Страница 8 из 11
– Марта Леонидовна, – в коридоре её остановил всегда взъерошенный и неугомонный Ванечка стажёр, – вот потрет неизвестного.
Марта с волнением взяла распечатанный на принтере потрет мужчины.
– На Артёма не походит. Бородатый какой-то, – подумала она, – Ваня подожди, а почему цвет куртки изменился? Первоначально Дроздова заявляла, что мужчина был в тёмно-синей куртке. Почему на рисунке зелёная куртка?
– Ну да, я тоже это ей заметил. Так говорит, что вспомнила. От волнения перепутала. Я указал в протоколе изменения её показаний, товарищ майор. И мне кажется, с ней надо ещё раз провести беседу.
– По поводу чего Ванечка? Или без повода?
– Марта Леонидовна я стойкий перед чарами подозрительных женщин. И потом я Аську вашу буду ждать, когда она институт окончит, я стану вашим зятем.
– Что?
– Спокойно товарищ майор. Так вот, я так думаю, что эта Мария Дроздова не просто Мария.
– Ох, Ваня дошутишься ты у меня. Ладно, не томи.
– Кажется мне, не одного папика она выпроваживала в ту ночь. А постоянно это делает каждой ночью.
– Думаешь тихий притон? Хорошо, поезжай, может ещё, что выяснишь.
– Слушаюсь, не бойтесь, всё выясню и доложу.
– Чего мне бояться? Это ты сейчас бойся остаться без обеда. Ноги в руки и заодно с фотороботом по квартирам. Может, что ещё нароешь.
– Правильно как без обеда, так сразу Ванечка.
Марта прошла в свой кабинет.
– Господи, пусть это будет не Артём. Интересно, каким он стал? А в принципе я не знала толком, каким он был. Столько лет прошло, может, изменился до неузноваемости. Что это я совсем скисла.
Марта подошла к окну. Внизу шумел город.
– У нас с ним всё закончилось, не успев начаться. Странная и непредсказуемая штука жизнь. Белые ночи. Ночи любви. Сейчас в Петербурге, как и тогда, стоят белые ночи. А была ли любовь? Или тогда нас с Артёмом окутал туман влюблённости? Как можно определить это состояние после первого в твоей жизни поцелуя? Первого признания в любви.
г. Ленинград. 1988 г.
В эти дни Марте казалось, что она наполнена счастьем и от этого она легка, как воздушный шарик, поэтому в любой момент может взлететь и улететь, подгоняемая ветром надежд навстречу любви. Она сама себя не узнавала. Ей казалось, что без Артёма, она теперь и дня не проживёт. Если им придётся расстаться, она просто умрёт.
Но, несмотря на все предостережения Насти, случилось то, о чём Марта старалась даже не думать. В эту встречу с Артёмом они попали под сильный дождь и промокли до нитки.
– Давай зайдём ко мне. Настя уже, наверное, дома. Согреемся чаем, – предложила Марта.
– Нет, сегодня зайдём ко мне. У тебя мы уже были, – Артём уверенно взял руку Марты и повёл её к остановке автобуса.
– Неудобно, я в таком виде. Мы с твоей бабушкой не знакомы, что она скажет, увидев такую мокрую курицу?
– Ничего не скажет и не увидит. Капитолина Захаровна Лисневская уехала на дачу по срочному делу. Вернётся только завтра к вечеру.
Квартира бабушки Артёма напоминала музей. На стенах множество старых фотографий, на старинном комоде и бюро какие-то красивые статуэтки. На большом круглом столе огромных размеров антикварная настольная лампа в красивом абажуре.
– Мадам не хотите принять душ? Отмыть следы ваших городских похождений? – Артём картинно поклонился, приглашая Марту в ванную комнату.
– С удовольствием, если вы пока я принимаю ванну, приготовите мне кофе.
– С коньяком?
– С молоком, чтобы не простыть окончательно.
Смеясь, Марта взяла махровую простынь, принесённую Артёмом и скрылась в ванной комнате.
Развесив мокрое платье на сушке, она включила душ, но неловким движением задела ванную шторку и та, соскочив с кронштейна, вместе с холодной и скользкой шторкой, оглушив Марту по голове, с грохотом упала в ванну. По пояс раздетый, в одних и без того мокрых джинсах Артём, заскочил в ванную комнату. Освободив Марту от липкой плёнки, он обнял обнажённую девушку и крепко поцеловал её в губы. Обессилев от непознанного чувства страсти, Марта дала перенести себя в комнату, где полностью отдала своё тело любимому.
Очнулись утомлённые от любовных игр влюблённые только следующим утром, от крика возмущения вошедшей в квартиру бабушки.
– Это что за вертеп? – разъярённая Капа с ужасом в глазах смотрела на обнажённую, чуть прикрытую простынёй парочку, – немедленно, – прошептала она, не дав понять, что надо делать немедленно. Возгласы ужаса доносились из кухни, где на столе осталась открытая бутылка шампанского, из ванны, где на полу лежала клеёнчатая шторка.
– Бабушка не кричи, я всё уберу. Лучше познакомься. Это моя Марта, – говорил Артём, поворачиваясь к стоящей за его спиной девушке.
– Вон, вон из моего дома! – тихо прошипела бабушка, принимая величественную позу Ермоловой на её знаменитом художественном портрете.
– Хорошо, тогда и я уйду, – тихо сказал Артём, сняв уже сухое платье Марты в ванной и одевая на себя ещё мокрые, так и не успевшие высохнуть джинсы.
– Нет, Артём, останься. Потом созвонимся. Извините, – остановила его Марта и выскочила из квартиры.
– Стыдно, господи, как стыдно, – Марта заплакала. Она оглянулась, думая, что Артём всё же не послушает её и ринется следом. Но Артёма не было, – правильно, всё правильно.
Через некоторое время Марта с красными глазами от слёз вбежала в свой подъезд. Настя, увидев девушку в окно, открыла ей дверь.
– Марта, где ты была? Что случилась? Я ночью думала, умру.
– Насть прости. Я потом тебе всё расскажу, – Марта хотела пройти в свою комнату, но Настя задержала её.
– Марта подожди. Мне надо тебе сказать. Сядь, – Настя усадила Марту на диван и прижала её лицо к себе, – вчера вечером Людмила Ивановна умерла.
– Мама? Как умерла? А операция? Нет…
Сердце Людмилы Ивановны не дотянуло до назначенной даты. Смерть матери подвела черту под кратковременным периодом первой любви, перенеся Марту, не успевшую насладиться этим сладостным и неповторимым чувством в совсем другую часть её жизни, взросления и ответственности.
Услышав от Насти горестное известие, Марта впала в какую-то прострацию. Всё, что происходило вокруг, ею воспринималось как происходящее не с ней. Артём звонил ей.
– Тёма, а у меня мама умерла. Теперь я совсем одна, – говорила она ему тихим отрешённым голосом.
– Марта я ненадолго вернусь в Москву, улажу свои дела и вернусь. Марта я переведусь в Ленинград. Ты не будешь одна.
Артём говорил ещё ей что-то из квартиры своей бабушки, потом из своей квартиры в Москве. Но Марта не воспринимала никакую информацию.
– Хорошо, – односложно отвечала ему она и опускала трубку телефона.
После сороковин звонки от Артёма стали реже. А ещё через некоторое время Марта ехала в маршрутке, в которую врезался грузовик. Со сложнейшим переломом ноги, девушка попала в больницу. Там она узнала, что вскоре станет мамой.
Санкт-Петербург, 2005 г.
Марта Леонидовна, – в кабинет вошли стажёр и Александр Григорьевич, – нашёлся внук старушки, – отрапортовал оперативник.
– Какой внук?
– Как какой? – Ваня в удивлении развёл руками, – этот мужик на портрете, оказался её внуком.
– Так он сам пришёл, – добавил Александр Григорьевич Коршунов.
– Куда пришёл? – у Марты запершило от волнения в горле. Она ещё никак не могла отойти от своих воспоминаний.
– Как куда? К нам пришёл. Ему разрешение на захоронение останков надо. Его по зелёной куртке соседи опознали. Правда бороды у него никогда не было, но её и приклеить можно. Правда, товарищ майор?
– Какая борода, куртка? – откашлявшись, спросила Марта, – ладно, предварительно я его опрошу, вы не против? – кивнув, Александр Григорьевич и Ваня вышли из кабинета начальницы.
– Чего это с ней? – спросил стажёр у старшего товарища, – предварительно и я мог бы его опросить, а то, «вы не против», – передразнил он Марту.