Страница 15 из 18
Видя, как его трясёт, отец велел нам выйти, а сам остался. Мы сели за дверью, прислонившись спинами к камню стен.
– То ли он ещё и актёр, то ли у него слишком нежная психика, – задумчиво произнёс Роше.
– Я слышал о таком – творческие натуры иногда бывают слишком впечатлительными, – в тон ему ответил я. – Но его фраза «я только видел» мне показалась интересной.
– Тебе вообще та картина очень интересна, – не скрывая ухмылки, ответил орк. – Но тут художника пропёрло – придумать реальную комнату и передать её с такой выразительностью…
– Но он утверждает, что это не он… Чёрт, не знаю, что думать. Надеюсь, отец что-нибудь узнает и скажет.
Мы замолчали, ожидая новых известий. В казематах было тихо. Иногда был слышен шорох, иногда – шаги охраны. Я считал секунды на вдохе, стараясь задержать дыхание на как можно более долгий период. Роше залез в свой мешок и перетирал в ступке какие-то травы – допрос допросом, а его лекарств ждут люди. Звякнуло стекло – орк начал смешивать снадобье прямо в пробирке: щепоть одной травы, листик другой, залить желтой жидкостью, пробормотать пару слов. Закрыть и потрясти. Послушать шипение, принюхаться.
– Теперь только пчелку сюда – и можно назначать приём, – орк устало улыбнулся.
Настоящий врачеватель – с чувством юмора даже на операции у огра в желудочно-кишечном тракте.
Прошел где-то час, прежде чем отец вышел из камеры художника. В руках он держал прямоугольник, который оказался картиной. Свежей: было видно, как фон Прейс старается не касаться необсохшей краски.
– Он действительно замечательно рисует, – и показал нам зарисовку.
На ней был угол тюремной камеры, сено на полу, тени. Всё это пугало и напрягало – картина явно передавала эмоции автора, и судя по произведению, Драко было очень неуютно в камере. В то же время, она оставляла ощущение некой недоделанности.
– Я дал ему тридцать минут, он сделал за пятнадцать, а потом сказал, что дорисовать всё равно не успеет – и вернул её в таком виде.
– Надо будет заказать ему портрет – может, хоть кто-то разберётся с оттенками зеленого на моём лице, – серьёзно заметил Роше. – А то последняя попытка оказалась просто… ну, те карикатуры, которые мы видели в Столице, были просто шедевром. А заплатили мы некоторую сумму…
Орк покачал головой. В плане своей внешности он был крайне занудлив и придирчив. Что не мешало, как я уже упоминал, быть в прекрасной форме.
– Что ещё ты узнал? – меня интересовала суть вопроса.
– То, что его здесь не было, – мы удивленно посмотрели на главу моего семейства. – По его словам, последнее, что он помнит – таверна, шум, выпивка и то, что завтра нужно успеть опохмелиться перед выступлением.
– По нему не скажешь, что он был пьян на сцене: держался прямо, финты шляпой делал, одеяло скидывал, а картины оставлял на месте, – я начал перечислять очевидные факты. – К тому же так исчезнуть в нетрезвом виде. Как по мановению волшебства… Маловероятно.
– Я так тоже считаю. Поэтому возникло две версии: первая – это был другой человек…
– С таким же талантом художника, так ещё и читающий чужие мысли, – буркнул орк.
– …так и вторая версия, – сурово посмотрел на орка фон Прейс. – Она заключается в том, что в него вселился чуждый дух.
– Вот те на, что за фигня? С каких это пор в человека вселяются духи? – я возмутился.
– Мда, сынок, зациклился ты на зверушках. И такое бывает, хоть и не часто. Но тут я поделать ничего не могу. Поэтому я вызову помощь – экзорциста.
Орк аж дёрнулся.
– Вы уверены в своём решении?
– Я уже его принял и отдам приказ.
– Тогда разрешите мне сначала его осмотреть, перед тем, как за тело примется экзорцист…
Последнее слово орк выплюнул как распоследнее ругательство.
– Конечно. В благодарность за антипохмельное средство, – и, развернувшись на каблуках, отец пошел прочь из казематов.
Нам не оставалось ничего, как снова войти в камеру.
Художник Драко сидел на полу с закрытыми глазами. Казалось, он спит. Он выглядел уставшим, измотанным. Молодое, в общем-то, лицо покрывала сеточка мелких морщин. Обычно такие не видно – только в моменты стресса и усталости. Ещё иногда говорят – мол, был молод и здоров, и вдруг, бац, – и постарел. Но эта «старость» кроется в нас гораздо раньше, затапливаемая, замылеваемая, скрываемая. О ней знаем мы сами, хоть и не верим ей.
Под глазами были мешки – пьянство и лекарство Роше дали плоды – синего цвета и отчётливо объёмные. Веки пали ниц под давлением усталости и обречённости. Да уж, тут поле не для допросов, а для лекарей. Благо, что один тут высится сбоку, готовый предоставить свои услуги. Может, даже оплатить их удастся…
– Господин Драко, – Роше позвал художника.
Тот вяло приподнял голову, не открывая глаз.
– Я лекарь, позвольте взглянуть на вас ближе. Мне кажется, вам нужна помощь.
Драко разлепил глаза и внимательно посмотрел на орка. Взгляд оценивающе проскользнул по нему снизу вверх, а затем сверху вниз. Глаза снова закрылись.
– Пожалуй, ваши услуги будут не лишними…
Орк приблизился, встал на колено, одновременно скидывая заплечный мешок. Из него достал пузырёк с нашатырём и первым делом привёл «пациента» в чувство:
– Так мы быстрее проведём процедуру, – с милой зубастой улыбкой ответил Роше на говорящий вылупленный взгляд бледного художника.
Подхватив подлетевшего больного, Роше попросил меня снять с него рубаху.
– Нужно осмотреть ваше тело на наличие ран, дабы избежать заражения крови и прочих болезней.
– Мне кажется или я что-то подобное уже слышал? – спросил я, стягивая с художника рубашку.
– Всё возможно, мой друг, – вежливо ответил Роше.
Мы разделали художника по всем правилам охоты – «шкура» отдельно, «потроха» отдельно. Отодвинув его от холодной стены, лекарь начал осмотр. Мелкие ранки и ссадины он смазывал какой-то своей мазью, но казалось, что он ищет что-то совершенно другое. И в какой-то момент он нашел.
Поманив меня пальцем за спиной художника, он сделал вид, что продолжает осмотр, и указал на точку под лопаткой. Там была странной формы метка-пятно-шрам, будто был огромный прыщ, который лопнул и частично зажил. Если считать, что его кожа в остальных местах была чиста, этот «прыщ» смотрелся инородным телом.
Осмотр продлился несколько минут, в ходе которого обнаружили ещё пару ссадин, опухшую печень и общую усталость.
– Уважаемый, вам нужно вести активный стиль жизни, но перенести эту активность из кабаков на природу, – поучал пациента Роше. – При этом я не имею ввиду, что нужно пить под деревом в лесу. Скорее, я имею ввиду прогулки, выезды на лошадях, игры. Вашей печени нужен отдых, а зная нравы городов – покой ей только снится.
Художник Драко молча внимал. Он всё ещё не мог до конца осознать, что произошло, и старался не сморозить очередную глупость. Поэтому сейчас он походил на обычную рыбу, которую вытащили из воды – вроде и сказать что-то хочет, но вот со звукоизвлечение проблемы. Но что с ним поделаешь, каждый реагирует как ему удобней.
Когда мы вышли за дверь, я молчаливо спросил Роше «Что за нафиг?» На что он ответил вполне вслух:
– Он был одержим.
– Был или всё ещё?
– Метку видел? Значит, дух вышел, оставил его оболочку. Тогда всё встаёт на места – картину он и рисовал, но вот достать её из снов или иным способом помог дух. Только вот что за дух, откуда он взялся и куда делся?
Вопросы, на которые нужен был ответ, появились. Ответы пока не спешили. Но был вопрос, который требовал ответа достаточно быстро:
– Пойдём, передадим фон Прейсу старшему, что работники поместья ждут контракт. А то действительно, останемся без обеда.
– Ага, как же. Госпожа фон Прейс и в одиночку справится.
– Тоже верно, но объёмы будут не те, и мама впадёт в депрессию.
– Тогда ты прав – мы должны её спасти и обеспечить помощниками.
И мы с Роше отправились к отцу, сообщить о просьбе трудящихся. Мысли о еде помогали не зацикливаться на образе измученного художника в каземате за спиной.