Страница 36 из 55
К Альбине вернулись силы, но она еще долго сидела одна, на пустой скамейке.
* * *
Когда Альбина вышла из арки своего дома и направилась в сторону гастронома, к ней неожиданно подошел Склянский и, взяв под руку, быстро увлек в фойе находящегося рядом салона «Фотография». Его было не узнать, в добротном драповом пальто он выглядел толстым и респектабельным, а шляпа с высокой тульей и ботинки на платформе и высоких каблуках делали его чуть ли ни на голову выше. Нет, пожалуй, тут дело не только в платформе, подумала Альбина, здесь не обошлось и без специальных стелек. Она с удивлением рассматривала преображенного Склянского, который с явным самодовольством поглаживал пышную подкову черных запорожских усов.
— В магазин идти нельзя, там нас ждут, — быстро заговорил он, поглядывая то ей в глаза, то через окно на улицу. — Вам надо быть очень осторожной. За вами следят оперативники МВД или СБУ. Кто именно, выяснить не удалось, но работают они профессионально. Пока я организовал контрнаблюдение. Знаю, вам сейчас нельзя уезжать, но это было бы оптимальное решение.
Альбина ничего не ответила. Она была с ним согласна, ее проблемы возрастали по экспоненте. Наученная жизнью, она всегда с осторожностью относилась к проблемам, избавиться от некоторых из них было возможно только вместе с людьми. Ей и думать не хотелось о том, что все летит прахом к бисячему дядьке. Ничего, успокаивала она себя, если выхода нет, надо подняться над обстоятельствами, подчинив их себе, направить разрушительную энергию неудачи в конструктивное русло, и невероятное станет реальным. А относительно тех, кто за ней следит, без разницы из какой конторы, ей известны их подлые уловки. Они не вездесущи и не всемогущи, они хотят, чтобы о них так думали, это облегчает их работу. Еще несколько дней и она будет плевать на них с известной высокой башни.
— Вот то, что вы просили, — скороговоркой, не шевеля губами, выдохнул Склянский, торопливо передавая ей обычный пластиковый дипломат.
Неожиданно он вздрогнул и незаметно осмотрел вошедшую в салон женщину, а потом снова стал выглядывать в окно. Сегодня его неизменная выдержка явно его подводила. Перемены произошли не только во внешности Склянского. В нем появилось что-то новое, напряженность и многословность, неуместные при скоротечном контакте. Не заметив ничего подозрительного, Склянский поспешно продолжил:
— Вот здесь, возле ручки, выключатель. Открыта зеленая точка, можно открывать, а открыта красная, тоже можно, но не вам… Лучше отойти метров на десять, а еще лучше, на пятнадцать.
Рассеянно слушая Склянского, Альбина подумала, насколько печальна его стариковская суетливость.
Глава 13
Группа Хоменко была в сборе.
Они собрались на конспиративной квартире для встреч с агентурой, которая находилась в районе Виноградаря, недалеко от дома Розенцвайг. Все разместились за небольшим круглым столом, символом нравственных идеалов рыцарства. Подобно стародавнему королю бриттов, совещание «Круглого стола» вел Очерет, слушали информацию по результатам оперативной разработки Розенцвайг. Мусияке места за столом не хватило, он сидел позади Очерета на диване, как его бессловесная тень. Докладывал Цуркан, известный своей вдумчивостью и развитым оперативным мышлением. Говорил он спокойно и кратко. То, что группе удалось выяснить, в основном, выглядело так.
— Розенцвайг постоянно вступает в контакт с очень подозрительным стариком. Он появляется и исчезает, как невидимка, сфотографировать его не удается, и вряд ли это случайность. Мы ему присвоили кодовую кличку «Дед». С целью его идентификации были предприняты две попытки вступить с ним в контакт под вымышленным предлогом, но он будто угадывает наши намерения и уходит из-под наблюдения.
Хоменко многозначительно кивал, сам-то он так внятно доложить не сумел, но если докладывает его подчиненный, это все равно, что докладывает он сам. Впрочем, Хоменко тоже внес свой вклад в расследование. На основании данных, полученных от своих подначальных, он составил словесный портрет нового фигуранта. Он и сам в течение нескольких минут вел за ним наблюдение. При этом действовал с большой осторожностью и, чтобы не спугнуть, следил за объектом с такой дистанции, что понятия не имел, как он выглядит.
Слушая Цуркана, Очерет просматривал установочные данные на Склянского, не переставая удивляться слабости ума их составившего. «Словесный портрет подозреваемого, оперативный псевдоним: «Дед». Возраст — около пятидесяти, шестидесяти или семидесяти; рост — средний, невысокий; фигура — средняя; плечи — прямые; шея — средняя, толстая (перечеркнуто), тонкая; голова — овальная; волосы — седые, лысый; лоб — средний, прямой, большой; брови — прямые; глаза — неизвестного цвета; нос — средний, прямой, с горизонтальным основанием; ноги — прямые. Особых примет не имеет». Куда ни глянь, все среднее и прямое, ноги и те прямые, глаза, так вообще «неизвестного цвета». Не за что зацепиться. Налицо отсутствие индивидуальных примет и приблизительность описания внешности. Безусловно, это усложнит розыск. Судя по тому, как он многократно уходил от слежки и часто связывался с Розенцвайг, это не простой старичок, прикрыв глаза тяжелыми веками, рассуждал про себя Очерет. Достаточное количество «ничего» в сумме дает «нечто», — это принцип работы «хоменков», подвел итог Очерет. В слух же он произнес следующее:
— Все это занятно. Возможно, даже существенно. И фактов у нас достаточно, но зацепиться не за что, — без тени иронии, раздумчиво подвел черту он.
Тон его непродолжительных совещаний с опергруппой, которые он проводил раз в два дня, всегда был коллегиальный, без малейшего намека на то, кто здесь главный, и без мелочной опеки, которая всегда мешает делу. Вместе с тем, он всегда держал известную дистанцию, существующую между ним и подчиненными, при общении с Очеретом никто не забывал о субординации. Что же касается фактов, то это голые факты, их недооценка или переоценка может принести только вред, размышлял Очерет. Хотя из разрозненных фактов иногда возникают совершенно непредвиденные корреляции. Задача разведчика состоит в том, чтобы среди многих фактов «учуять» главные, выделить их и компетентно проанализировать и, основополагающее — определить функциональные связи между ними. Тогда полученная информация приобретет реальную ценность. Все это теория! Досужие рассуждения от безделья, оборвал себя Очерет. Он знал, откуда они взялись, и почему он на них застревает. Причина была, и отнюдь не простая. Очерет не хотел вспоминать о последнем разговоре с генералом Останним.
— Если Розенцвайг действительно торгует экономическими секретами, то этот Дед похож на резидента, — поделился своими соображениями Цуркан. Его суждения, как правило, отличались точностью.
— Только, думается мне, это криминальная группировка. Хорошо организованная, но криминальная, — в голосе Цуркана зазвучали убедительные ноты. — К нашей сфере деятельности они отношения не имеют и национальной безопасности не угрожают. В любом случае, нам придется уточнить, чем они занимаются, а потом передадим их по принадлежности. Но выборы затягиваются, и не известно, когда они кончатся. Никого нам в помощь не дадут. Не сегодня-завтра оперативная обстановка может измениться, и нас опять пошлют на майдан, а то и куда подальше… Нашим составом, без поддержки группы наружного наблюдения, провести качественное наблюдение и отработать связи Деда не получится. Потому как дедок этот уж больно крученый, заметит наблюдение, «сбросит хвост» и ляжет на дно. С ним требуется определиться, и сделать это нужно немедля. Я думаю, его надо брать и устанавливать личность. Решай, капитан.
Одна из первоочередных задач работы контрразведчика, это выявление связей подозреваемых. Думая совсем о другом, машинально отметил про себя Очерет. Но выяснять связи некогда. Не упустить бы главного фигуранта — Розенцвайг, и подготовленную на вывоз партию антиквариата. Отбросив колебания, Очерет решил пока не ставить в известность оперативников о своем разговоре с Останним. Рассказать им придется, но позже, не теперь. Если сказать сейчас, проку будет мало, а вред будет, реальный. Их и так раз-два и обчелся, скажешь, и выбьешь кого-то из обоймы, а это совсем ни к чему. Посмотрим, доложит ли об этом Мусияка генералу. Положим, доложит, и что? Пусть докладывает, в конце концов, это касается только Очерета, ему самому решать, ставить ли об этом в известность подчиненных.