Страница 60 из 145
До низины мы добрались через десять минут неспешной езды. К тому моменту жара, испустив последнее издыхание, сошла на нет. Повеяло свежестью. Солнце уверенно плыло к горизонту, делая тени тёмными и вытянутыми.
Едва Линсен свернул в проезд за Рыночным переулком, и под копытами Зигмунда зачавкала голая тина, меня накрыло ощущение, что я попала в другой мир. Хотя я регулярно бывала в низине – проверяла, все ли вещи на месте в моём старом доме – каждый раз это чувство оказывалось для меня в новинку. Здешняя мрачная атмосфера текла вместе с податливой почвой, меняясь каждую секунду. Покосившиеся стены. Сорванные крыши. Торчащие в небо обломки заборов, похожие на мачты кораблей. Ивовые стебли с длинными листьями в пупырьях. И запах… Неповторимый смрад гнилости и стоячего водоёма. Казалось, даже дожди здесь выпадают лягушками.
При всей безнадёге и нищете, здесь ещё жили! Те, кому, как и мне, было некуда пойти, восстановили свои дома после потопа. Обустроенные хижины на фоне полной разрухи выглядели, как одинокие зубы, торчащие из сгнивших старческих дёсен.
Повозка нырнула в сеть некогда цветущих улиц, что теперь скрылись в поросли прибрежной растительности. Прочавкала колёсами по слякоти и остановилась перед покосившимся домиком с просмоленной крышей.
- Здесь? – бросил Линсен через плечо.
- Здесь, – отрезала я. – Благодарю.
Я благодарила его не за посильную помощь, а за то, что не тронул мои раны. Линсен ворвался в мою жизнь незваным гостем, но при этом совершенно не лез в душу. Так, словно действительно был послан Покровителями, чтобы всё исправить.
Спрыгнув с повозки, я откинула сидение и принялась выуживать мешки. Уставшие руки отказывались слушаться, пальцы – смыкаться в кулаки. И как я только тащила такую поклажу из дома? Кажется, эти мешки весят, как два моих тела!
Запустив руку в ворох одежды, я всё-таки сумела достать самое ценное – связку ключей. Сжала в кулаке холодные стержни с зубцами – стало легче. Словно эти ключи открывали мою судьбу.
- Даже и не думайте, – я почувствовала, как меня взяли за плечи и развернули в сторону.
Хотела было воспротивиться, да ни сил, ни желания не осталось. Иногда нужно иметь мудрость просто принять происходящее. Особенно когда усталость валит тебя с ног, и ты мечтаешь найти место, чтобы прилечь.
- Что это значит? – растерялась я, поймав взгляд Линсена.
- То, что у вас под рукой мужчина, – жёлтые глаза прицельно сощурились. – Пользуйтесь.
- Раненый мужчина, – уточнила я.
- Раненый мужчина крепче раненой женщины, – Линсен достал из нагрудного кармана чистый платок и протянул мне.
- Что? – удивилась я. – Это ещё зачем?
- Губа, – подсказал он. Кончик его пальца описал дугу под моим носом.
Растерявшись, подняла ладонь к лицу. Подбородок покрывала влажная короста. Облизав губы и распознав знакомый вкус металла, взглянула на пальцы. Кровь в лучах заката казалась неимоверно алой, как жидкое пламя.
Так и есть. Рана над губой открылась снова, но заклятие снятия боли помешало вовремя это заметить. «Он понял, откуда у тебя эта ссадина, – заголосило подсознание голосом Сиил. – Он уже в курсе, что муж тебя избивает». Мне оставалось лишь соглашаться с внутренним голосом. Слишком уж всё однозначно, чтобы искать другие варианты.
- Неловко получилось, – пробормотала я, прижимая платок к губе. Сейчас я молила Покровителей только об одном: чтобы не дали мне покраснеть и разреветься.
Линсен лишь пожал плечами и отвёл взор. И продолжил разгружать повозку. Так, словно ничего особенного не произошло.
Прикрыв рот платком, я двинулась по мощёной тропке к дому. Толкнула знакомую калитку. Нижний угол заелозил по земле, прокапывая дугообразную рытвину.
Двор и остатки сада затянул мех вонючего рогоза. Когда-то я играла здесь, и это небольшое пространство, огороженное шатким забором, казалось мне целым миром. Вздохнула, вспомнив солнечные дни детства в объятиях сада. Теперь мой кусочек счастья прибрало вязкими лапами болото. А я даже не пыталась его отвоевать.
Доски крыльца прогнили и поросли мхом. Старое дерево зловеще скрипело под подошвами, угрожая рухнуть. Когда-то это крыльцо было добротным и прочным. Тёплыми вечерами мы сидели здесь, под навесом виноградника, разговаривая обо всём на свете.
Многое изменилось с тех пор. Навес унёс в озеро отлив, виноград иссох, а двоих из нашей троицы больше не существовало…
Я привычно повернула ключ в замке. Звук, как и всегда, показался слишком родным. Прилетевшей из далёкого прошлого весточкой. Каждый раз, заходя сюда, я надеялась, что прорву временные границы и распахну двери назад. Туда, где мы все были счастливы.
Воспоминания атаковали голову, как пули. Что если в нос ударит запах блинов и сливочного масла? Что, если мать выйдет мне навстречу в приглушённо-зелёном домашнем одеянии и большом фартуке, перемазанном мукой? Я брошусь в её объятия, в секунду помолодев на половину жизни. Прижмусь щекой к грубому льну, и тоска хлынет наружу слезами. «Что с тобой, Сирилла?» – спросит она изумлённо. А я в ответ лишь махну рукой. Она не узнает, что нас разделяли долгие годовые циклы. Безрадостные сезоны, что волоком тащились друг за другом. И грустные воспоминания, навек застрявшие в голове. Картинки, полные горечи и чувства вины, с которыми я научилась жить.