Страница 27 из 196
— О чем-то еще с ним говорил? — осведомился Курт как можно беспечнее, стараясь следить за голосом, дабы ненароком не перейти к начальственному тону. — Помимо этого.
— Да, всё в отчете, — кивнув на сложенные в сторонке листы, отозвался Мартин, все так же глядя в страницу перед собой.
Курт отпил половину налитого пива, поставил кружку на стол и, не садясь, подтянул к себе отчеты. В первом излагалась беседа с неким Йенсом Гейгером, приправленная столь щедрыми замечаниями следователя о несомненной еретичности singulatim[49] Гейгера, in universum[50] паломнического сообщества и in potentia — всего мироздания, что Курт не сдержал понимающей усмешки. Второй лист заключал в себе краткое изложение довольно бессодержательного опроса остальных паломников, а в половину третьего втиснулась вся беседа со святым отцом, в реальности занявшая, судя по позднему приходу Мартина, не один час. Отец Конрад сокрушался о происходящем, о смущенных умах, о несомненной испорченности человечества и грядущей гибели всего живого, ибо грех катится по миру, подобно чуме, проказе и египетским казням. Ничего важного или хотя бы любопытного по делу он сообщить не мог, так как ни к Пределу, ни к лагерю паломников ни разу даже не приближался.
— А как тебе этот Харт? — оторвавшись, наконец, от созерцания исчерканного листа, спросил Мартин. — Александер пересказал вашу беседу… Что о нем скажешь? Как думаешь — лжет или вправду побывал в Пределе случайно, а все эти слухи — лишь слухи и есть?
Курт бросил взгляд на стрига, каковой, даже не поведя ухом, все так же сидел неподвижно, погруженный в чтение, и медленно присел к столу, отложив отчеты.
— Не могу сказать, — ответил он не сразу. — Отговаривается мальчишка убедительно, и чисто в теории — да, все могло быть и так, как он говорит.
— Чисто в теории, — повторил Мартин; он многозначительно кивнул. — Он был как-то слишком довязчив, тебе не показалось? Возможно, это ложное впечатление, ибо я не присутствовал, а лишь слышал пересказ…
— Нет, впечатление верное. Как я понял из твоих отчетов, паломники не склонны особенно запираться и на контакт идут охотно, однако Харт даже при этом излишне…
— Жизнерадостен, — подсказал фон Вегерхоф, не поднимая головы от книги. — И общителен.
— Да, — кивнул Курт, и Мартин ответил таким же понимающим кивком:
— О чем и я. Быть может, он все-таки нашел какой-то способ обходить ловушки? Он и не скрывает, что находится в лагере вынужденно, что не связывает себя с прочим сообществом, что он сам по себе и его интересует то, что внутри. Не может ли он быть как-то с этим связан, а его открытость — лишь попытка подобраться поближе, дабы быть в курсе расследования?
— Скажем так, — снова не сразу отозвался Курт, усевшись поудобнее. — Тип «Грегор Харт», а если точнее — тип «молодой общительный участник событий, благодушно настроенный к следователю», гипотетически может оказаться одним из четырех подтипов. Первый — это подтип «игрок». Восторженный юный помощник, в нужные моменты глуповатый, глядящий в рот и готовый помочь, а в один прекрасный момент он оказывается предателем или соучастником.
— Подтип «Бруно» считается отдельно?
— Да, Бруно все-таки не был так уж благодушен, скорее настроен был и вовсе враждебно. Его я отношу к типу «невольный участник событий, действующий под давлением обстоятельств»; не наш случай. Второй подтип — «реальный помощник». Id est, то, как он выглядит, и есть истина. Он в самом деле может оказаться чрезмерно задорным искателем приключений на свою голову, жаждущим не столько помочь, сколько огрести этих приключений как можно больше. Впрочем, помогают такие тоже искренне… Из-за чего обыкновенно плохо кончают. Один такой пополнил список тяготящих мою совесть потерь в расследовании лет пять назад.
— Ротенбург, — кивнул Мартин. — Молодой неуёмный вояка из местной стражи, пытался помогать в расследовании, твой поклонник, погиб при задержании малефика, потому что влез, когда не просили. Читал.
— Что именно читал?
— Отчет, а что же еще?
— Наплюй, — отмахнулся Курт, услышав, как издевательски хмыкнул стриг.
— Ладно… — с заметной растерянностью согласился Мартин и предположил: — Третий подтип — это «обманутый»?
— «Добросовестно заблуждающийся», да. Вляпался в историю, введен в заблуждение истинным виновником и является в своем роде шпионом, не осознавая этого. Используется втёмную. Также случалось несколько раз за время моей службы. И четвертый подтип — просто жизнерадостный придурок. Никому помогать особенно не желает, но и не отказывается, тяга к приключениям умеренная или отсутствует, увлечения сменяются, как погода весной — внезапно и радикально, отвратительно позитивен и любит весь мир. Эти тоже частенько плохо кончают, потому как мир обыкновенно взаимной любовью не отзывается. Возможны комбинации подтипов, разумеется.
— И к какому варианту склоняешься?
— Ни к какому, — пожал плечами Курт. — Мало данных. А твоя версия?
— Помесь игрока с придурком, — уверенно предположил Мартин. — Я общался с ним трижды в свой первый приезд в Грайерц, и по итогам у меня сложилось ощущение, что чего-то он недоговаривает. Он явно нацелился попасть в Предел, причем не на пять шагов от границы, а всерьез, вглубь. Зародилось ли это желание в нем уже здесь, после случайного удачного входа, или ради этого он и прибыл — не знаю, но убежден, что такой план в его голове зреет.
— Он может оказаться также и типом «охотник» — id est, попросту изображать из себя взбалмошного солнечного идиота, играя эту роль для усыпления бдительности, но и каких-либо крамольных мыслей при том не иметь, а вовсе даже наоборот.
— И такое может быть… В любом случае, к нему стоит присмотреться.
— Это его имя у тебя там? — кивнув на исчерканный лист, прямо спросил Курт; Мартин, помедлив, передвинул табурет и пересел поближе, положив лист напротив:
— Да. Вот, посмотри.
На желтовато-серой бумажной поверхности разместились несколько прямоугольников и кругов с надписями, соединенные между собой линиями и стрелками.
— Я для себя называю это «нарисовать Луллия», — улыбнулся Мартин. — Или, как я это назову потом, когда все-таки соберусь, наконец, обсудить с Висконти, «метод Луллия». Или «логическая карта Луллия». Второе мне нравится больше, звучит как-то солидней. Я все еще испытываю эту систему, но мнится мне — я на верном пути. Это выглядит довольно наивно и, прямо скажем, по-детски, однако в последних трех расследованиях я именно так строил свои рассуждения, именно так фиксировал выводы, каковые после попадали в отчеты, и должен сказать — это вправду работает.
— Схема разумной связи? — уточнил Курт. — По Раймунду Луллию? Кое-что из макаритского учебного багажа, разумеется, вылетело у меня из головы по недостатку использования, однако подобных схем я у него что-то не припомню.
— Это не совсем она, — с заметным смущением пояснил Мартин, — идея лишь взята за основу, а я ее доработал… или напротив — упростил. Его схемы связи ведь так и остались просто забавными игрушками, он не пошел дальше и не объединил их с древом понятий[51], например, не довел дело до конца.
Курт услышал, как стриг закрыл книгу, отложил ее и приблизился к столу, заглянув через его плечо.
Вверху листа расположился большой круг с надписью «Лес», от которого шли две линии-стрелки к прямоугольникам, помеченным «Предел» и «Грайерц», также соединенных между собою линией, над которой расположились крупные q над o, многократно обведенные. От «Предела» уходили три стрелки к прямоугольникам поменьше: «Паломники», «Сгинувшие», «Минотавр». Отдельная, жирная от сильного нажатия линия вела к кругу с четко выведенным «Грегор Харт». «Паломники» соединялись с «Минотавром» линией, также помеченной вопросительными «q-o», как и пунктир, ведущий от все тех же «Паломников» к кругу с надписью «Пропавшие». Справа, соединенный обоюдными стрелками от «Предела» и «Паломников», расположился квадрат с крупными буквами «ПРИЧИНА» и еще одной пометкой вопроса. Тонкая, неуверенная линия уходила от него и к прямоугольнику «Грайерц».
49
В частности (лат.).
50
Вообще, в целом (лат.).
51
В XIII веке каталанский миссионер, поэт, философ и теолог Раймунд Луллий создал «логическую машину». Этот механизм, изображаемый в сочинениях Луллия соответствующими фигурами, состоял из нескольких подвижных концентрических кругов, разделённых поперечными линиями на отделения («камеры»), в которых в известном порядке обозначались общие понятия или основные категории всего существующего; вследствие концентричности кругов, подразделения каждого из них занимали определённое положение относительно тех или других подразделений прочих кругов, а вращая их так или иначе, можно было получать множество новых, более или менее сложных комбинаций, в которых Луллий видел новые реальные истины. Сам Луллий утверждал, что система его кругов была ему открыта свыше. Также Луллий прибегал к другим наглядным способам пояснения своей системы, например, к родословному древу понятий. Луллий предполагал, что действительность есть правильное и постепенное усложнение общих понятий через их различные комбинации друг с другом, а потому разум, следя за логическим порядком понятий, может открывать действительную связь вещей.