Жена Болотного царя

Ллэт ничего не ответила, а мне встревать в разговор было боязно. У целительницы рука была тяжелой, а характер вспыльчивым.

***

Запланированные рыдания сорвались. Вместо слез меня одолел сон. Стоило только оказаться в комнате, и я, не раздеваясь, как подкошенная рухнула на кровать и проспала весь день, и весь вечер, и всю ночь. Чтобы ранним утром проснуться в рассветных сумерках с чувством абсолютного покоя.

Такой умиротворенной я себя, кажется, даже в детстве не чувствовала.

В столовую спускалась в приподнятом настроении, которое не смог испортить ни ухмыляющийся за завтраком Сэнар, уже знавший, что я вчера натворила, и имевший по этому поводу что-то сказать, ни мрачный Иви на занятиях. Нос Ллэт ему выправила, но глубокие тени под глазами полностью убрать не смогла… или не захотела.

И только Агнэ радовала меня своим сияющим довольным видом. Она уже знала, что Вастэ больше не будет занимать часы ее жизни, и радовалась этому. Счастье ее чуть померкло, когда во время запланированного рукоделия Вастэ ожидаемо не пришла, но пришел Сэн.

Важно велел племяннице вышивать то, что она недовышивала вчера, и уверенно направился ко мне. Иви не пожелал оставаться, чтобы составить Сэнару компанию.

— Вижу, за Агнэ есть кому присмотреть. С вашего разрешения, я покину вас на время, — сухо проговорил он.

И, дождавшись разрешения, ушел.

— Боится, что ты и на меня нападешь, — со знанием дела сказал эва, когда дверь за учителем Агнэ закрылась. — Тогда он будет вынужден спасать брата своего короля. И опять пострадает.

— Я случайно же…

— Не бери в голову, — беспечно отмахнулся Сэнар. — Ему больно, вот он и вредничает.

— Мне казалось, Ллэт его лечила.

— Лечила, пока Нирай не решил, что он знает лучше, что нужно делать. Ллэт не любит, когда ее пытаются учить ее же ремеслу, да еще советуют какие-то глупости. Выгнала его, так и не долечив. — Сэн передернул плечами. — И даже не покалечила.

Иви я знала плохо, но почему-то совсем не удивилась такому исходу лечения.

— А вы что, теперь будете рукоделие вести?

— Я? Учить? — опешил Сэн. — Да пусть меня лучше Болотная Руда живьем поглотит!

— А что тогда…

— Вастэ была последней, — перебил меня он. — Потому продержалась так долго. Но твоя вспыльчивость прогнала из этого дома последнюю дочь рода.

— И что? Больше рукодельниц в Зыби нет?

— Традиции. До царевны дозволено допускать лишь дочерей предков. — Сэнар скривился, выдавая свое к этому отношение.

— Эту традицию случайно не сами предки придумали?

Он ухмыльнулся, жестом велел подсесть ближе и заговорщицким шепотом рассказал мне о страшном.

Несмотря на свое положение и безусловное уважение эва, предкам хронически не хватало власти. Той самой, полной и всеобъемлющей власти царя. Сначала был придуман долгий список традиций, но удовлетворить жадные запросы он не сумел. Тогда цари стали выбирать в жены дочерей рода. Дочерей предков…

— Когда Ксэнара вынудили жениться на Нэн, все были удивлены. Наша история не насчитывала и десятка таких вопиющих принуждений. Это было странно. Я решил поднять летописи. Знаешь, историю наших сражений ведут не очень ответственно, чего нельзя сказать о летописях царских союзов. Я проверил их все.

— И что? — нетерпеливо спросила я.

— Последние девять поколений царская семья все крепче связывала себя с предками. Женой царя и матерью будущего наследника всегда и неизменно становилась дочь рода. Царский выбор выглядел добровольным. Разумеется, подобную связь одобряли. Каждый раз. Сложности у них возникли лишь с моим братом.

Поколения сменялись, связь между царем и родом становилась только крепче, предки получали все больше влияния, правя царем через его жену… А потом напоролись на Ксэнара.

— Дочери всегда преданы семье. Даже перейдя в дом мужа, они послушны воле своих родителей… — Сэнар помрачнел. — Нэн всегда была тихой и послушной девочкой. Идеальной женой для царя, способной донести до него слово рода, но никогда она не интересовала брата. Хотя не могу не отдать предкам должное: они сделали все, чтобы Ксэнар в нее влюбился. Никто не виноват, что мой брат оказался таким упрямым.

— И невлюбчивым, — фыркнула я. По крайней мере, Ксэнар всегда оставался собой. Хладнокровный истукан, что в молодости, что сейчас… — Но я не понимаю, почему бы царю прислушиваться к жене? Мой отец никогда не слушал мать.

— Ты забываешь, что мы не люди. Наша кровь делает нас зависимыми. Поверь, Рагда, если мы любим, нами легко управлять. — Он улыбнулся. — Ксэнар жену не любил, что создавало предкам много проблем.

— А когда она умерла?

— Когда Нэн умерла, род начал засылать в наш дом своих дочерей. Под предлогом обучения царевны, разумеется. Никто не стал бы называть реальную причину.

— И Ксэнар это терпит?

— А почему нет? Пока предки заняты своими мелкими интригами, у их нет ресурсов на что-то серьезное.

— А я думала, у людей все сложно…

— Почему я должна заниматься глупой вышивкой, когда вы там что-то интересное обсуждаете? — возмущенный голос Агнэ оборвал меня на полуслове. — Это несправедливо.

— С чего ты взяла, что интересное? — удивился Сэн. — Думаешь, обсуждение, предположим, цен на шерсть можно было бы назвать интересной темой?

— С такими лицами только шерсть обсуждать, — проворчала она. — Я не буду больше вышивать, я запуталась!

— Так разве это проблема? — удивился Сэн. — Рагда, распутай ее.

— Я скорее все только больше запутаю.

— Имей в виду, Рагда: сегодня утром к Ксэнару приходил Атэн, просил за дочь. Если в скором времени мы не найдем Агнэ наставницу, брату придется вернуть Вастэ.

Меня передернуло. Царевна скривилась.

А Сэнар, довольный произведенным эффектом, велел девочке:

— Бросай эту глупость. — И, обращаясь уже к нам обеим, спросил: — Что скажете, красавицы, если мы продолжим занятия на кухне?

— И что мы там будем делать? — с подозрением спросила Агнэ. Опасалась она, что дорогой дядя заставит ее готовить.

— Пить чай. Есть возражения?

Возражений, разумеется, не было.

И уже на кухне, после второй кружки чая, мне в голову пришла гениальная идея… которую мне же и пришлось нести царю на одобрение…

ГЛАВА XI. Случаи

Нос мерз. Вот просто бессовестно мерз мне назло, а я даже не могла его согреть. Руки были заняты. В одной я сжимала мешочек с деньгами, а в другой список покупок, выданный нервной Ашшей.

— Ты только ничего не забудь, — строго напутствовала меня змеевица, крепко вцепившись в плечи.

— ‎У меня же список…

— ‎И все же, — не унималась она, еще не до конца поверив в своё счастье. Ашша хотела, чтобы ничто не омрачило её нетерпеливого ожидания нашего скорейшего возвращения. Ничего, включая мою забывчивость, — ты не поверишь, но в последний раз мне удалось уговорить закупить для меня кое-что по мелочи А́лиса, и это было почти четыре года назад.

— ‎И с тех пор я больше не совершал такой ошибки, — радостно подтвердил оборотень, показавшийся из конюшни. Заценив мой красный нос, тёплый тулуп, уже порядком присыпанный снегом, и несчастный взгляд, он легко подошёл к нам, оставляя на свежем, совсем пушистом снегу едва различимые следы, — сочувствую тебе.

— ‎И с чего бы это ты ей сочувствовал? — угрожающе осведомилась Ашша. Замерзшая змеевица, в отличие от меня, не краснела на морозе, а белела, отчего чешуйки на скулах становились видны отчетливее, а сама она приобретала мертвенный вид. И сейчас Ашша очень походила на ходячий труп. Даже губы побелели от холода, и только глаза горели ярким огнём.

— ‎У неё первая поездка, — заметил лис, погладив меня по голове, очень естественным жестом заправив выбившуюся из-под платка красную прядь, — но вместо того, чтобы развлекаться, ей придётся бегать по торжищам, разыскивая твои заказы.

— ‎Выезжаем через десять минут, — разнесся над конюшней сильный голос вожака.

Все заспешили, и даже мне позволили затолкать список в походную сумку и натянуть уже варежки.