Страница 9 из 248
– Очень большое спасибо, – откидываясь на спинку стула, поблагодарил Тави.
– Считай, что это было за знакомство, – хмыкнул Фирхайф. – В следующий раз ты меня будешь угощать, и миска будет в два раза больше! Я так считаю: что ты людям – то и они тебе. А когда способствуешь молодым, обеспечиваешь себя на тридцать лет вперед.
Тави улыбнулся и слегка поклонился.
– А Вы не знаете, зачем тот необычный пассажир ехал в Шарту?
– Какой пассажир?
– Парень в скафандре как у меня. Мы его видели, когда мимо нас проехал конец поезда.
– А, этот. Нелюдимый романтик. Он, похоже, останется здесь жить.
– Но он потеряет гражданство, – удивился Хинта.
Фирхайф пожал плечами.
– Я выспрашивал у него, когда он собирается назад, но он ответил, что не поедет. Вот и вся история.
Когда они снова вышли на улицу, солнце давно перевалило зенит. Несколько рабочих пеномашинками мыли перрон от фрата, остальные сидели на горах разгруженного товара, отдыхали и смеялись чьей-то шутке; вокруг, списывая номера прибывших ящиков, суетился тот самый техник-логист. Хинта разбудил Иджи. Фирхайф подкатил к ослику предпогрузочную тележку, включил весы.
– Там ровно сто тридцать шесть кило, можете не тратить на это время.
– Хинхан, мне так положено, и неважно, что я думаю о твоей честности.
Хинте оставалось лишь пожать плечами. Иджи послушно опрокинул свой кузов в тележку Фирхайфа. Тави столкнул руками последние, застрявшие ломти губки и уставился на табло тележки.
– Стало на два кило больше? Два кило фрата приросли по дороге?
– Такого не бывает, – прищурился Фирхайф. – Думаю, семейству Фойта стоит слегка перекалибровать свое четвероногое.
– Вовсе нет, – задето ответил Хинта. – С Иджи все в полном порядке. Просто магниты шалят рядом с Экватором.
– А-а, так вы оценивали улов прямо там, на тропе? Ну, тогда твой Иджи просто чудо. Взвешивая центнер в ста метрах от Экватора, ошибся на ничтожные пару кило. – Фирхайф покатил тележку к оставшемуся неполным погрузочному слоту. – Семь кило сейчас стоят один гал, значит...
– Девятнадцать галов, – посчитал складской логист.
– А мне кажется, чуть больше, – тоже посчитал Тави.
– По правилам компании-перевозчика, – ехидно заметил логист, – цена относительно веса товара округляется в пользу покупателя. Так что если Фир-старина заплатит вам двадцать галов, последний он отдаст из своего кармана.
– Вот видишь, – усмехнулся Фирхайф. – Для тебя, Тави, те же правила, что и для Листы Джифоя.
– Да, только он продает тысячи тонн, а я – что? Но ладно.
Они подкатили тележку к поезду, и она, подняв свой контейнер вверх, высыпала фрат на платформу. Все, что насобирали ребята, стало лишь краем огромной кучи. Подошедшие рабочие сразу начали накрывать погрузочный слот сеткой, чтобы фрат не разлетался по дороге. Фирхайф и Хинта достали карманные цифровые кошельки и развернули над ними гал-граммы. Девятнадцать галов отделились от одного кошелька и по воздуху поплыли к другому.
– Готово.
– Куш, куш, куш, – подпрыгивая от возбуждения, воскликнул Тави. – Мы идем в ламрайм!
Рабочие подтрунивали над мальчишками. Фирхайф черкнул подпись в документах логиста и вразвалку направился к локомотиву. Еще через минуту тихоходный отбыл в направлении города. Уезжая, старик прощально махнул рукой.
По пути в ламрайм Хинта завел Иджи в гараж своей семьи. Родителей он не встретил: мать была на легочных процедурах, отец еще не вернулся с работы. Там же, в гараже, он рассчитался с Тави. Когда они вошли в холл ламрайма, тот уже пребывал в полной эйфории.
– Девятнадцать галов... Я не думал, что мы заработаем так много. Это же целый день развлечений, причем для нас двоих!
– А ты еще хотел отжать у Фирхайфа лишний гал.
– Ну, гал лишним не бывает.
– Не трать все. Вот я на часть своей доли куплю инструменты и детали.
– Так то ты, – с влажными от счастья глазами ответил Тави, – а мне ничего такого не нужно. И удержаться от кутежа будет сложно. А то, – посерьезнев, добавил он, – я уже не могу, как раньше, просить у мамы деньги на маленькие радости.
Холл ламрайма был просторным, длинным и выгнутым. Вдоль него стояли круглые тумбы. Над большинством постаментов, красиво светясь, возвышались группы героев. Фигуры, все примерно в метр высотой, совсем как живые беззвучно разговаривали между собой, жестикулировали, сражались. Одна из сцен изображала воинов, печально склонившихся над телом павшего товарища. Под ногами фигур, по круглым дисплеям, бежали надписи с названиями и временем сеансов. Между тумб ходило с десяток разновозрастных посетителей. Выбрав лам, они подходили к тумбе, рисовали перед ней стандартный знак контакта, и тогда фигуры героев исчезали, сменяясь трехмерной проекцией лам-зала. Посетители резервировали себе свободные места и уходили – кто в кафетерий, кто прямо на лам-сеанс. Тави, Хинта и Ашайта влились в разреженную толпу.
– Хороший сейчас сезон, – показывал Тави, – столько новых ламов! Еще дней десять назад половина тумб стояла пустая. А теперь вон новое, и вон там, и еще...
Хинта только и успевал, что вертеть головой. Наконец, его притянуло к яркому постаменту, над которым могучий мужчина в огромном экзоскелете с десятками механических рук, растущих от плечей и боков, крушил ледяную скалу. Спутники в костюмах поменьше помогали ему. Под фигурами разрушителей льдов крутилась надпись: «Сопротивление Притака – строители ледяного лабиринта». Хинта поймал бегущую надпись ладонью, заставляя ее развернуться в пояснительный текст.
– А я это фактически видел, – расстроился он. – Это ремейк «Семи крепостей Джифола».
– Нет, это не по ламу позапрошлого года. Это самостоятельная история по тому же мифу, но с упором на линию Бриты Мурата.
– А кто он? То есть, имя-то я помню...
– Сын Гвартаны Мурата, последнего из космолетчиков, кто после катастрофы сумел вернуться на Землю с Марса. Брита был воспитан отцом, вырос и стал механиком снежных буров. Он прославился, когда построил подо льдом пути сообщения под оборонительными линиями Джидана.