Страница 43 из 55
Выйдя из отделения, Альбина оглянулась на больничный корпус. Рядом с ней под окнами стояла худенькая девочка лет восьми. Маленькая, сутулая и чем-то озабоченная. Ее тоненькие ноги в застиранных коричневых чулках в рубчик были обуты в большие, не по ноге, старушечьи войлочные боты. Возле нее на сыром асфальте дорожки стояла потертая сумка из пластиковой мешковины в синюю, белую и красную нитку. Она бережно прижимала к груди что-то завернутое в детское одеяльце.
— Мамочка! Смотри, кого я тебе принесла, — тоненьким голосом радостно крикнула она, глядя вверх.
Неужели, притащила сюда ребенка? Содрогнулась Альбина. Там, в окне третьего этажа белело лицо женщины, кутающейся в тюремный, мышиного цвета халат. Девочка слегка развернула сверток и подняла его вверх, чтобы мать увидела завернутого в одеяльце котенка. Альбина взглянула на девочку, на ее бледное до прозрачности лицо, сияющие восторгом глаза, и у нее защемило сердце. Ей почему-то подумалось о своей босой душе. Отчего ж ей быть босой? Обуви у нее хватает, туфлей и сапог, одних комнатных тапочек более двадцати пар. Вполне достаточно. Странные ассоциации иной раз вызывают совершенно бессмысленные жизненные явления.
* * *
Глубоко задумавшись, Альбина шла по Крещатику.
Серый потолок неба, нависая, довлел над ней, не давая выпрямиться в полный рост. Городской транспорт стоял, ни такси, ни частника остановить не удалось. Мобильный телефон ее шофера не отвечал. Лишь бесстрастный голос компьютера твердил, что в настоящее время связь с абонентом отсутствует. От Октябрьской больницы она пешком добралась до Крещатика. Вся проезжая часть главной улицы Киева была заполнена палатками революционеров. На синих биотуалетах, установленных на тротуарах, жители палаточного городка укрепили таблички: «Кабинет Кучмы», а еще, чтобы не перепутать ‒ «ЦВК»[28]. Украина восстала против режима президента Кучмы. Все вокруг пестрело померанцевыми лентами. В круизах по Средиземному морю Альбина много раз видела померанец. Ей знакомо было это вечнозеленое, цвета надежды на лучшее, дерево, она даже пробовала на вкус его оранжевые, горькие, несъедобные плоды.
Правящий президент Кучма на свое место приемником назначил наиболее социально близкого себе кандидата по фамилии Янукович. Все украинские средства массовой информации наперебой доказывали, что он дважды несудимый. Янукович был мелкий уголовник, промышлявший кражей шапок у прохожих, теперь же, президент Кучма назначил его уважаемым профессором и более того, ‒ новым украинским академиком.
Вспомнился ей незабвенный Бернс. Когда Янукович получил все возможные должности и звания, ему осталось только оправдать доверие президента. Он уверенно подтасовал голоса избирателей и выиграл выборы. Все у него уже было куплено и, торжествуя, он по главному правительственному телевизионному каналу обозвал украинский народ быдлом. Это заявление составило событие дня, затмившее собой все остальные, и обсуждалось на все лады, от кухонь и общественного транспорта, до программ новостей телевидения. В итоге, все сделали вид, что ничего не произошло, и молча, утерлись. Видно «проффесор», так Янукович написал о своем ученом звании в анкете, когда баллотировался на пост президента, в своих определениях бывал не так уж далек от истины. Стало быть, годы, проведенные в тюремных университетах, не прошли для него впустую. Ничего другого от этого народа Альбина не ожидала. Жизнь здесь окостенела в своей презренной трусливой покорности.
Но тут не обошлось без вмешательства космического разума, неожиданно появился неопознанный летающий объект, по-научному ‒ НЛО, который круто изменил ход Украинской истории. Вскоре НЛО опознали, оказалось, этот летающий объект был летающим продуктом, точнее куриным яйцом, которым какой-то мальчишка запустил в Януковича, тот с перепугу упал и долго прикидывался убитым, сработал многолетний опыт кражи шапок. В последующем события развивались классически, по Андерсену. У всех будто пелена с глаз упала, и стало видно, что король голый. Вся Украина поднялась и вышла на майдан Незалежности, началась революция против режима Кучмы.
Тяжелый грязно-серый смог дыма костров и полевых кухонь качался над майданом. Среди толпы Альбина увидела Оксамытного в окружении четырех нечеловечески громадных телохранителей. Оксамытный стоял, надувшись, как Муссолини, скрестив руки на груди, и слушал крики выступающих с эстрады ораторов. Обострившимся взглядом Альбина заметила, как его обвисшие щеки вздрагивают в такт рокоту громкоговорителей. Его караульщики прилежно сторожили тело своего хозяина. Окружив Оксамытного с четырех сторон, они, как роботы вертели головами по сторонам. В этой усердно функционирующей группе было что-то смехотворное. Большая голова Оксамытного едва доставала до уровня груди его телохранителей, а одному из них, баскетбольного роста великану, он вообще был не намного выше пояса. Жизнь причудлива, как сон, в ней лилипуты управляют гулливерами.
В своем последнем телефонном донесении Назарий Шуфрич под большим секретом сообщил ей последнюю жареную новость: из достоверных источников стало известно, что у Оксамытного наследственный сифилис. В устах мерзавца даже правда выглядит ложью, вспомнив об этом, покачала головой Альбина.
Иногда толпа дает возможность уединиться, ‒ в толпе легко быть никем. Потерявшись в тысячеглавой толпе, Альбина слушала и не слышала, усиленные мощными динамиками пламенные призывы и не менее пламенные, зажигательные песни. Высосав из нее все силы, То, что повелевало всем этим, насытилось и отпустило ее. К ней вернулось восприятие действительности, заглушив в голове тупую боль от нерешенных вопросов. Невольно прислушавшись, она расслышала, что все время распевается какая-то одна и та же, множество раз повторяемая припевка. Точнее, не припевка, а какой-то негритянский речитатив, в котором повторяется всего несколько слов, что-то наподобие того, что «вместе нас много, поэтому нам за это ничего не будет».
Разобрала она наконец, то, что скандировала толпа. Это причитание, похожее на зомбирующее заклинание, напомнило ей их детский бунт в пионерском концлагере. Пионервожатые, ненамного старше самих пионеров, только и делали, что придумывали наказания для своих поднадзорных, одно, унизительнее другого. Начался бунт, который закончился предательством и поражением. На лагерной линейке, где отряды были выстроены в каре, Альбину торжественно исключили из Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина. В то время в ее рядах состояло двадцать миллионов членов, убытия одного из них, никто не заметил, как в песне: «Отряд не заметил потери бойца…» Для нее же, это было потрясением. Тот, кто прошел через это, не может остаться прежним. И она уже никогда не смогла быть такой, как была, ‒ «как все». Наученная горьким опытом, Альбина никогда больше не вступала в борьбу ни за чьи права, кроме своих собственных.
Еще подростком она недоверчиво относилась к народным массам, особенно, к толпе. Ей непонятно было, почему разумный, воспитанный человек, попав в толпу, превращается в скота. Когда же Альбина лучше узнала жизнь, к народу, ‒ этому панурговому стаду, она не испытывала ничего, кроме презрения. Прошли годы, десятки лет, не осталось ни пионерского лагеря, ни пионервожатых, ни тех, кто помнил об этом, но зло, которое они в ней посеяли, укоренилось в ней навсегда. Да, вместе их много, они ничего не умеют, ничего не помнят, и не хотят ничему учиться, их удел ‒ прыгать на граблях.
28
Центральная избирательная комиссия (укр.).
29
Вместе нас много,
Нас не победить! (укр.).