, поцеловал приятно пахнущую бархатистую кожу и сказал, пародируя профессиональных ловеласов:

– Ксения, свет очей моих, как я рад, что мы решили помириться! Бальзамом на сердце мое прольется голос твой чарующий. И с трепетом в душе услышу я ласковое «прощаю».

– Балаболка, – улыбнулась девчонка, отбирая руку, которую я напоследок успел еще раз чмокнуть, – но красиво, спасибо. Мне еще никто не говорил таких приятных слов.

– А, всегда пожалуйста, – отмахнулся я, развалясь на сиденье.

– Куда едем?

– Давай заедем куда-нибудь поедим. А то жор напал. Да и пить охота.

– Ты же час назад ел! – возмутилась Ксюша, выруливая на среднюю полосу.

– У меня молодой растущий организм, и он хочет есть. И пить. К тому же у меня был стресс.

– У тебя?! Стресс?!

– Конечно! Я же с тобой общался! Все-все, мир, я просто шучу, не обращай внимания.

– Дурацкие у тебя шутки. Я после них поседела, наверное.

Выглядела она просто великолепно, о чём ей не замедлил сообщить, после чего спросил:

– Куда едем?

– В парк. Там кафе в глубине парка, мы в прошлом году туда ходили. Мне очень понравилось.

– Ну, надеюсь, что мне тоже понравится.

– Понравится. Там просто изумительное мороженое.

Громким возгласом выразив свое одобрение, попросил прибавить скорость.

Немного помолчав, Ксения спросила:

– А там, в парикмахерской, ты песни пел. Чьи они?

Секунду помедлив, ответил:

– Слышал. Один знакомый пел, а я запомнил.

– Споешь?

– Да не проблема. Какие закажешь? Про любовь? – промурлыкал я, прижимаясь к ее руке и влюблено глядя снизу вверх.

– Спой, которая тебе нравится.

– Мне много нравится. Только без музыкального сопровождения будет не очень, согласна?

– Пой.

– Ну ладно, вот эта подойдет на данный момент:

Закончив «Виденье», спел «Студентку-практикантку», потом «Плачет девочка в автомате».

– Красивые песни, – сказала Ксения. – Последняя жалостливая такая.

Еще бы, на ней я специально слезу пустил. Что, кстати, получилось довольно легко.

– Мы приехали. Выходи.

Оказалось, что мы уже припарковались у тротуара. Выбравшись из машины, я встал около капота и стал ждать, пока Ксения её закроет.

– Пойдем, – закончив, она подала мне руку.

Блин, как дите ведет.

Пока шли по одной из тенистых тропинок, Ксения постоянно выспрашивала у меня про песни. Я старательно отводил вопросы в сторону и, прикалываясь над ней, кричал, когда проходили прохожие: «Мама, ну купи!» На что она уже не обращала внимания.

– А кто это здесь одна гуляет?

Из кустов вышли, покачиваясь, два патлатых дауна лет по двадцать. Отчетливый запах свежего перегара показывал, что они изрядно выпили. Наверняка их потянуло на подвиги из-за этого. Один бросил на меня взгляд, и я молниеносно сунул палец в нос и стал в нем ковыряться, тупо глядя на них.

– Пропустите! – воскликнула Ксения, пытаясь обойти этих павианов.

К сожалению, поблизости никого не было, только вдалеке мелькнула куртка прохожего.

– Не-е, не пропустим, – ухмыльнулся тот же гамадрил, раскинув руки.

Мне это надоело. Отодвинув Ксению в сторону, я принялся закатывать рукава рубашки:

– Так, чмыри, у вас две секунды, пока я не закончу, чтобы свалить.

Бабуины, усмехнувшись, переглянулись, один из них грозно нахмурился и спросил:

– А то что?

– А то вам будет плохо.

Все это как-то отдавало какой-то театральностью, но мне было пофиг.

Говорливый, поигрывая мышцами, направился ко мне. Сжав правую руку в кулак, я звонко шлепнул ей по ладони левой и, нахмурившись, сказал:

– Все, конец вам! – после чего, набрав полные легкие воздуха, заорал: – Милиция-я-я! Грабю-ю-ют! Убиваю-ют!..

– Все, хватит вопить, они уже убежали. – Ксения, с трудом сдерживая смех, стояла рядом. – Ты был очень грозен.

– Конечно, для этого и нужны настоящие мужчины!

– Громко орать?

– И для этого тоже, – немного подумав, ответил я.

В кафе мне принесли большую порцию мороженого (ну страсть у меня к этому лакомству!). Очень большую. Такую большую, что всё не влезло. Остатками тут же завладела Ксения и принялась издеваться: зачерпнёт немного ложечкой и облизывает её, как… В общем, очень уж сексуально. И ещё глазами при этом насмешливо стреляет в мою сторону.

Громко икнув от полноты чувств, я слез со стула и пояснил:

– Я это… Ик. Туда… Ик. Короче, ща приду. Ик, – после чего быстро засеменил в туалет.

Выходя из общественного туалета с блаженной улыбкой на лице, увидел шагающих по тропинке к кафе двух знакомых милиционеров, а с ними. Оба-на! Те два черномордых лангура, бредущие с печально опущенными головами.

Тогда мой крик был услышан, и через минуту к нам с параллельной тропинки выскочили двое милиционеров и активно закрутили головами. Один из них, с лычками сержанта, на ходу спросил:

– Кто кричал?

– Она!

– Он! – одновременно показали мы друг на друга. Ксения бросила на меня свирепый взгляд.

– Ну ладно, я кричал, – поднял я руку. И вопросительно посмотрел на Ксению, всем своим видом показывая, что из меня слова и клещами не вытащить. Ксения не сплоховала и рассказала почти всю правду, с незначительными изменениями. Показав, куда хулиганы побежали и откуда вышли, мы отправились в кафе, сообщив милиционерам, где будем находиться.

И сейчас обеих макак вели к нам на опознание.

Приметив, где они скрылись за кустами, бросился напрямик, срезав путь по газону, и выскочил на тропинку прямо перед носом обеих мартышек, что заставило их вздрогнуть и остановиться. Уперев руки в бока, выпятив челюсть и с презрением окинув их взглядом, я сказал:

– Ну что… ик. Тупиковая ветвь… ик… развития, поймали вас? Если бы вы по… ик… пались мне раньше, то я бы ва… ик… с на куски пор… и-ик-к… вал!

Последний «ик» оказался особенно громким, и если до этого по мере моей речи улыбки милиционеров становились все шире и шире, то здесь они рассмеялись.

Свирепо посмотрев на усмехнувшегося за компанию говорливого, подошел и с силой врезал носком ботинка ему по щиколотке. Я знал, куда следует бить, и поэтому обезьян, взвыв от боли, упал на тропинку и стал стонать, держась за пострадавшее место.

– А ты че вылупился? Тоже хочешь? – спросил я у второго.

Икота, так некстати проявившаяся, внезапно пропала.

– Все, хватит с него. – Улыбающийся сержант отодвинул меня в сторону. Второй милиционер, с чистой совестью на погонах, помог подняться пострадавшему от ребенка парню.

– Я так понял, что это они? – спросил сержант.

– Они.

– Тогда пройдем в кафе, за твоей сестрой. Она должна дать показания.

– Раз надо, даст. Пшли.

Сунув руки в карманы штанов, я вразвалочку последовал за ними.

– Все-таки странно. Студенты, комсомольцы, а так себя ведут. У одного – отец начальник порта, а сынок пьяный по улицам ходит! – возмущалась Ксения, когда мы возвращались к машине.

3

Песня из репертуара Максима Леонидова.