Согретые солнцем

– Мы не должны к Роме относиться как к больной, – сказала однажды Люба. – Девочки должны чувствовать себя одинаковыми.

– Предлагаешь не показывать, что мы ее больше любим? – удивился Павел.

– Нет, что мы ее жалеем. Так она не будет чувствовать себя ущербной, – объяснила Люба.

Ромашка, несмотря на две операции, все равно сильно хромала, но родители не делали ей никаких поблажек. Они относились ко всем девочкам одинаково, но Павел видел, что они растут совершенно разными – и внешне, и по характеру.

А теперь Ромашка снова оказалась в больнице.

Павел перестал помешивать ложкой молоко, попробовал его – оно совсем остыло. И он выпил его залпом до дна.

– А про таблетки забыл! – спохватился он, когда помыл чашку.

В это время кто-то открыл ключом входную дверь.

– Люба? – удивился он. – Что с Ромашкой?!

– Все в порядке, – выдохнула женщина. – Ей вкололи на ночь обезболивающее и снотворное и сказали, что мне нет надобности сидеть возле дочери.

Павел помог ей раздеться и попросил рассказать, как дела у Ромы.

– Оказывается, ее сбила машина, – сообщила Люба.

– Водитель сбил ее и не оказал помощь?! Вот тварь! Я сам найду этого водилу! – возмутился Павел Тихонович. – Она ведь могла истечь кровью до утра и замерзнуть! То, что этого не произошло, просто везение!

– Так бы и случилось, если бы не дворняжка, которая зализала ей на голове рану, остановив кровотечение, а потом целую ночь согревала Рому своим теплом. Когда бульдозер расчищал утром дорогу, эта собака лаем привела машиниста к нашей девочке, – объяснила Люба.

– Надо же! Бездомное животное оказалось более чувствительным и благородным, чем человек в машине. Рома не запомнила машину или ее номер?

– Давай поговорим завтра, – попросила женщина. – Я просто валюсь с ног от усталости. Я – в душ и спать.

Павел метнулся в ванную, включил воду, достал свежее полотенце, затем снял покрывало с кровати.

– Любаня, поешь что-нибудь? – крикнул он жене под дверью, за которой шумела вода.

– Спасибо. Я ничего не хочу, – ответила она. – Только ужасно хочу спать.

Павел все-таки подогрел ей молока и принес в постель.

– Попей, будешь лучше спать, – сказал он, протягивая ей чашку.

Люба слабо улыбнулась, послушно взяла из его рук чашку и выпила молоко. Павел забрал пустую посуду, а его жена тут же упала на подушку.

– Спасибо тебе, – тихо произнесла она, проваливаясь в глубокий сон.

Когда Любовь Валентиновна проснулась утром, ее муж уже хлопотал по хозяйству. Она чувствовала себя отдохнувшей, но полностью усталость ее еще не отпустила. Женщина взглянула на часы, и сон как ветром сдуло. Было семь утра, и она уже опоздала на первый автобус, который шел из поселка в районный центр. Недовольная собой, она собралась уже упрекнуть мужа, что не разбудил ее, но тут увидела улыбающуюся мордашку Ангелины в дверном проеме.

– Мамуля, мы со Златой приготовили завтрак! – сообщила девочка. – Злата пошла позвать папу, а я ждала, когда ты проснешься.

Геля казалась такой беззаботной и смешной с заколотыми над ушами волосами, что мать перестала сердиться и улыбнулась. Она сказала дочери, что через пять минут будет за столом.

«Поеду вторым рейсом», – решила она и, нащупав ногами у кровати тапочки, обулась и прошла в ванную комнату.

«Как хорошо, что Павел отстроил дом, сделал ванную и туалет, – подумала она, открывая кран с горячей водой. – Не надо каждое утро греть воду в ведре или бежать по морозу на улицу».

Любовь Валентиновна встретила мужа в коридоре, когда шла из ванной на кухню.

– Почему ты меня не разбудил? – спросила она Павла.

– Ты хоть немного отдохнула за ночь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Немного, но проспала первый рейс автобуса.

– Я специально не стал тебя будить – поедем вдвоем на своей машине. Я тоже скучаю по нашей Ромашке. Кстати, ты мне вчера так и не сказала, как наша дочь оказалась на той трассе.

– Ты не поверишь, – вздохнула жена. – Она решила сходить в Яблоньское, чтобы купить там хлеба и порадовать тебя.

– Боже мой! Бедная девочка! Хотя бы сказала мне, я б ее не отпустил!

– Ты же знаешь нашу Рому. Если что ей в голову взбрело, то обязательно сделает, – сказала его жена и пошла завтракать.

«Я должен был догадаться, где искать Ромашку, – подумал Павел. – После того как сосед Гришка сказал, что видел, как она шла в магазин, не трудно было догадаться, куда она направилась».

С чувством вины он сел за стол и принялся медленно хлебать суп. Он отвлекся и не слушал болтовню дочерей с матерью – мысленно он был в прошлом, когда они узнали, что у Ромашки проблемы со здоровьем. Тогда они с женой приняли, по их мнению, единственно правильное решение: относиться ко всем дочерям одинаково и не делать поблажек Ромашке. В семье девочек приучали к работе с раннего детства, и ему было жаль Рому, которая пыталась ни в чем не отставать от сестер, но не всегда получалось. Они не баловали детей, а поддерживали с ними определенную дистанцию, чтобы они выросли трудолюбивыми и самостоятельными.

«Почему именно сейчас я засомневался, правильно ли мы все делаем? – думал отец, вперив в миску невидящий взгляд. – Сколько раз мне хотелось побыть для малышей «лошадкой», катая их на спине по очереди? А я так не поступал – держал дистанцию. Как иногда хотелось обхватить их всех руками и каждую расцеловать в розовые щечки – не мог, боялся избаловать девочек».

В прошлом году они с женой решили взять кредит, чтобы купить трактор, комбайн и грузовик у разваливающегося колхоза. У них имелись арендованные земельные паи, а брать в аренду технику для обработки земли было невыгодно. Павел решил стать настоящим фермером, побольше заработать. Для чего? Не для себя, а чтобы обеспечить безбедную жизнь дочерям. Никого дороже их в его жизни не было, и ради них он пахал бы с утра до ночи, но и девочек привлекал к работе. Они высаживали на своих землях подсолнечник, и Павел решил после продажи нового урожая построить свою маслобойню – так получилось бы намного выгоднее, чем продавать семечки задешево другим. Павел сажал и сахарную свеклу, а затем сдавал ее на переработку сахарозаводу.

Но вырастить свеклу было не так-то просто, поэтому дочерям приходилось пропалывать ее вручную, проходя в день длинные ряды до самого горизонта. Родители давали девочкам задание на один или несколько дней, обещая, что купят что-нибудь из одежды той, кто первая справится. Отец видел, как старалась Рома, но ей из-за хромоты было тяжелее всех, и она никогда не оказывалась первой. Павел только сейчас задумался о том, что Романия больше всех сестер нуждалась во внимании. Об этом стоило поговорить с женой.

«Только не в ближайшие дни, – подумал он. – Пусть Ромашка поправляется, а потом и поговорю».

– Папа, ты уснул над тарелкой? – Голос Златы отвлек его от размышлений.

– Спасибо, я уже наелся, – ответил он, отодвигая миску.

– Папа, мы тоже хотим увидеться с Ромой! – заявила Ангелина.

Мать строго взглянула на дочь, а Павел ответил, что возьмет их с собой.

Обрадовавшись, девочки бросились убирать со стола и мыть посуду.

В больнице с Романией сначала увиделись родители и только потом, выйдя из палаты, разрешили сестрам зайти к Роме. Девочки с опаской зашли, но, увидев улыбку на лице сестры, осмелели.

– Ничего себе! – кивнула на перебинтованную голову Романии Ангелина. – Тебе делали операцию? Зашивали рану?

– Да, было такое, – ответила Романия, – но уже почти не болит.

– А шрам-то останется, – вздохнула Геля.

– На всю жизнь, – поддержала Гелю Злата. – И на таком видном месте! Всю красоту портить будет.

Романия не задумывалась над тем, что останется шрам. А теперь она поникла, как увядший цветок. Но затем ее осенило:

– А я буду прикрывать шрам челкой!

– И всю жизнь ходить, как школьница, с челкой? – Геля криво усмехнулась.

– Не обязательно! – с воодушевлением произнесла Романия. – С челкой много всяких причесок. Что-нибудь подберу подходящее.