Страница 8 из 12
– Борис, мне кажется, что это кладбище, для постороннего посещение закрыто, что…
–Шацкий, черт возьми, не надо умничать…, действуй. Если кладбище закрыто, значит подумай, как туда попасть. Все, давай.
Владимир ехал к Новодевичьему монастырю в задумчивости, – «ну и работка, то на подоконнике сидишь, то на кладбище едешь…, и там еще нужно подобрать могилы одиозных граждан нашей страны. А зачем на Новодевичье…, сразу к Кремлевской стене, там что не могила, то упырь лежит, вот куда надо было приглашать Англичан. А еще лучше, – взыграла фантазия Владимира, – прямо в Кремль, в Успенский собор, там как входишь, с правой стороны, такой крендель захоронен, – Иван Васильевич Четвертый, он же Грозный. Этот всем вместе взятым упырям нашей страны, такую фору даст. Придумал со своими опричниками, свои города штурмовать и всех мирных жителей убивать, вместе со стариками и младенцами, не говоря про женщин и мужчин. «Бить своих, что бы чужие боялись», а как Хан Гирей подошел к Москве в тысяча пятьсот семьдесят первым году, так опричники все и разбежались, а Грозный, сидел в Алексеевской слободе и весь трясся. Вояка…».
Кладбище действительно было закрыто для свободного посещения, но по нему проводили экскурсии. Владимир за пять рублей пристроился к одной из них. На улице было холодно. Метель не переставала крутить, все могилы были засыпаны снегом, и экскурсовод с трудом пробирался через сугробы, с трудом читал на могильных камнях фамилии и имена. «Вот перед вами могила героя Советского Союза, партизанки Зои Космодемьянской, – вещал экскурсовод, – вы конечно слышали о ее подвиге». Группа экскурсантов молчала. Неожиданно для себя, Владимир спросил.
– А в чем ее подвиг…?
–Очень жаль молодой человек, что вы не знаете о подвиге, комсомолке, Зои Космодемьянской…, видимо в школе плохо учились. – Она в суровые годы войны возглавляла партизанский отряд и ее отряд нанес врагу страшные потери. Было взорвано пятнадцать эшелонов врага с танками и самолетами, идущие к линии фронта. Ее отрядом был захвачен немецкий генерал и отправлен самолетом в Москву, ее отряд сковал не одну фашистскую дивизию, во время наступление немцев на Москву… Но потом она была схвачена немцами и после долгих пыток повешена… вот так. А рядом похоронен ее брат Александр, тоже герой Советского Союза, танкист, погиб при взятии рейхстага…
– Товарищ экскурсовод, – опять вмешался Владимир, -а у меня совсем другие сведения насчет подвига Зои Космодемьянской. – Она не была командиром партизанского отряда и не какие вражеские эшелоны она не взрывала. – Ее подвиг заключается в том, что она сумела в деревне Петрищево, это под Москвой в ноябре сорок первого года, поджечь один крестьянский дом, где спали крестьяне. Они ее же и схватили и передали немцам… Была директива товарища Сталина «жечь свои деревни», чтобы гитлеровцам негде было ночевать…– Молодой человек, – зашипела рядом с Владимиром, толстая тетка, -не мешайте вести экскурсию, мы все замерзли, а Вы со своими рассказами лезете…
– Да, да, – закричали в толпе, – не надо умничать, подвиг, не подвиг… Товарищ экскурсовод, давайте пойдемте дальше…, покажите нам, где могила жены товарища Сталина, вот самое интересное на этом кладбище, а то какой-то подвиг, – галдели в толпе, какие-то мужики в бобровых шапках.
Владимир отделился от толпы и пошел искать, как просил его новый начальник, могилы одиозных граждан нашей страны.
«Одиозные граждане, – это наверное те, которые принимали активное участие в репрессиях против собственного народа, по наводки Сталина, в тридцатые года и благополучно почили, еще до разоблачения культа личности Сталина, Хрущевым», – соображал Владимир, быстро двигаясь среди занесенных могил. «Так, а кого я помню…, надо было сначала в библиотеку сходить, а потом ехать на кладбище. Ягода, Ежов, Берия – эти упыри, в таком порядке возглавляли аппарат внутренних дел в тридцатые годы при Сталине, но здесь их наверняка нет. Они были тоже репрессированы. А репрессированных на Новодевичьем кладбище не хранили. Их по-тихому расстреливали и тела сжигали в крематории и хранили в братской могиле, как на Донском кладбище, в захоронение номер один. А кто был Генеральный Прокурор в то время…, а вспомнил, Вышинский Андрей. Вот чью могилу нужно искать. Англичанам «понравиться» эта личность. И еще один был упырь… как его, тройки НКВдэ возглавлял, с его подачи был расстрелян Каменев и Зиновьев… Как же его…? А-а,Ульрих, точно вспомнил, Ульрих».
Владимир побежал в контору кладбища и там, у женщины, с приятным лицом спросил.
– Вы не скажите если среди захороненных такие фамилия как, Вышинский, Ульрих…?
Женщина внимательно посмотрела на Владимира.
–А Вы что их родственник…?
– Да нет, вот книгу собираюсь писать и хотел взглянуть на их могилы, если они здесь похоронены.
Женщина еще более подозрительно посмотрела на Владимира.
– Значит, книга будет, о Сталинских репрессиях, так…?
– Да нет, или да…, я еще не решил…, – смутился Владимир.
– Многие тут ходят, спрашивают такие могилы. Вышинский похоронен на Красной площади, у мавзолея. А Ульрих здесь.
И она объяснила Владимиру, как пройти к могиле. Через пять минут Владимир стоял около занесенной снегом могилы. На памятнике из черного мрамора было написано, что здесь лежит генерал – полковник Ульрих Василий Васильевич и годы жизни 1889-1951.
«Вот, теперь Борису можно доложить, что задание выполнено», -сам себя нахваливал Владимир быстро двигаясь около стены монастыря. Здесь его взгляд упал на большую мраморную плиту с именами погибших при катастрофе самолета «Максим Горький», в мае 1935 года, даже в такой снег и мороз, на мраморной плите, лежали красные гвоздики. И тут Владимир вспомнил, как давным-давно, он двенадцатилетний мальчик с отцом, тоже стояли здесь. И отец, указывая на памятник, тогда сказал, – «а вот видишь сынок в отдаление от памятника скромная урна с прахом летчика Блогина. Около нее никогда нет цветов…, а знаешь почему, потому что этот летчик угробил самолет «Максим Горький» и сам погиб. – А самолет был самый большой в мире, восемь моторов, вес пятьдесят тонн. Построен как агитационный самолет. Представляешь сынок, на нем были типографские станки, на которых печатали агитлистовки и эти листовки…, предполагалось сбрасывать над сельской местностью или над маленькими городам, но летчик Блогин, во время демонстрации этого самолета в Тушино, начал делать около самолета «Максим Горький» фигуры высшего пилотажа и врезался в «Максим… Ну, все и погибли».
Комок слез встал в горле у Владимира, ему безумно вдруг стало жалко погибших, но больнее ему стало еще от того, что рядом нет отца, который умер много лет назад. И что он уже не двенадцатилетний мальчик, а взрослый мужик и нет того беспечного детства. И что уже никогда нельзя будет вернуть и то времени, и отца… Никогда!
Вернувшись в офис, Владимир доложил Борису, о своей поездке, на Новодевичье кладбище.
– Хорошо, а теперь тебе нужно будет написать небольшую статью о этих упырях, чтобы, когда приедут Англичане ты им смог грамотно рассказать…, что этот Ульрих натворил.
– Даю тебе два дня, идешь в библиотеку и готовишь материал. Все давай действуй.
Владимир два следующих дня сидел в библиотеке и готовил материал, о Вышинском, об Ульрихе. Его поразило, что Ульрих, в политической тюрьме в Лефортово суд проводил над осужденными в течении двадцати минут, без привлечения защиты или вызова свидетелей. Он задавал обвиняемому несколько вопросов, а потом скрипучим голосом говорил, «виновен, расстрел». На журналиста Кольцова он потратил четырнадцать минут, на режиссера Мейерхольда пятнадцать, ну в точности, как во времена Французской буржуазной революции общественный обвинитель Революционного трибунала Фукье- Тенвиль оправлял очередную жертву на гильотину, со словами, «виновен, смерть». Владимиру в момент написания статьи показалась, что все злодеи в мире перерождаются. Иван Грозный в Сталина, Фукье- Тенвиль в Ульриха. Да, колесо истории вертится, все повторяется.