Страница 4 из 20
Это продолжалось довольно долго, пока в один благословенный день они не преступили черту и не переполнили чашу моего ангельского терпения.
В нашем районе готовился милицейский рейд по наркоманским притонам. Факт сам по себе замечательный и заслуживающий всякого одобрения. Если бы только в нем в качестве подсадной утки, то есть якобы наркоманки, не взялась участвовать дорогая подруга. Ринат Тайку благословил, дал последние наставления и удалился. Я попробовала воззвать к рассудку Мегрэни, но все было тщетно.
Однако, несмотря на неугасимую решимость, добираться поздней ночью до нужного дома, расположенного в самом криминальном квартале района, в одиночку подруге явно было страшновато. И мое доброе сердце вновь сыграло со мной злую шутку: я согласилась ее проводить и подождать у подъезда…
В результате операция под кодовым названием «Игла» была проведена блестяще… Как сказал бравый красномордый майор с автоматом на плече: «Ни одна сволочь не ушла!» И это было истинной правдой…
Потом мы долго сидели в тесном заплеванном «обезьяннике» местного отделения милиции. Мегрэнь бросала в мою сторону короткие пугливые взгляды, мерцала свежеприобретенным фингалом и, прячась за чужими душистыми спинами, старательно жалась в дальний угол… Выслушивая от дежурного все, что он думает о нашей дружной, шумной и дурно пахнущей компании, я терпеливо вздыхала.
Наконец по ту сторону решетки я разглядела нашего бравого участкового. После чего поняла, что мои глаза медленно, но верно наливаются горячей кровью, словно стакан кипятком. Весьма успешно сделав вид, что видит меня первый раз в жизни, Ринат сказал что-то сидящему за столом дежурному. Тот встал и направился к «обезьяннику». Я сверлила участкового пристальным гневным взглядом, но он увлеченно разглядывал потолок.
– Лапкина, Митрофанова! На выход!
Веселый гадюшник на секунду перестал шуршать, проводил наши спины завистливым дружным вздохом и зашелестел снова.
Мы вышли на улицу. Я жадно втянула в легкие свежий воздух и развернулась к своим спутникам.
– Если я тебя еще хоть раз увижу возле моей квартиры… – стискивая ледяные от злости кулаки, вежливо прошипела я, – я тебе бабушкиной сковородкой все ребра пересчитаю… – Ринат застенчиво моргал. – А ты… – Мегрэнь торопливо отступила назад и преглупо улыбнулась. – Ты у меня дождешься…
С тех пор тематические чаепития в моей квартире сами собой прекратились. При встречах на улице участковый неизменно оживлялся, улыбался, здоровался, называя меня по имени-отчеству, но взгляд отводил в сторону. В моих отношениях с правоохранительными органами теперь наступила полнейшая идиллия, представлявшая собой взаимовыгодный нейтралитет. Как говорится, ни вы к нам, ни нам не надо.
***
Поэтому, услышав за спиной радостный голос участкового, обращавшегося ко мне в весьма фамильярной форме, я заволновалась, вообразив, что Ринат расслабился и снова взялся за старое.
– С работы? – поравнявшись со мной, проникновенным голосом поинтересовался он.
Я угукнула и улыбнулась, решив, что этого вполне достаточно для того, чтобы мирно распроститься возле подъезда. Но Ринат вдруг протянул руку и ловко уцепил за ремешок мою сумку:
– А это у тебя чего?
Я запоздало дернулась, пытаясь прикрыть сумку, однако она уже была в руках неугомонного Тайкиного дружка.
– Э-э… – весело протянул он, поддевая пальцем вывернувшийся кожаный лоскут, – вот оно в чем дело!
Скрипнув зубами, я в досаде опять про себя ругнулась. К бабке не ходить, что Мегрэни проболтается…
– И где?
Неопределенно дернув плечом, я попыталась замять разговор, но ничего не получилось. Ринат принялся страстно доказывать, что ничего еще не потеряно, все можно найти и вернуть, нужно лишь постараться вспомнить и чистосердечно сообщить все обстоятельства дела. Я верила, кивала, пытаясь отобрать свою сумку, и готова была еще дать денег, только бы от участкового отвязаться. Таким образом, мы с Ринатом вцепились в сумку с разных сторон, и не знаю, чем бы все это могло кончиться, если бы я в отчаянии не взревела:
– Что, сковородкой хочешь?
Ринат надулся и сумку отпустил. Я развернулась и, прихрамывая, рванула в парадное, услышав вслед обиженное:
– Ну не хочешь, и не надо…
Оказавшись в родной квартире, я первым делом скинула туфли и влезла в тапочки. В суровых житейских тонах вновь забрезжили розовые оттенки, и я благостно перевела дух.
– Вообще-то, наверное, зря я так с Ринатом…– сказала я самой себе, глядя в зеркало. – Он неплохой парень и хотел помочь. Но… – Тут я сурово прищурилась и подняла вверх указательный палец, – …стоит лишь на секунду расслабиться, как он снова будет сидеть на твоей кухне и тыкать тебе в нос справочник участкового инспектора милиции…
Я переоделась и, прихватив пузырек с лекарством, поднялась на пятый этаж. Именно здесь в квартире номер девятнадцать проживала Татьяна Антоновна Георгиевская, милейшая старушка весьма почтенного возраста.
Я помнила ее ровно столько, сколько помнила саму себя. Раньше Татьяна Антоновна приятельствовала с Тайкиной бабушкой, но семь лет назад Тайкина бабушка умерла. Татьяна Антоновна так переживала смерть единственной подруги, что слегла, а поскольку никого из родственников у нее не было, то ухаживали за ней Тайкины родители и соседи. Когда Татьяна Антоновна поправилась, мы с Тайкой продолжали к ней заглядывать, помогали по хозяйству и бегали в магазин. Вряд ли эти отношения можно было назвать дружбой, но нам очень нравилось бывать у старушки в гостях.
В квартире Татьяны Антоновны витал особенный дух утонченности и благородства. Здесь хотелось говорить: «Будьте любезны!» или «Если вам не трудно!» Здесь у меня никогда не поворачивался язык назвать Мегрэнь дурой, даже если она вполне этого заслуживала.
– Здравствуй, Светлана! – приветливо улыбнулась Татьяна Антоновна, разглядев меня на пороге. – Заходи, голубушка… Давненько не заглядывала к старухе… Все, поди, женихи не пускали?
Я смущенно хлопнула глазами и покраснела так же, как и в первом классе, когда Татьяна Антоновна задавала мне точно тот же вопрос. А хозяйка негромко рассмеялась и привычным жестом поправила волосы, аккуратно собранные в пучок на затылке.
– Я чай села пить, составь мне компанию, – позвала она, – если не торопишься…
– Конечно, с удовольствием… – Хозяйка указала мне на буфет, я достала чашку и села рядом за большой круглый стол, покрытый желтой скатертью. – Я вам лекарство принесла… Вот… Тайка заказала, а я сегодня получила…
За чаем я поведала Татьяне Антоновне о своих сегодняшних злоключениях. Впечатлительная старушка долго охала, удрученно качая головой. Я качала головой ей в такт и заново себя жалела.
– Что ж, – в который раз переспрашивала Татьяна Антоновна, – и деньги украл?
– И деньги… – снова кивала я, – кошелек жалко…
Наконец я поднялась.
– Спасибо, я пойду… Завтра на работу…
– Конечно, конечно… За лекарство спасибо. Что бы я без вас с Таисией делала? Когда она вернется?
– Послезавтра…
Татьяна Антоновна задумчиво кивнула:
– Это хорошо… Светлана, может, тебе денег одолжить? Я только пенсию получила, если надо, бери, пожалуйста…
Прикинув, что в свете сегодняшнего происшествия пара сотен до получки мне вовсе не помешает, я согласилась. Провожая меня, Татьяна Антоновна таинственно улыбнулась:
– Вернется Таисия, заходите, чайку попьем. У меня для вас подарки есть… – Я глянула на нее с удивлением, а она добавила: – Просто… на память…
Я попрощалась и вышла за порог. Спускаясь вниз по лестнице, повертела в кулаке деньги:
– Да… симбиоз…
***
Субботнее утро началось отвратительно. Вечером я забыла отключить зуммер у будильника, поэтому в половине седьмого подскочила на кровати и привычным жестом шарахнула по верещащему квадратику. Несколько секунд я очумело моргала на противоположную стенку, не понимая, отчего же мне так мерзко. Сердце колотилось в ребра, словно собиралось выбраться наружу по кратчайшему расстоянию, а со лба градом катился пот. Я провела дрожащими пальцами по лицу и сделала глубокий вздох.