Страница 11 из 52
– Истины не существует в вашем мире, – спокойно заявил мне Луиджи, посматривая в окно машины на пробегающие столбы, киоски и дома улицы.
– Как это? – возмутился я, не в силах поверить в то, что услышал из его уст.
– Потому что истину вы создаёте сами. Когда я превратился в человека, то начал задумываться над человеческой психикой, чтобы понимать вас, вернее, то, как вы смотрите на мир. И вот что я открыл: вся ваша психика и так называемый духовный строй, как и душевный уют, состоят из набора парадоксальных и болезненных заморочек, которые вы превратили в своего рода категории, такие, как истина и ложь, правда и заблуждение, себялюбие и самопожертвование, грех и вина, любовь и ненависть, и, наконец, свобода, равенство и братство. Но эти заморочки не приносят человеку никакой радости и не делают его счастливым. Возьмём, к примеру, истину, к которой вы стремитесь, полагая, что она помогает вам раскрывать некую тайну, которая сокрыта от вашего сознания, и которая сделает вас умнее и совершеннее. Но как же разглядеть или понять эту истину? И обязательно ли при рассмотрении истины брать во внимание общественное мнение? И вообще, что же такое истина? Рождается ли она от конструирования ваших мыслей или ещё от чего-то? Ведь ваши мысли, если они даже вами выстраданы, не имеют никакой ценности, потому что они, как правило, со временем мимикрируют. К тому же человеку, априори, трудно понять, что истинно, и что ложно, поэтому человеческой истины нет, и не может быть. Я не говорю о Боге, так как божественная истина музыкальна. Музыка, подобно свету, льется из самой сущности Творца. Более того, это и есть его доступный язык при общении с живыми существами, как самое совершенное порождение высшей мудрости, наполняющей всех счастьем. А правда и истина у человека всегда перемешиваются с ложью заблуждениями, от этого и происходят все его беды. И правда у него отличается от лжи тем же, чем смелость отличается от трусости, но бывают исключения, когда ложь есть проявление особой храбрости. Иногда к этому исключению вынуждены прибегать ваши мудрые политики, тогда ложь, в которую вы верите, стаёт у вас правдой. И это всё зависит от степени вашей веры в неё. Очень часто человек произвольно или непроизвольно утаивает правду, уж такова сущность человека, который никогда не обходится без тайн. Меня всегда интересовал вопрос: «Почему человек не может обходиться без тайн? И почему он боится, что его тайны могут быть раскрыты»? Не потому ли, что, раскрывая свою тайну, человек становится уязвимым. Но вот только носить в себе эту тайну порой человеку становится трудно, потому что он открытое и общественное существо. Нося в себе какую-нибудь тайну, он даже может заболеть от этого. Наверное, поэтому священники, чтобы снять с человека какую-то тайну, лежащую на его сердце грузом, придумали так называемую тайну исповеди. В этом, наверное, есть какой-то смысл. Расставаясь с тайной, люди обретают душевное спокойствие. Ведь недаром говорят, что, когда кому-то удаётся открыть вашу тайну, которая вас долго мучила, и о которой вы предпочли никогда не упоминать, вы от неё освобождаетесь, перестаёте мучиться и болеть. Ведь с больной мозолью вы расстаётесь без сожаления? Неприятная для вас тайна – та же болезненная мозоль, от которой вы освобождаетесь, сделав её достоянием гласности. Страдания у вас лечатся покаянием, так как человеческая совесть не может обойтись без давления на неё груза вины. Человек, почему-то, всегда винит себя во всём. Без ощущения вины он просто не видит своего существования. Хотя, что такое вина? Это – такая же глупость, как и все прочие человеческие привычки и пережитки. Но всё же, провинившиеся исправляются быстрее, когда им постоянно не напоминают об их вине. Впрочем, человек весь состоит из своих глупостей. И почему-то глупостям умных людей верят чаще, нежели глупостям глупых. Может быть, первые находятся под защитой своего авторитета? Из глупостей слагаются человеческие достоверности. А о достоверности у каждого человека существует своё собственное мнение. Все люди тщеславны. Это – ещё один порок человеческого характера. Многие смеются в душе над тщеславием своего друга, и лишь немногие радуются, когда это тщеславие реализуется. К тому же люди завистливы и эгоистичны. Даже в вашей любви к кому-либо проявляется ваш эгоизм. Как-то я слышал такое суждение: «Мы любим нашу возлюбленную за нашу любовь к ней, а не за то, любит она нас или нет. Когда наша любовь к ней остывает, то её любовь к нам начинает нас раздражать». У человеческого себялюбия нет границ, поэтому, вероятно, человек так жаждет славы, которая на поверку является для него всего-то миражом. Я слышал и такое суждение от кого-то из вас: «Чаще всего нам полезна слава мнимая, обладая её чувством, мы не устаём трудиться во имя этой славы, но, когда эта слава приходит к нам по-настоящему, мы забрасываем свой труд, и нежимся в лучах её сияния». Став человеком, я долгое время общался с людьми и понял, почему вы все такие несчастные. Один мой друг как-то признался мне, сказав следующее: «В душе мы ненавидим всех людей, стоящих выше нас, если считаем их по достоинству равными себе. Это происходит, вероятно, оттого, что природа заложила в вас инстинкт вашего превосходства через равенство, по которому все слабые стремятся стать равными сильным, а сильные стремятся подмять под себя слабых». Из этого следует, что в вашем обществе никогда не будет достигнуто равенство. Я уже не говорю там о каком-то братстве, потому что в вашем мире также не может существовать истинного Братства, ибо вы даже с вашим человеколюбием ко всему человечеству неспособны стать братом человеку, который вам антипатичен. А в силу зависимости от всего в этом мире, вы не можете быть свободными. Поэтому истинной свободы в вашем мире тоже не существует. Так что, этот ваш лозунг «Свобода, равенство, братство», который вы выдумали, для того, чтобы сплотиться, является простой фикцией.
– Но всё же, – прервал я рассуждения Луиджи, попробовав возразить ему, – вы же не будете отрицать того, что все люди стремятся к добру.
Услышав эти слова, Луиджи расхохотался и сказал:
– Всё это – пустые слова. Обычно люди говорят о том, чего не знают, что хотят скрыть, или о чём никогда по-настоящему не задумывались. Вероятно, поэтому, слова, произносимые человеком, ветер всегда уносит в пустоту. У вас почему-то, когда говорят о добром, всегда это выглядит пресно, приторно или скучно, а вот когда речь заходит о злом, ваше внимание всегда обостряется. Отчего так происходит?
Я ему тут же возразил:
– Бывает и так, что люди, стремящиеся показать себя злыми, бывают очень добрыми, и наоборот, которые выставляют себя на показ добряками, оказываются в конечном итоге злодеями.
– Вот-вот, – тут же поддержал меня Луиджи, – это говорит о том, что вся ваша мораль лицемерна. Конечно, злодея или лгуна можно легко обнаружить среди вас, потому что мало кому из вас удаётся скрывать свои чувства. У лгуна самое уязвимое место – его глаза. А злодей всегда выдаёт себя своим дыханием. А что касается вашей общественной морали, то она не только полна противоречий, но и наполнена крайностями, которые её доводит до ханжества. Так, например, когда общественная мораль осуждает прелюбодеяние, не стремится ли она этим прикончить само понятие любви?
Я не знал, что ему ответить, и только развёл руками, но тут же, взяв себя в руки воскликнул:
– И всё же, мы стремимся сталь лучше. Каждый из нас желает быть совершенным. И у каждого человека на земле есть путеводная звезда. Иногда найти её не составляет труда, но иногда на её поиски уходит вся жизнь.
– Для того, чтобы стать лучше, чаще слушайте классическую музыку и посещайте оперу.
– Но в нашем городе нет оперного театра, – озабоченно произнёс я.
– Если нет оперного театра, его нужно создать, – сказал Луиджи.
В это время мы подъехали к нашему общежитию, и наш разговор пришлось прервать. Поднимаясь по лестнице в наши комнаты, мы пожелали друг другу спокойной ночи и расстались.