Моя драгоценная гнома

— Ты… — он не находил слов, чтобы выразить фее всю свою ненависть. — Ты — убийца…

Малиновка вспорхнула в небо, а фея вышла на тропинку, и ветки сирени потянулись за ней, словно не желая отпускать.

— Пришел оскорблять меня? — она улыбнулась так нежно, словно Дагобер только что сделал комплимент ее наряду.

— Пришел за помощью! — заорал эльф. — Ты не видишь, что наделала?! Из-за тебя эта девочка умирает!

— Из-за меня? — фея лукаво погрозила ему пальцем. — По-моему, она сама выбрала эту судьбу. Никто не просил ее заслонять тебя от ножа…

— Заслонять меня?.. — Дагобер тяжело сел на землю, держа бесчувственную Эрм на коленях. Может, она уже умерла? Заслонила от ножа…

— Такая самоотверженность, — фея приподняла подол платья, показав башмачки, украшенные серебряными пряжками, и подошла ближе, сочувственно покачав головой. — Она мне всегда нравилась, эта гнома Эрмель. Смелая, добрая, бесхитростная…

— Эрмель? — тупо повторил Дагобер.

— Ее зовут Эрмель. Она тебе не сказала?

— Нет.

— Наверное, у нее были причины скрывать от тебя свое имя. Наверное, ты не показался ей достойным доверия, принц.

Дагобера разозлил ее снисходительный тон.

— Ты поможешь? — спросил он злобно. — Или будешь щебетать, какая она хорошая?

— А ты как был грубияном, так и остался, — сказала фея безмятежно. — Нашел невесту?

— Да какую невесту?! — Дагобер готов был убить фею на месте. — Спаси Эрмель, белая кукла! Или у тебя совсем нет сердца?

— Как ты заговорил! — она засмеялась хрустально-переливчато. — Неужели, что-то изменилось?

— До каких пор ты будешь издеваться? — Дагобер готов был заплакать от досады и злости. — Помоги ей, пока не поздно.

— С ней все в порядке, не понимаю, почему ты так кричишь, — фея откинула белокурые локоны на спину. — Распугал моих пташек.

Но Дагобер не слушал ее. Губы Эрмель порозовели, лицо хотя и оставалось бледным, уже не было восковым, и дышала она глубоко и ровно.

— Что с ее раной? — спросил Дагобер, внезапно оробев. — Я могу посмотреть?

— Думаешь, она бы хотела, чтобы ты разглядывал ее? — спросила фея Сирени. — Сомневаюсь. Эрмель стыдлива, и не простит тебе этого. Лучше пусть о ней позаботятся мои слуги.

Юные девы в белых платьях появились из зарослей сирени и забрали гному у эльфа.

— Они отнесут ее в мой дом, — сказала фея, останавливая Дагобера, который рванулся следом.

— Нам нельзя разлучаться! — он вырвался и подбежал к гноме, взяв ее за руку. — Мы пришли, чтобы ты освободила ее от заклятья.

— Какого заклятья? — улыбнулась фея. — Я не вижу никакой магии, связывающей вас. Подойди, — она поманила пальчиком, и ноги сами понесли Дагобера к ней.

— Она умрет! Эрмель умрет! — пытаясь побороть магию, Дагобер рвался обратно к гноме, но служанки феи уносили ее, не обращая внимания на его крики. И вот что странно — Эрмель не задыхалась.

— Ничего не понимаю, — Дагобер смотрел ей вслед, став столбом. — А как же заклятье? Оно же было, она сама говорила, и я видел, как она задыхается, когда отходит от меня дальше…

— Это было заклятье на крови, — сказала фея Сирени, беря его за руку и уводя к озеру. — Такие заклятья снимаются кровью. Но кровью, пролитой за другого. Эрмель пыталась спасти тебя и пострадала — кровь пролилась, магия разрушена. Теперь вы свободны. Оба. И каждый может пойти своим путем. У тебя, кажется, какие-то проблемы с дядюшкой?

Дагобер мрачно молчал, задумавшись, и не сразу понял вопрос.

— А, да, — сказал он, наконец. — Какая-то странная история, как будто я покушался на жизнь дяди. Но ведь это неправда… Мое заклятье тоже можно снять кровью?

Фея усмехнулась, и сразу стало видно, что она — не юная красотка. В темно-фиолетовых глазах плескалась вселенская мудрость. И древность — такая, что дух захватывало.

— Я не пользуюсь магией на крови, — ответила она. — Это черная магия, страшная, запретная. Ты хотел так легко избавиться от моего заклятья? Значит, не нашел невесту?

— Да что ты заладила про этих невест? — Дагобер отстранился от феи и скрестил руки на груди.

— Все такой же, — фея Сирени покачала головой. — Ладно, отдохнете, поешьте — и идите своей дорогой. Или разными дорогами, — добавила она совершенно невинно.

Дагобер метнул в нее быстрый и злобный взгляд и отвернулся. Он что-то хотел спросить, но либо не решался, либо гордость не позволяла. Несколько минут фея с улыбкой наблюдала за его мучениями, а потом сказала:

— Хорошо, спрашивай. Отвечу на три твоих вопроса. Но только на три, понял? Подумай, прежде, чем спрашивать.

Но Дагобер не промедлил больше ни секунды:

— Ладно, я тебе не нравлюсь, — заговорил он горячо, — допускаю, что повел себя с тобой… э-э… не очень хорошо. Ты наказала меня, но зачем ты наказала ее? Ведь она помогла тебе, напоила водой. Она добрая, чуткая, хотя и говорит грубости, и дерется, как мальчишка! Ее-то за что?!

45

Фея Сирени накрутила на палец белокурый локон и беззаботно произнесла, как пропела:

— Почему — наказала? Для ювелира это большое подспорье в работе, когда драгоценные камни валятся с уст.

Это заявление разозлило Дагобера еще больше, чем когда она играла с ним, уже излечив гному.

— Неужели ты не понимаешь, — угрожающе надвинулся он на нее, — как подставила Эрмель?! Если про ее дар узнает кто-то жадный до денег, он запрет ее и заставит петь, пока она не охрипнет!

— Почему ей обязательно должен встретиться плохой человек? — фея вскинула брови и непонимающе округлила ротик.

Дагобер, воспитанный в лучших традициях королевского двора, всегда считал, что поднимать руку на женщину — отвратительно и недостойно мужчины, но в этот момент почти изменил своим принципам. Фея просто напрашивалась на взбучку.

— Потому что… — начал он, но фея положила ладонь ему на грудь, остановив порыв.

— Ведь ей встретился ты, — только и сказала она.

Дагобер замолчал, соображая.

— Это был первый вопрос, — фея снова заговорила беззаботно и легко, как радостный ребенок. — У тебя еще два.

Принц понял, как сглупил. Надо было спросить совсем не об этом… А о чем? Он посмотрел на зеркальную гладь озера. Спросить, как избавиться от заклятья с невестой? Вряд ли феечка скажет ему что-то большее, чем уже сказала — женись на самой прекрасной и останешься жив. Спросить, как избавить Эрмель от ее дара-наказания? Но захочет ли Эрмель избавляться от него? Фея права — драгоценные камни здорово выручают, если под рукой нет королевской казны. Не то, все не то.

— Что с моим дядей? — спросил Дагобер.

— С ним все в порядке, — ответила фея с готовностью, — он ищет тебя, — тут она склонила голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то, а потом сказала низким, незнакомым голосом: — Он сейчас там, где все началось. Если поспешишь, что как раз встретишься.

«Где все началось?» — чуть не ляпнул Дагобер, но вовремя остановился. Едва ли фея скажет больше, чем сказала — феи любят изводить всех загадками и туманными пророчествами, а терять последний вопрос впустую он не собирался.

— Что с отцом Эрмель? — спросил он, и сердце немедленно подсказало — да, именно об этом и надо было спросить. На душе стало легко, словно он избавился от тяжелой ноши.

— И с ним все в порядке, — сказала фея, — но он в плену. Он там, где все началось. Если ты поспешишь, то…

— То я его встречу, — съязвил Дагобер. Не слишком-то она и помогла, но хотя бы Эрмель утешит, что ее отец жив и здоров.

— …то ты сможешь узнать, кто причастен к его похищению, — с улыбкой закончила фея.

— Значит, его и правда похитили, — принц скрипнул зубами. — Почему бы тебе не рассказать немного больше? Если тебе нравится Эрмель, почему бы тебе не помочь ей?

— Почему бы мне не прожить жизнь за нее! — рассмеялась фея Сирени. — Нет, мой любезный принц, живите своею жизнью сами. Иначе все в этом мире покажется вам недостойным и пресным.

— Всего несколько советов, — настаивал Дагобер. — Причем тут — прожить за нее жизнь? Могла бы сказать, кто причастен к похищению…