Моя драгоценная гнома

Мы замолчали, а потом я спросила:

— Почему ты сказал, что твоих родителей убили гномы? Все знают, что король и королева умерли от желтой чумы.

Эльф молчал так долго, что я не выдержала и добавила:

— Можешь не отвечать, если не хочешь.

Но Дагобер вдруг заговорил:

— Смерть от чумы — это официальная версия. А на самом деле было убийство. Гномы проникли в наш замок и зарезали моих родителей длинными кинжалами. Ночью. Прямо в спальне. Я тогда гостил у тети, поэтому не пострадал, хотя гномы искали и меня. Мой дядя скрыл это, чтобы не волновать народ и не допустить убийств гномов. Поэтому сказали, что виной всему — чума.

Я слушала, как во сне.

Кто же мог поступить так низко? Покуситься на королевскую власть, да еще и ночью, осквернив ночь подлым убийством!

— В это невозможно поверить, — сказала я, наконец.

— Ты меня обвиняешь во лжи?

Я молчала, и Дагобер фыркнул:

— Конечно, трудно признать преступления своих сородичей.

— Нет, не обвиняю, но и верить не хочу, — я говорила медленно, подбирая слова. — Сочувствую тебе, потерять родителей — это очень печально. Моя мама тоже умерла.

— Только ее не убили эльфы, — заметил Дагобер.

— Ее убили именно эльфы, — сказала я, сжимая кулаки. — Эльфийский лекарь не пожелал помогать ей, потому что она была из гномов. А когда лекарь не помогает больному — это так же действенно, как ударить длинным кинжалом.

Дагобер рывком приподнялся на локте, и мы с эльфом теперь смотрели друг на друга с ненавистью. Он первым пришел в себя и сказал:

— Не будем безумствовать. Что было — уже не изменить. Нам остается только принять наше горе, оставить его в прошлом и не переносить его в нынешний день.

— Какой мудрый на словах, — буркнула я, поворачиваясь к нему спиной и сворачивая куртку валиком, чтобы сделать подушку. — Еще бы делал все по уму.

26

На хуторе Барта мы провели два дня, после чего распрощались с добрыми хозяевами и пошли своей дорогой. Был мой черед нести сумку, и бок мне припекал горячий еще круглый хлеб, завернутый в тряпицу. С нас ничего не потребовали в качестве оплаты, и это поразило Дагобера.

— Как только доберусь до столицы, возмещу им все затраты, — сказал он, когда гостеприимный хутор остался позади.

— Будет нелишним, — согласилась я. — Но слишком не переживай со своей милостыней. Я уже им заплатил.

— Чем же?

— Я же тебе говорил, что мы с папашей не бедствуем, — сказала я важно. — У меня было припасено кое-что в рукаве.

И в самом деле — ночью я напела еще пару жемчужин и перед самым уходом отдала одну младшему сынишке Барта, когда он увязался провожать нас до перекрестка. Сомневаюсь, что мальчишка знал цену красивому камешку, но пообещал передать жемчужину отцу.

— Да ты, как я посмотрю, не гном, а клад, — съязвил Дагобер. — Если тебя за ноги подвесить, то можно много натрясти. Что повалится? Жемчуг и отмычки? Сдается мне, что ты — обыкновенный вор.

— Какая же ты болячка, твое высочество, — только и вздохнула я, обгоняя его на дороге. Пусть идет позади — зато не увижу его кислую физиономию. — Почему ты всегда так гадко думаешь обо всех?

— Зато ты, как я погляжу, относишься к любым неприятностям философски, — хмыкнул он. — Нас чуть не поймали полуночные призраки, чуть не сожрали орки, а тебе все нипочем. И это не считая голода, гномов с луками и стрелами и ядовитых гадов…

— Если ты заметил, — скромно ответила я, — все эти неприятности были по твоей части, а я так пошел, довесочком. Избавлюсь от тебя — и все в моей жизни наладится.

— Да что ты? — не остался принц в долгу. — Припоминаю, что к дереву тебя привязали еще до встречи со мной.

Мы топали себе по дороге, и чем дольше шли, тем ленивее пререкались — потому что не слишком поругаешься на ходу, а еще под щедрым весенним солнышком.

Я уже почти не хромала, орки нам не встретились, хотя Дагобер готов был нырять в кусты при каждом шорохе. Он обзавелся ореховой палкой и старательно проверял высокую траву, опасаясь змей. Это было ужасно смешно. Я кусала губы, сдерживая смех, и не могла не подшутить над ним:

— Скоро вечер, если нам придется ночевать под открытым небом, то мой тебе совет — не убирай далеко палку. Вдруг парочка гадюк снова примет тебя за своего.

Эльфу шутка явно не понравилась, и он уже приготовился ответить, как вдруг охнул и схватился за шею. Не успела я понять, что происходит, как меня словно укололи иголкой между лопаток. Да как укололи!.. Я выгнулась, словно кошка, чувствуя, как нестерпимо все зачесалось и защипало. Но почти сразу же последовали два укола в бедро — и так болюче!..

— Тут пчелы! — заорал Дагобер и принялся махать руками на манер ветряной мельницы.

Но мне было не до его криков.

Откуда-то налетели и набросились на нас злющие пчелы — огромные, как осы. Я завертелась на месте, визжа и прикрывая лицо, а в руки, плечи и шею впивались пчелиные жала.

Дагобер схватил меня за шиворот и помчался вперед. Я, как могла, старалась успеть за ним, но чаще всего он просто волок меня за собой. Пчелы на отставали, награждая нас все новыми и новыми укусами, но вот вокруг запахло лимонной травой, и нападавшие решили нас не преследовать.

Принц замедлил шаг, ругаясь, как сапожник, а я, всхлипывая и подстанывая, осмелилась отнять руки от лица. По обе стороны от дороги и в самом деле росла лимонная трава, боковая тропинка вела к маленькой, но очень уютной усадьбе — окрашенной в белый цвет, с золотистой соломенной крышей.

Дагобер потянул меня туда. Физиономия у него стремительно опухала — пчелы постарались над личиком красавчика, жахнув и в щеку, и в губу.

— Опять все пошло не так, — ворчал он, шаркая ногами по дорожке, аккуратно посыпанной песком. — Ты, наверное, наступил на осиный улей, недомерок!

— Или ты! — всхлипнула я, почесываясь. — И вообще, это были пчелы.

Тут мы одновременно остановились, потому что прямо за липами, стеной окружавшими дом, в просвете между центральными деревьями, увидели две острые горы — точь-в-точь кошачьи уши! — и вспомнили слова кузнеца Регина из гномьего городка. Здесь живет Чокнутый Эльф!

Дагобер потер тыльной стороной ладони щеку и сказал:

— Лучше бы нам убраться отсюда…

— К пчелам? — кротко спросила я, тоже почесываясь и оглядываясь на звенящее облако, которое колыхалось на границе с зарослями лимонной травы. — Что-то мне не улыбается снова оказаться в их компании.

— Проклятье! — Дагобер поскреб шею. — Давай обойдем дом? Улизнем, пока он нас не заметил?

Но было поздно — дверь скрипнула, и из дома вышел эльф — высокий, красивый, как все эльфы, но волосы у него были черные, как ворнье оперение. Эльф держал арбалет с брошенным в гнездо болтом — осталось только прицелиться и нажать крючок. Следом за эльфом, угрожающе рыча, появились два огромных волкодава. Клыки у каждого были размером с мой большой палец.

Мы с Дагобером затоптались на месте, не зная, что делать — бежать или остаться.

— Вот так компания, — сказал эльф, разглядывая нас и не торопясь поднимать арбалет, а его собаки, послушные хозяину, уселись на верхней ступени, но рычать не перестали. — Что надо?

— Ничего, — угрюмо ответил Дагобер. — Уже уходим, — но с места не двинулся.

— Я вас и не держу, проваливайте, — эльф многозначительно потряс арбалетом.

— Пошли, — Дагобер царственно кивнул мне и направился в обход дома.

Я засеменила следом за ним, но не успели мы сделать и трех шагов, как по свисту хозяина волкодавы сорвались с места и преградили нам дорогу. Я невольно схватила Дагобера за поясной ремень, в поисках защиты. Потому что каждая собака была выше меня — вздумай она встать на задние лапы.

Дагобер и сам струхнул, он так и дернулся, но бежать не побежал, а крикнул:

— Что за шутки? Мы хотим уйти, и ты этого хочешь!

— Уходи, только не через мою землю! — крикнул в ответ эльф с арбалетом и снова присвистнул.