Клан Дракона: Вступление

— Ну что, драконий жених, выпроваживают тебя из родного государства, — спросила девушка с каштановыми волосами и глазами цвета стали, — поматросили и бросили. Всё в лучших людских традициях.

— Ох, Фалли, дорогая, не начинай эту песню, пожалуйста, — устало сказал я, падая на кровать, — мы это уже сто раз обсуждали. Все, что я делаю, я делаю не ради благодарности, а из чувства долга. Кроме того, в королевских семьях всегда есть слово надо. Причем не просто надо, а надо ради родного королевства. Так что не до такой степени это неожиданность, до которой тебе кажется. Всё равно это случилось бы, рано или поздно…

Понимая, что увильнуть от такой "чести" мне всё равно уже не удастся, я обдумывал эту тему с разных сторон. И верно, очень сомнительно, чтобы драконы спустя 600 лет добровольной изоляции решили заполучить в лапы принца другой расы для того, чтобы сотворить с ним что-нибудь нехорошее в кулинарном плане. Да и потом, не стал бы отец посылать меня на верную смерть? Внезапно вспомнили слова ректора. Похоже, он уже что-то знал…

— Вот именно! У Его Величества трое сыновей, и из всех троих он выпроваживает именно тебя! — Фалкеста тем временем вскочила с подоконника и подпрыгнула ко мне, больно ткнув пальцем в грудь, — и знаешь, почему? Потому что он видит в тебе соперника. Ты совершил чудо, когда соединил города дорогами. Благодаря большому количеству торговцев многие товары стали чуть ли не в полтора раза дешевле. Да тебя боготворить готовы! Многие чуть ли не считают дни, когда ты, слышишь, именно ты сядешь на трон! Потому что именно тебя мы хотим видеть, как короля. Про бабника Освальда я вообще молчу, его государственные дела не будут интересовать совершенно. Да и с Отто Тискулатус далеко не уедет. И не сверкай на меня глазами. Мне известно, как ты его уважаешь, но надо смотреть правде в глаза. Может, он и силён, и в тактике и стратегии недурно разбирается, под его руководством было бы совершено много славных побед. Как полководец, он будет хорош, не спорю. Но как король — нет.

— Фалкеста, друг мой, придержи коней, — с улыбкой сказал я, — мне точно известно, что нас не подслушивают, но всё же не стоит вести такие речи так пылко и громко, как это делаешь ты. А то мало ли кто мимо моей комнаты ночью может проходить.

— Да плевать я на них всех хотела, — гневно сказала она, — впервые для нашего государства появилась надежда. И что с ним делают? Высылают отношения с драконами налаживать. Тьфу!

— Ты-то сама, кстати, что по этому поводу думаешь? — поинтересовался я.

— Я убиралась в это время в соседней комнате, так что кое-что подслушала, — сказала она. Я сделал вид, что поверил, будто она там оказалась случайно, — да, я согласна с тобой, драконы безбожно боятся отстать от времени и стать древними ископаемыми. По крайней мере, других правдоподобных версий нет и у меня. Хотя каким образом они хотят подстегнуть прогресс за счёт брака с членом королевской семьи другой расы — я понятия не имею.

— Ну а про надежду, что за глупости? — спросил я, — неужто мой отец так плох как король?

— Неплох, но ты и сам знаешь, что внешняя политика его волнует прежде всего. И то, что для нашей страны сделал ты, ему бы даже в голову не пришло, вот что печально. Работало триста лет так, как оно было? И ещё триста лет проработало бы. А вот отношения с Фартензией, с Гновеликом, с эльфами… да, это прежде всего. Да и твой брак с драконами — из той же самой оперы.

— Ну, тут я бы не стал так уж сильно винить отца, — сердито сказал я, — если он уделяет столько времени внешней, значит, на то есть причины. Ты сама знаешь, что государство наше маленькое, и потому дипломатию надо вести аккуратно и бережно. Иначе можно и глазом моргнуть не успеть, как наше государство, собственно, перестанет быть нашим, а станет лишь чьим-то вассалом. И жить люди будут ещё хуже, чем сейчас. Поверь, история показывала такие примеры.

— Что до вступления в драконий клан, — мой голос снова стал сухим и безжизненным, — ты в детстве наверняка задавалась вопросом, за что членам королевской семьи с самого раннего детства такие почести и привилегии. Не за просто же так? Теперь ты это знаешь. Ты вольна распорядиться своей жизнью так, как пожелаешь. Если тебе надоест работа фрейлины, ты всегда можешь уйти, чтобы заняться чем-то ещё. Попробовать держать постоялый двор или гостиницу. Выращивать сад, огород, палисадник. Может, писать стихи или петь песни. Или стать рукодельницей — ткать, шить, вырезать по дереву. В общем, выбрать себе дело по душе. А я не могу. На меня с надеждой смотрит мой народ, и я должен делать всё для его благополучия.

— Вот именно, — внезапно прошептала она, наклонившись к моему уху, — для благополучия всего народа, а не горстки аристократов. Мы вверяем тебе своё благополучие, Дитрих Атросский.

— Что ты… сейчас имеешь в виду? — удивлённо спросил я, чувствуя, как по телу пробежал холодок.

— Сегодня всё может случиться. И тебе не нужно будет ехать к драконам. Сотни людей готовы пойти за тобой. Тебе достаточно сказать лишь слово.

— ЧТО?!

Я вскочил с кровати, потрясённый услышанным. Яростный взмах рукой — и через мгновение Фалкеста висит, скованная стальными путами.

— А ну повтори, что ты сейчас сказала?! — мой голос, сейчас больше похожий на рычание, было просто не узнать.

— Скажи лишь слово, прошу тебя, — умоляюще прошептала она со слезами на глазах, — и мы пойдём за тобой.

— Ты с ума сошла! — закричал я, напрочь позабыв о том, что нас могут подслушать, — ты что, решила, что сможешь затеять революцию с сотней человек? А если бы и смогла — как ты могла даже подумать о том, что я могу поднять руку на отца?!

— Прошу тебя, — плача, умоляла она, — не трусь! Только не сейчас! Ты же мастер, Материалист! По твоему желанию в руках всех и каждого возникнет сабля, острее которой не будет во всём мире. Мы готовы пойти за тобой, только скажи!

— Ты безумна, — покачал головой я, — ты увидела во мне кровожадное чудовище, готовое убить свою семью ради власти. Как ты могла?! Как ты могла такое затеять, такое допустить?!

Я в гневе отшвырнул её в сторону двери. Кажется, она больно ударилась, но мне было плевать.

— Убирайся отсюда! И передай всем этим людям, чтобы они забыли всю ту глупость, что ты им вбила в их дурьи башки!

— Прекрасно, сын мой, прекрасно, — раздался голос отца. В следующий момент в мою спальню вбежали трое стражников, грубо скрутив Фалкесту. Король же медленно прошествовал мимо меня и сел в одной из кресел.

— Мне донесли о таящемся заговоре, — снисходительно кивнул он мне, — но я категорически был уверен, что ты не имеешь никакого отношения к этому мятежу. Заговорщики всего лишь хотели прикрыться твоим именем. Я был очень рад лично в этом убедиться. Уже задержано более пятидесяти человек. Её и других троих зачинщиков ждёт публичная смертная казнь. Я очень рад, — в этот он принял меня к себе за руку и приобнял, — что не ошибся в тебе, сын мой. Увести её.

— Нет, отец, прошу тебя, — сказал я, отстранившись и умоляюще посмотрев на него, — с другими делай, что хочешь, но её пощади. Пожалуйста. Пусть приезжает драконий посол. Всё будет так, как ты скажешь. Только пощади её.

— Боюсь, сын мой, при всём моём уважении и благоволении, в этой просьбе я вынужден отказать, — покачал головой король, — ты не понимаешь серьёзности всей ситуации. На мою власть было совершено покушение. Такие действия надо пресекать жёстко, в корне, чтобы в будущем у других даже мысли не возникло затеять подобное. Впрочем, я понимаю твои чувства, — он на несколько мгновений задумался, — хорошо, публично её казнить не будут. Отведите девчонку в крокодилью яму.

Фалкеста вырывалась, умоляла, но тщетно. Я сделал всё, что мог, но и отец прав. Ни один король в здравом уме и твёрдой памяти не простит покушения на свою власть.

Прошло около двух часов. Несмотря на позднюю ночь, сна не было ни в едином глазу. Как, как я мог не заметить, что под моим носом и под моим именем затевают бунт? И так уж ли поверил мне отец? На этот вопрос у меня не было ответа.