Изобличить вертопраха желаете?

-- 14 --

 Наумов выходил от Ники с очень странным чувством в душе. Ему что, не хотелось покидать эту женщину? Серьезно? Ни на день, ни на час? Странно. Знал ее всего ничего, а понял, что желает, чтобы всегда была под боком. Так бы схватил и уволок. К себе на квартиру. Н-да, что-то он одичал со своими вечными расследованиями, слежками, преследованиями. Откуда взялись замашки пещерного человека? И кстати, вот утащил бы, а дальше что? У него же дела. Иной день и минуты свободной не было, бегал, как волк одиночка, и поесть даже некогда. Опять же, эта детка синеглазая и готовить-то толком не умела. Этот ужин, к примеру, сварганил он сам. Да, резала помидоры, чистила картофель, так это любой может… даже ребенок.

-- Черт! Какой ребенок? При чем здесь…

Кого он обманывал? Пора признаться себе, что к женщине его тянуло. Сильно. И как начинал думать о ней, так рождались мысли совсем не детские, особенно после их поцелуя. И прав Тимофей, у него куча всяких знакомых имелась, и ходить монахом совсем было ни к чему. А он желал Нику. Ее одну.

-- Я не заболел? Будто порчу навели!

Действительно. Такого с ним еще не бывало. У него же не возникало никогда проблем с женским полом. Он что, харизму где-то посеял? Почему эта девчонка медлила упасть к нему в постель? А вот окажись она в ней, потом стала бы искать возможность остаться там. Как многие другие. Или не стала бы?

-- Черт! Откуда сомнения? Я в себе не уверен? С каких пор?

А, похоже, как сократил расстояние между собой и этим доморощенным детективом. Позабавиться сначала хотел, ага! Не почуял опасности его волчий нюх, и приблизил к себе забавную, но жутко упрямую, девочку Нику. Совместил, называется, приятное с полезным. Думал потаскать ее по городу, внушить нужные мысли, чтобы выдала подходящий отчет для Инны Маховой, а потом… адью! Кстати, тащить в койку в голове не было. А она потом как в кровь проникла. Когда только успела! И вот теперь тревога за девчонку в душе поселилась. Где ее носит? Что натворить может? В историю, какую криминальную, не угодила бы!

-- Эта может!

Он хмыкнул и потом улыбнулся. Упрямый подбородок Ники вспомнил. И она часто задирала нос, когда сердилась. А если глубоко задумывалась, то прикусывала нижнюю губу. Пухлую такую…

-- Черт! Что же так припекло-то?

Но тут ожил его телефон и отвлек от закипания в крови. Звонил Тимофей.

-- Вадь, ты где? А какой сегодня день помнишь?

-- Тим, ты о Максе? Думаешь, я такое могу забыть?

-- Да я так… уточнить просто хотел.

-- Встречаемся, как и договаривались, на той стороне проспекта, напротив казино.

-- Так ты не туда сейчас едешь?

-- Мне в свой офис заскочить надо, оружие из сейфа взять. А твои ребята на месте?

-- Разумеется. И наблюдение я не отменял. Сам буду около «Олимпа» тоже примерно через час. Ты успеешь к этому времени?

-- Должен. И да, у меня для тебя хорошая новость, Тим.

-- Какая? Говори – не томи.

-- У меня в руках отчет Вероники Лесковой для твоей жены.

-- Такой, чтобы она не наделала мне потом дел, надеюсь?

-- Будь спокоен, друг. Можно сказать, что написан под мою диктовку.

-- Действительно хорошая новость. Спасибо, Вадь.

-- Не за что. Но когда родите сына, меня в крестные позовете. Кстати, как Инна себя чувствует?

-- Нормально. И вроде бы даже забыла о твоей соплячке.

-- Я просил Нику так не называть!

-- А чего звереешь сразу? – захохотал Махов. – Это была проверка, Наум. И ты ее не выдержал, друг. И так думаю, очень может быть, что это ты меня в крестные вперед пригласишь. Эй! Чего притих?

-- Думаю.

-- И о чем?

-- Что впервые шутка про женитьбу не вызвала у меня усмешку.

-- Даже так? Да ты попал, Наумов!

-- Там видно будет, Мах. И все, отключаюсь. До встречи.

И Наумову отчего-то вспомнилось, как неумело Вероника сегодня чистила картошку.

-- Ничего! Научится! – произнес вполне довольным голосом, и его обычная улыбка тронула уголок губ.

В офисе Наумов не задержался. Прямиком прошел в свой кабинет, достал из сейфа портупею и надел. А сверху пиджак. Все, готов был идти «на дело». Но вот на подъезде к Олимпу угодил в пробку. Досадно было время зря терять, и решил набрать номер Ники. Или только так думал, что от вынужденного бездействия вспомнил о детке?

-- Это снова ты, Вадим? – раздалось в ответ на его игривое «что делаешь, милая».

Нет, это что же все-таки происходило с его обаянием? Не такого он ждал.

-- Я… соскучился… -- звучало, по его ощущениям, довольно глупо.

Вот точно говорят, что от любви слепнут и глупеют. Он что, только что признался себе, что влюбился в эту синеглазую девчонку? Немыслимо. Но факт.

-- Чем ты сейчас занимаешься, Ника?