Дурман для зверя

В общем, поплелась я искать своего несостоявшегося любовника и все отменять или переносить. Но Володька нигде не находился, и я таки, внутренне кривясь, решилась спросить у другого охранника – усатого дядьки с какими-то противным, масляными глазами, которыми он вечно «щупал» задницы почти всех проходящих мимо женщин. Вот ей-богу, после того, как пройдешь, так и хотелось пойти всю пятую точку влажными салфетками антибактериальными протереть. Будто тебя лапами в дерьме изгваздал!

– Ну здрасте – где! – слишком уж громко грохнул он в ответ. – Ты слепая, что ль? Увезли его на «Скорой». Ему какой-то псих башку чуть не проломил и ноги переломал. Догулялся по замужним курвам наш Володька! А я ему говорил – таскай ты холостых баб, мало что…

Я не стала дослушивать и понеслась в раздевалку, ощущая, что от затылка до поясницы ломанулись холодные мурашки. Черт знает почему, но досады от того, что мое договорное бл*дство сорвалось, я не испытывала, как и особого сочувствия к Володьке. Бессердечная я, видно, зараза. Но при этом непонятное тревожное чувство было. Оно, как стая забравшихся под одежду насекомых, ползало по коже, щекоча и покусывая то там, то тут, от чего потряхивало и стало возвращаться чуть унявшееся возбуждение вперемешку с раздражением.

Ну что за сука этот котоволк! Он одним своим случайным появлением пересрал весь день, настроение, планы. Отчего-то именно он виделся виновным в этом обломе. А все потому, что не доведи он меня до неадекватности, я бы не решилась на эксперимент с первым, считай, встречным. А как следствие – не случилось бы вот такого облома. Виновен. По всем статьям. И главное, что, тварь, живет себе спокойно, знать ни о чем не знает! Сейчас, небось, сидит с женушкой своей за ужином в нехилом каком-нибудь особнячке или квартирке квадратов на триста, корчит примерного семьянина, сопли со слюнями чадам вытирает заботливо. Сволочь! А его сто пудов холеная и разодетая супружница и не в курсе, как себя он на досуге развлекает, насильно потрахивая незнакомых баб. Или даже знает, да ей пох? Слыхала я, что в таких семействах на такие «шалости» принято глаза закрывать. Но вот на кой я-то об этом сейчас думаю?

– Да что за херов мазохизм? – прошипела, выходя на улицу.

Эти мысли сделали меня какой-то больной, они были как жвачка в волосах – попала в голову, и никак не выдрать, только, блин, вырезать. Вот какое мне дело до этого мерзавца, до его семьи или ее отсутствия? Почему он все лезет мне в мозги и лезет. И опять и снова. И от такой вот его тусни в моем разуме создавался какой-то гребаный хаос. Мне было обидно, стыдно, больно даже, и тут же то и дело перехватывало дыхание от приливов похоти. Острых, точечных, как иголки в руках какого-нибудь мастера акупунктуры. Ткнул – и меня душит стыдом и злостью, еще разок шырнул – и в следующую секунду живот изнутри узлом, пальцы в ботинках поджимаются.

Выйдя к Сазану, я первым делом сунула руку в карман его куртки, выуживая пачку сигарет и зажигалку. Долго не могла прикурить, потому что кончик сигареты между моими пальцами устроил дурацкую корявую пляску.

– Эй, Лимонк, ты чего? – удивился друг, отбирая сигарету и подкуривая за меня. – Бросила же.

– Бросишь тут, – буркнула, глубоко затянувшись, и запрокинула голову, выпуская дым в небо.

Мой взгляд упал на фонарь неподалеку, вокруг которого образовался причудливый туманно-радужный ореол, и выпущенный мною дым наложился на него, формируя нечто призрачно-волшебное.

– А, ну, это да, – понятливо кивнул Сазан, тоже прикуривая, пока я доставала телефон и включала камеру. – Ну ты у нас как всегда.

Я сделала еще несколько затяжек, фоткая результат переплетения ночного городского освещения и чудных фигур, создаваемых дымом, и на краткий момент вернулось мое обычное спокойно-созерцательное настроение. Но продлилось оно не долго. Стоило Сазану обнять меня, по привычке, за плечи, скорее уж наваливаясь по-пацански, нежели поддерживая как девчонку, мне в спину будто порывом ветра ледяного ударило. От неожиданности я даже вывернулась из захвата друга, оглядываясь. Парковка практически опустела, и только на самом ее дальнем конце, почти полностью погруженном во тьму, стоял здоровенный внедорожник. Прищурившись, я едва смогла разглядеть явно мужскую крупную фигуру, прислонившуюся к боку тачки. Вот оттуда, казалось, и перло этим злобным холодом. Хотя… Похоже, у меня уже хреновы глюки на нервной почве. На почве внезапно открывшегося недотраха. А все этот котоволк – урод и гондон сраный! Вот жила я себе и горя не знала, так, какие-то смутно-непонятные желания в котелке варились, особенно по пьяни. Но не такая же вот безумная херота.

– Пойдем, Лимонк! – увлек меня в сторону дома Сазан. – Холодно тут – пипец. У меня уже яйца окоченели!

По дороге к дому я, по своему обыкновению, щелкала все подряд: чужие окна и обрывки жизни за ними, сверкающие из темноты глазищи бродячих котов, дворняг, что устроили почти уютное лежбище-укрытие под балконом первого этажа от начавшего накрапывать мелкого противного дождя. Отражение световых бликов на намокающих под ним поверхностях вокруг. И пару раз все же обернулась, чтобы сверкнуть вспышкой в словно крадущуюся позади темноту, посылавшую не желающие отстать мурашки в спину.

– Да чего ты вертишься? – практически возмутился Сазан, разворачиваясь и всматриваясь. – Я место нашел в автомастерской, слышала хоть меня?

У парня с самых юных лет были золотые руки и мозги, заточенные под всякую технику. Когда нам было по одиннадцать, Сазан сагитировал нас прополоть огород бабе Софе, чтобы немного заработать, и купил у соседа дяди Лехи сломанную бензопилу «Дружба», которую тот хотел сдать в металлолом и затариться самогонкой. А через полгода мы рассекали по деревне на почти настоящем карте, который друг собрал в сарае, использовав перебранный движок пилы и всякий никому не нужный хлам.

– Ух, ты! Это же супер! – порадовалась я за него.

– Пока только на испытательный берут, типа присмотреться.

– Да они, как поймут, кто к ним попал, в ногах у тебя валяться будут, чтобы остался! – нисколько не кривя душой, заверила его.

– Ну уж прям… – пробубнел смущенно и довольно Сазан и вздохнул: – Вот и чего я раньше не пошел?

– Это мы тебя с панталыку сбивали.

– Ой, типа, вы меня силком херней страдать заставляли! – отмахнулся друг. – Ты мне лучше расскажи все-таки, что с тобой творится, Айка. Сколько же в себе носить будешь?

– Ну ты опять! – закатила я глаза.

– Снова.

– Да все со мной хорошо! Клянусь. – Я ускорила шаги и втянула голову в плечи, прячась от усиливающегося дождя и от его пристального взгляда.

– Поэтому ты ночами мечешься, горячая да потная? Стонешь и зубами скрипишь?

На несколько секунд я задумалась, могу ли ему доверить все как есть. Что день за днем и ночь за ночью меня изводят сны, видения наяву, яркие, как вспышки, мгновенные картинки, и в каждой мой разнузданный трах с нашим захватчиком. С тем, кто унизил, обошелся с нами как с дерьмом, пусть мы где-то подобное и заслужили.

Но нет. Такого никто из парней не поймет и через миллион лет. Это просто невозможно.

– Да глисты у меня, вот и скриплю! – нарочито беспечно хохотнула я и перешла уже на бег, спасаясь от правды.

Глава 9

– Ну наконец-то! – раздраженно проворчал отец вместо приветствия. – Мазуровы уже сорок минут здесь, и Алана дважды о тебе спрашивала.

– И тебе добрый вечер, отец, – не снимая маску невозмутимости, ответил я. – Как поживаешь?

– Иди! – нетерпеливо дернул он головой и, подхватив с подноса скользящего между именитыми гостями официанта свежий бокал со спиртным и почти кинув туда свой опустевший, натянул любезную улыбку и зашагал прочь.

Нет, его вечное недовольство и холодность меня не задевают уже уйму лет. С самого детства что бы и как бы я ни делал, это всегда было или не так или недостаточно хорошо. Самая щедрая похвала – «сносно, сын». Подхватил управление семейным бизнесом, когда он пошатнулся, – так и надо. Поднял его на небывалый уровень, взяв под себя чуть ли не полстраны, – нормально. Зачищал за ним и матерью скандальные подробности их похождений и подтирал зад вечно обсиравшемуся братцу – ну за что тут благодарить, семья ведь, так и должно быть. Да и черт с ним, мне давным-давно не нужны ни его одобрение, ни похвалы. Все в духе нашей семейки, зато честно.