Ледяная птица

Продолжая ругаться про себя, Гера наткнулся взглядом на разбросанные по асфальту деньги. "Тысячи две, не меньше!" - пронеслось у него в голове. Он присел на корточки - наклониться не мог, боялся, что закружится голова и упадет, - и стал собирать купюры. Хорошо еще ветра нет, а то гоняйся тут за каждой бумажкой. Чужой к тому же.

Раздражение нарастало. Мало того что, несмотря на слабость, от которой в голове звон стоит, приходится собирать портреты президента, чья страна еще недавно считалась самым вероятным противником, так еще эта дура орет как оглашенная. И чего орет, ведь все уже кончилось? Нет чтобы помочь.

С трудом переводя дыхание, Герман сгреб доллары в кулак и, прижимаясь спиной к стене, поднялся. И тут увидел лежащего ничком худощавого... Так вот почему он остался без поддержки! На спине лежащего расплывалось кровавое пятно. Клетчатая рубашка побурела от крови, на асфальте образовалась небольшая лужица...

- Да что ты вопишь... дура безмозглая?! - взорвался Герман. - Ему же помощь нужна! На, держи!

Он протянул женщине деньги и нащупал пульс раненого. Пульс был слабым и неровным.

- Его нужно срочно в больницу! - Было понятно, что необходимо спешить, "скорая" может и не успеть. - Ваш автобус! Мы им можем воспользоваться?

- Да... но Роберт... он наш водитель. - Блондинка дернула подбородком, указывая на худощавого. - Я не умею. Я...

- Послушайте, да возьмите вы себя в руки! - Герман чувствовал, что его пошатывает. - Вас как зовут?

- Лера... Валерия Попова - представилась женщина.

- Отлично, меня Герман. Валерия, я прошу вас, давайте не будем терять времени. Откройте дверь в салон, я попробую втащить его туда.

- Да-да, вы правы! - Лера бросилась к машине, а Герман попытался поднять раненого.

Он просунул руки под мышки Роберта и оторвал верхнюю часть тела от земли. Тащить раненого было тяжело, тем более что никто из прохожих не спешил на помощь. Интересно, как же он затащит его в автобус? По земле волочить тяжелое тело он еще более или менее в состоянии, но поднять? Нет, на это у него сил не хватит.

- Давайте я вам помогу, - услышал он голос Леры. Господи, неужто кроме нее на улице никого нет?

- Приподнимите его, - сказала женщина.

Александров, не понимая, чего она хочет, приподнял плечи Роберта повыше.

Блондинка тут же просунула голову под руку раненого и с трудом распрямилась. Герман, сообразив, что его помощница действует правильно, сделал то же самое со своей стороны.

Вопрос о том, как уложить раненого в салон, решился сам собой. Они положили его на живот в длинном проходе пассажирского отсека. Впрочем, пассажирским, как мельком отметил про себя Герман, его можно было назвать весьма условно, поскольку он был наполовину заполнен какой-то аппаратурой, но сейчас это не имело никакого значения, главным было спасти человека.

- Ключи! - спохватился Герман. - Где ключи от машины?

- Не знаю... наверное, у Роберта, - ответила Лера, садясь на пассажирское место рядом с водителем. - Он всегда кладет их в карман. Не могли бы вы...

- Да, конечно. - Александров бросился в салон.

Ключи нашлись в правом кармане брюк. Еще несколько мгновений ушло на то, чтобы освоиться с незнакомой машиной... а затем началась сумасшедшая езда наперегонки со временем. Не будь за спиной раненого, Герман получил бы удовольствие от этой гонки, да еще какое! Уже давно не доводилось ему чувствовать в своей власти такую мощь, и он дал выход своей застарелой тоске по скорости.

"Додж" словно превратился в сухопутную торпеду. Он несся по улицам Краснодара, невзирая на состояние "убитых" мостовых, не останавливаясь перед светофорами. Его клаксон гудел не умолкая - то ли благодарил тех, кто уступал ему дорогу, то ли просил других, тех, кто еще этого не сделал, посторониться и пропустить его вперед. Его не останавливали даже пробки, с ними Герман расправлялся так же лихо, как и с другими проблемами. Пользуясь высокой проходимостью мощной машины, он заруливал на тротуар и, распугивая прохожих, летел вдоль забитой машинами дороги. Достигнув перекрестка, Герман не менял направления и, лишь съехав на мостовую, разворачивался. Заезжая на перекресток совсем с другой стороны, он, естественно, попадал под зеленый свет, что давало возможность вновь повернуть и продолжить движение в нужном направлении. И что было самым интересным, так это поведение гаишников. Ни один из них даже не попытался остановить нарушителя. Может, сыграло свою роль то, что они видели машина очень дорогая, явно не один десяток тысяч долларов стоит, а может, дорожная братия решила, что так могут ездить только крутые, а с ними ссориться не хотелось, вот они и отворачивались. И только визг испуганной Леры да еще ее охи и ахи служили достойной оценкой мастерства бывшего летуна...

Подлетев к зданию больницы, Александров остановился прямо напротив дверей. С воплем: "У меня тяжелораненый!" - он вбежал внутрь и потребовал немедленной помощи. Заразив всех вокруг тревогой за судьбу незнакомого ему Роберта, Герман вызвал такую суету, какая редко бывает даже при появлении высокого начальства.

- Хотел бы я иметь такого друга, - заметил один из санитаров после того, как помог уложить раненого на операционный стол. - Такой точно не даст умереть.

- Да, это уж точно, - заметил другой. - Подожди... да это же Гера!

Санитар, невысокий крепыш, словно не веря своим глазам, уставился на того, кто устроил такой переполох. Ну точно! Александров Герман, собственной персоной! А говорили, что он где-то на Севере.

- Не узнаешь? - Санитар, заметив, что одноклассник устало прислонился к стене, с улыбкой подошел к нему. - Ну так как, Гера, не вспомнил?

Гера... так его все звали в школе. Герман вздрогнул. Песков?.. Павел Песков?..

- Пашка, ты?!

- Я! Собственной персоной! - засмеялся Песков.

- Вот здорово! - заулыбался Александров. - Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя. Как ты здесь оказался? Ты же нашим чемпионом был!

- Да кому сейчас борьба нужна, - поморщился Павел. - На тренерской работе много не заработаешь. Это же не теннис. Там почасовая оплата, а у нас... Остается только зубы на полку класть. Образования нет, сам помнишь, я все на сборах да на соревнованиях пропадал. А теперь без диплома никуда не берут. Вот и пришлось сюда устраиваться. Слушай, а может, возьмешь к себе? Ты же знаешь, я не подведу.