Страница 8 из 9
– Глобальный экономический союз был политическим образованием? Что–то пришло ему на смену?
– Существование Союза было обусловлено существованием Неподконтрольных территорий. Они противопоставлялись и в то же время дополняли друг друга. Неподконтрольные территории служили сырьевой базой и рынком сбыта, в то же время воспринимались как источник угроз. Однако их потенциал стремительно иссякал. К моменту краха Союза они уже не могли давать достаточно нефти, металлов и иметь сколь нибудь заметные армии. Во время ликвидации Союза в самом начале 24‑го века понятие Неподконтрольных территорий исчезло. Мир впервые стал по–настоящему глобальным. Но единого политического правительства не возникло. Здесь свою роль сыграла и идеология зеленых анархистов, популярная в конце 23‑го – начале 24‑го века. Так что полной глобализации, которую повсеместно провозглашали, на практике не произошло. Пользуясь отсутствием планетарного правительства, местные власти начали вводить различные торговые, миграционные, карантинные ограничения. Поэтому о едином экономическом пространстве в 24‑м веке можно говорить очень условно. Правом торговать по всему миру пользовалась только небольшое число глобальных корпораций. И то им пришлось поделить зоны влияния.
– Я так понимаю, что о развитии космических программ в этот период речи не было?
– На Земле не было организаций, способных сконцентрировать ресурсы и построить звездолет, подобный «Каравелле». Зато развивались небольшие лунные станции. В в 2353‑м году основан первый лунный город Армстронг. Сначала туда возили туристов. Но постепенно его заселили ученые. В Армстронге построен первый универсальный генератор полей. Кстати, «Новый мир» был создан на основе проведенных там исследований. Лунными и орбитальными программами занимались корпорации, которые должны были окупать инвестиции.
– Судя по тому, что ты прилетел к нам, маятник истории на Земле качнулся в другую сторону за последние два века?
– В 24‑м веке человечество вновь разделилось на два лагеря. Только теперь уже не было явных географических границ, как между Союзом и Неподконтрольными территориями. Теперь все жили в одних и тех же городах, но сильно различались по уровню возможностей. Появилась каста «бессмертных». Их так назвали потому, что они могли долго сохранять молодость. Некоторые из них уже дожили до двухсот лет. Всё это благодаря лучшим медицинским технологиям. «Бессмертным» стало доступно всё, что есть на Земле. Жизнь остальных по сравнению с ними казалась жалким и бесперспективным существованием. И прорваться в ряды «бессмертных» с каждым годом становилось всё труднее. Клан численностью в 2–3 миллиона человек полностью контролировал медицину и биотехнологии. Это привело к массовой депрессии и социальной деградации. Темпы развития технологий замедлились. Возрос уровень насильственной преступности и самоубийств. В 25 веке Бессмертные, как говорится, чувствуя свою ответственность перед человечеством, запустили программу «Прометей». Она была направлена на увеличение средней продолжительности жизни и оздоровление социальной среды. Одно из её многочисленных направлений – проект «Семя‑2». Он предусматривает пилотируемые полеты в границах галактики, исследование космоса с целью распространения человечества на другие планеты. По сути, нынешние астронавты – это «новые бессмертные». Однако они не входят в правящий клан и не обладают политическим весом на Земле. Их удел – исследование космоса.
– Ты в связи с этим чувствуешь какую–то обиду? Ведь ты не смог реализовать себя на Земле?
– Я считаю, что мне повезло. Я мог бы всю жизнь провести в Армстронге на Луне. Там население около тысячи человек. Но я был послан на Лауру. первым из землян за последние пятьсот лет. И я уже восхищен тем, что здесь вижу. Хотя даже еще не был в Парамоне. Я надеюсь, что проживу достаточно долго, чтобы увидеть и другие пригодные для жизни планеты, и Землю.
– Что именно тебя восхищает на Лауре?
– Хотя бы то, что человеческая цивилизация не деградировала, что мы вот так запросто разговариваем с вами на одном языке и как старые друзья. На расстоянии четырех световых лет от Земли я чувствую себя почти как дома…
– Приятно слышать. Надеюсь, лаурийская цивилизация тебя не разочарует. Но мы засиделись. Сегодня в Парамоне выходной день. Полагаю, завтра утром Меринда сделает для тебя адрес. Городские системы Парамона будут распознавать тебя как гражданина. Как только у тебя появится адрес, я смогу с тобой связаться и мы договоримся о времени. Вероятно, это будет полдень.
Глава 3. Кто и почему живёт на Игле
File number_6
Day stay_2-3
После обеда с академиком я отправился в домик Марин. Мы несколько часов проболтали с ней в беседке о Земле и о космических путешествиях. Потом она объяснила мне, что такое адрес на Парамоне. По сути, это главный идентификатор гражданина. Жители Парамона имеют моду менять имена раз в год. Обычай такой: накануне дня рождения человек придумывает себе несколько новых имён и устраивает опрос среди своих знакомых, какой вариант им больше нравится. Можно предложить всего один вариант, в таком случае всем остается только смириться с выбором именинника. Марин так сделала в последний раз. До этого её звали Лу–Лу. Это имя сначала казалось ей забавным, на уже за полгода надоело до чертиков.
Адрес нужен человеку для того, чтобы туда доставляли его покупки: запас еды, одежду, гигиенические средства. По своему адресу человек участвует в жизни кондоминиума и получает коммунальные услуги: воду, электричество, обогащенный кислородом воздух… Если гражданин решил переночевать у своего знакомого, коммунальная система перераспределит ресурсы и доставит их, куда нужно. В целом правила похожи на те, что действуют в смартсити на Земле.
Городские системы идентифицируют гражданина в первую очередь по сандалиям. Поэтому в Парамоне нельзя разуваться. Это во–первых небезопасно, а во–вторых окружающие подумают, что ты пытаешься хакнуть систему.
– Поэтому Игла – территория свободы!
С этими словами Марин выскочила босиком на покрытую газоном лужайку под железным деревом и стала исполнять какой–то танец, напоминающий древний ритуал земных племён, издавая в такт дикие вопли. Как эти привычки могли проснуться в людях через несколько тысяч лет? После того, как они научились получать еду и энергию в неограниченных количествах, покорили гравитацию и, возможно, скоро достигнут истинного бессмертия…
Окончив танец, Марин сказала, что нам пора собираться на вечернее собрание. Такие собрания на Игле проводили каждый четвертый день, то есть по выходным. Среди работающих здесь девушек есть модницы. У них принято щеголять новыми нарядами. Марин входит в этот кружок и пользуется некоторым авторитетом. Почти все платья она придумывает сама без помощи модельера. Оплатить изготовление платья можно голосами.
Оказалось, что вторая дверь в комнате Марин ведет в гардеробную (первая – в санузел). Там помимо одежды на каждый день и, со вчерашнего дня моих берцев и комбинезона, запакованных в металлический ящик, хранится пара десятков нарядов. Они переливаются всеми оттенками металлика: ослепляющее серебро, розовое золото, мерцающая ртуть…
Для сегодняшнего вечера Марин выбрало платье, собранное из серебристых металлических косичек. В них вплетены волокна еще нескольких цветов: золотого, голубого, коричневого… Марин небольшого роста, при этом грудь её несколько больше, чем я видел у большинства девушек на Игле. Платье прекрасно сглаживало эту диспропорцию, зрительно увеличивая рост его обладательницы. Однако главная его фишка была не в этом.
Марин подошла ко мне и попросила пощупать подол ее платья. Мне и самому было интересно, какова металлическая ткань на ощупь. Я нагнулся с дивана и протянул руку, чтобы аккуратно взять кромку полотна двумя пальцами. Но не тут то было. Когда между платьем и кончиками моих пальцев оставался всего сантиметр, косички стали сокращаться и укорачиваться. Подол платья, который едва не касался пола, над моей рукой приподнялся. Волокна, из которых был собран наряд, имели чувствительные кончики. Когда снизу появлялся некий предмет, они теряли горизонтальные связи и сокращались по вертикали. Я тут же поставил эксперимент: до какого уровня платье способно обнажить ножку своей хозяйки. Оказалось, что до талии. Впрочем, слово «обнажить» нужно понимать довольно условно. Готовясь к выходу на открытый воздух, мы обязательно покрывали себя защитной мазью PGM. За несколько секунд она полимеризуется и образует на коже мембрану, которая изнутри ощущалась как хороший комбинезон. Я не люблю её за это обманчивое ощущение. Снаружи PGM гладкая, как стекло. Когда трогаешь себя, кажется что прикасаешься к неживому. Поэтому я смываю с себя PGM с чувством облегчения. Чтобы избавиться от мембраны, в душевой кабинке нужно получить порцию специальной пены. Кабинки для смыва PGM устанавливаются вне санузлов и имеет отдельную канализацию: использованная мембрана перерабатывается и восстанавливается.