Страница 25 из 36
Может быть, я и вправду никогда еще не видел людей, способных работать так слаженно в полной тишине, без слов. Этому трудно было не удивляться. Все понимали друг друга с полуслова или вообще без слов. Вряд ли это объяснялось только тем, что им уже много раз приходилось проделывать все те же жесты сообща.
Осушив кружку, я вдруг почувствовал себя легко среди этих странноватых и непохожих на меня людей. Меня приняли, не задавая никаких вопросов, просто потому что я здесь оказался. Вряд ли только из-за Элен.
– Вы, наверное, еще хотите? – спросила сестра.
– Спасибо, я бы выпил еще, – сказал я.
Она вернулась с новой кружкой воды и вместе с ней протянула мне аудиодиск и какую-то брошюру.
– Это про нас… про наш монастырь.
Я взглянул на название диска.
– Свято-Елисаветинский монастырь, – кивнул я, будто от меня чего-то ждали.
– Да, в честь преподобной.
– Это под Минском? – спросил я; но нужно было понять и меня, ведь о Белоруссии, проклятой миром, который правил не президент, а некий «батько» с усами, я знал не больше, чем весь прочий мир.
– Да, это рядом, – с той же кротостью ответила та. – Почти в городе, на окраине Минска. Троллейбусом можно доехать…
Час спустя я сидел с Элен на скамье под платанами немного особняком от всей группы. Все собрались, успели прибрать внутреннее помещение и отправить микроавтобус, загруженный по самую крышу, своим загадочным маршрутом. Каким именно – я стеснялся спрашивать, понимая, что всё, что бы мне не ответили, прозвучит слишком неожиданно. Сбившись безмолвной стайкой, все ждали прихода другого микроавтобуса, который должен был отвезти всех в гостиницу.
Элен вдруг спохватилась. Днем, после обеда, ей позвонил брат Коля. Он спрашивал, не могут ли они с другом приехать на знакомство с хозяевами отеля, к которым я их сосватал на заработки, уже завтра. Звонить прямо мне Коля стеснялся, не хотел мне «морочить голову». Элен извинялась за брата, казалась даже чем-то расстроенной. Мне пришлось ее успокаивать.
Конечно, получалась путаница. Элен отбывала в Париж утром, из гостиницы. А остальные сестры всей делегацией и уже без остановок должны были ехать через Париж дальше, прямиком в Минск, хотя кто-то из них и направлялась в Москву. Но мне не верилось, что они всерьез собираются ехать в своем микроавтобусе в такую даль. Годы назад я пару раз проделал этот путь на машине и прекрасно понимал, что значит просидеть на сиденье, глядя в окошко, сотни и сотни километров. Да еще и вдесятером, в жару.
Я понимал, что Герте и Пьерику будет трудно перекроить график заселения отеля. Сезон был в самом разгаре. И каждый сантим был у них на счету. С другой стороны, решено так решено. Зачем откладывать? Я решил прежде всего позвонить Герте (Пьерик по мобильному отвечать не любил), чтобы хоть с их стороны появилась какая-то определенность.
Мест в отеле, конечно, не было. По самую среду. Но Герта вдруг поддержала идею. Он тоже считал, что лучше не откладывать. В конце концов, можно обойтись и без отеля. У них пустовала крохотная студия. Совершенно пустая, без мебели. Одна комната на двоих, душ, кухня. Да и в кухне не было необходимости, если ребят обеспечивать питанием в ресторане. Зато еще и веранда, свой отдельный садик, с общего двора из-за зеленой ограды невидимый. Герта предлагала снабдить спальню двумя хорошими матрасами. Ребята молодые, пару ночей потерпят. На этом мы и остановились.
Чтобы не печься на солнцепеке, я отошел в тень и позвонил Коле. Он сразу ответил. Я попросил его не менять планы и сообщить поточнее о времени прибытия поезда, когда билеты будут уже на руках, чтобы я мог приехать за ними в Ниццу.
Как быть с Элен? Дать ей уехать в Париж, когда брат едет в обратном направлении? Получалось, что они разминутся всего в несколько часов.
– Может, и вам остаться? – спросил я. – Я заберу вас в горы. Переночуете там у меня, в моей квартире. Себе я место найду. Там мест хватит всем. Завтра с Колей увидитесь. Так правильнее, поверьте.
Элен с упрямством замотала головой, но затем сиротливо засмотрелась на своих сестер. Что-то мешало ей сказать «нет». Затем вопросительно скользнув по мне своими светлыми глазами и словно извиняясь за что-то без единого слова, она обронила:
– Зачем вам эта обуза?
Я протестующе развел руками.
– Какая же в этом обуза? Лето. Все отдыхают. И я тоже… Да и должны же мы помочь Коле, – добавил я, но чувствовал в себе непонятную фальшь. – Неужели вам приятно, вместе приехав в такую даль, разъехаться в разные стороны?
Скользнув по мне беспомощным взглядом, она на миг отвернулась в сторону.
– Пойду, поговорю с матушкой, – сказала она. – Спрошу, что она думает.
– Правильно, – поддержал я.
Издалека я видел, что, пока Элен объяснялась с сестрой Ольгой, они поочередно поглядывали в мою сторону. Я уже было вознамерился подойти к ним, чтобы заодно предложить свои услуги с отъездом в гостиницу, ведь я мог взять в машину, двоих или троих, но Элен уже направилась ко мне.
Засматриваясь в сторону, ломая руки, она объявила, что всё в порядке, ее «отпускают».
– Я ведь сама по себе, – добавила она с неловкостью. – Я просто обещала помочь. Но всё сделано. Теперь с меня толку всё равно… – Она осеклась.
– Вот и отлично. Заедем, заберем ваши вещи, – сказал я. – Я вас подожду где-нибудь. И ужинать будем уже там, наверху. Идет?
Она уставила на меня благодарный взгляд. В этот миг я кажется впервые почувствовал какую-то новую для себя тоску вперемежку со свежестью в душе, тоже новой и еще непонятной.
– Это действительно так высоко? – спросила она.
– Не очень.
– Я позвоню Коле?
– Да, конечно… А пока пойду поговорю с вашими, – поторопил я. – Мы с собой можем забрать и сестру Ольгу, и еще кого-нибудь. Зачем им ждать?
Не дожидаясь ответа, я направился к группе предлагать свои услуги.
Сестра Ольга отреагировала на мое предложение без удивления, без ложной скромности – лишь кротко поблагодарила. И две ее помощницы, которым она предложила ехать с нами в машине, решив, что запаркована она где-то здесь же, рядом, с детским оживлением стали хватать свои пожитки, пластиковые пакеты с надписью супермаркета «Монопри».
– Нет-нет, не торопитесь, – остановил я всех. – Я схожу за машиной, она в улочке рядом. Я подъеду прямо сюда. – Я показал на стоянку возле булочной.
Элен приблизилась к нам. И вдвоем мы направились за машиной.
И уже через четверть часа мой рыдван выруливал под команды навигатора по узким улочкам в сторону центра Канн, чтобы оттуда попасть в отель, находившийся в противоположном предместье города.
Элен, сидевшая от меня справа, или уж действительно Леся, как звала ее матушка, то и дело опасливо косилась на меня краем глаза. Имя «Леся», хотя и непривычное для моего слуха, мне очень нравилось. Она отдавало чем-то лесным, свежим, чуть ли не росистым, как мне вдруг чудилось. По улицам Канн катать в моем стареньком английском «ягуаре» трех монахинь из Белоруссии. Да еще и без страховки… Случалось ли со мной что-то более необычное за всю мою жизнь? Это был какой-то экстрим. Но в ту минуту я никому не смог бы этого объяснить. Казалось, Элен всё это чувствует, поэтому и косилась на меня с вопросительным пониманием.
Когда я притормаживал на светофорах, взвизгивал ремень генератора. Наверное ослаб, растянулся. В зеркало заднего вида я видел, что звук вызывает у пассажирок озабоченность. И был вынужден объяснить, что в этом нет ничего страшного, что это не поломка. И чтобы чем-нибудь отвлечь их, успокоить, я включил радио.
Что-то неожиданно громыхнуло, вдребезги рассыпалось и заполнило весь салон. И уже трудно стало не узнать знакомый, сто раз уже слышанный пассаж из Брамса…
Из Канн, или из Канна… – как правильно писать название города, за годы, прожитые во Франции, я так и понял, но по старинке предпочитал Бунинский вариант «Канны», – мы выехали на закате. Движение на дороге к этому времени вроде бы рассосалось.