Страница 10 из 44
— А тебе какая в том печаль? — удивилась я. Заботой о моем благополучии Мышь себя раньше что-то не утруждал и сейчас веры не было в то, что он вдруг переменился.
— Тфу ты, мавкино отродье. Умным советам следуй, да вопросов не задавай! — в сердцах пискнул Мышь, хлопнув хвостом по столу.
— И чем это тебе мавки не угодили? — опешила я.
— Ты русалок знаешь?
— Ну.
— Красивые девки с хвостом. В голове у них, конечно, тина, но просто посмотреть на русалок приятно. А мавки — их сестрицы… как говорится, в семье не без урода. Вот и эти не удались. Страшные, глупые, да ещё и злые.
От неодобрения и недовольства, мордочка его призабавно сморщилась, и задать вопрос с серьезным выражением лица мне удалось с трудом:
— То есть, я страшная, глупая и злая?
— Не, ты добрая. — утешил меня Мышь. — Но дура дурой.
А потом долго обижался и не понимал, почему я его слова всерьез не восприняла и рассмеялась. Ну, а как ему объяснишь, что меня всю жизнь люди премудрой кликали, а какой-то вредный Мышь из нечистого рода, за одну седмицу в глупости моей уверился?
Бежана была с ним полностью согласна, хоть и опасалась говорить об этом вслух. Мнительная и трусоватая, она не любила ввязываться в сомнительные мероприятия и очень грустила от того, что ее ввязали насильно.
Но молчала.
Мышь оказался прав.
На следующий же день, потеснив рудянку и всех, кто пришлось со своими историями, не обращая внимания на возмущение и проклятия, что лихо гасили защитные талисманы, ко мне наведалось сразу три волка-оборотня.
Буян, Разор и Жар — как они представились. Одинаково серые, наглые и лохматые, они звенели серебряной кольчугой, будто насмехаясь над людской верой в то, что нечистой силе серебро вред приносит, и ничуть не смущались ни моего присутствия, ни вечно затравленного взгляда Бежаны, или подчеркнуто неодобрительного выражения морды Мыша.
— Так ты и правда царева дочка? — спросил Жар, подбираясь сбоку к окну, обнюхивая шкаф, полный старых книг. Что это за книги я так до сих пор и не узнала. Днями не было времени на то, чтобы ознакомиться с содержимым шкафа, а вечерами уже не было сил. После изматывающих ужинов в компании братьев Змеев и несомненно утомленного Кощея, все на что меня хватало — добраться до моей комнаты, растолкать саламандру в очаге, да забраться под пуховое одеяло, прислушиваясь к тому, как задорно трещит сухим огнем резвящаяся стихия.
— А есть причины в этом сомневаться? — осторожно спросила я, стараясь отслеживать передвижение всех оборотней одновременно. Признаться, это было сложно.
Жар заходил слева, Буян — справа, в то время как Разор возвышался над столом, важно встав прямо передо мной.
Мне не нравились их улыбки и взгляды, от них веяло недобрым, волчьим весельем.
— Давненько у нас царевны не гостили. — широко улыбнулся Разор, задорно сверкая желтыми глазами.
Бежана тихо, предостерегающе заскулила:
— Беду чую. Беду…
— Захлопнись, кликуша! Неровен час и правда беду приманишь. — рыкнул на нее Буян.
— Беду-то, поди, она от вас чует.
Смелости Мыша хватило ровно на одну фразу, после которой он проворно шмыгнул со стола под стул и схоронился в складках моего сарафана.
— Мы ж разве царевну обидим? — оскорбился Жар, уже почти подобравшийся ко мне с боку. — Всего-то познакомиться пришли, да правду о себе рассказать.
— О себе рассказывать принято по очереди и по одному. — заметила я, как бы невзначай опустив руку подле чернильницы. — Таковы у нас правила.
— Правила… — негромко фыркнул Буян, и на морде его отчетливо читались все мысли, что он имел касательно моих правил.
Дожидаться пока они подступят вплотную я не стала. Запустила чернильницей в Жара, проскочила мимо, пока он размазывал по морде чернила, все больше втирая их в мех. Поднырнула под лапой у Разора, вздумавшего меня перехватить и под вой кикиморы выскочила в коридор.
В том, что зла бы они мне не причинили я не сомневалась, но не было во мне уверенности, что игры их мне понравились бы. Волки, дикое племя, что с них взять?
И от того, что они к Кощею на службу пошли мирными псами не стали.
Убежать далеко я бы, конечно, от тройки волков я не смогла, да на мое счастье Мышь со мной оказался.
— Куда несешься, дурная. — сдавленно пропищал он, с трудом пробираясь по подолу выше, ко мне. — Тут не скоростью, а хитростью брать нужно.
— Мне бы до Змеев добраться, тогда-то я их силой возьму. — запыхавшись огрызнулась я, даже не думая останавливаться или сбавлять скорость, неустанно прислушиваясь к звукам погони. Ни воя, ни рыка, ни даже цокота когтей, ничего не было слышно и от этого становилось только страшнее. Раз не дают себя услышать, значит не настроены порезвиться и погонять жертву.
— Заворачивай! — рявкнул Мышь, стоило мне только поравняться с нешироким, полутемным коридорчиком. Не раздумывая, я подчинилась, уж что-что, а замок он всяко лучше меня знал. — Эта дорога нас прямиком к спасению выведет.
— К Тугарину? — воодушивилась я.
— К Кощею.
И встала я, как вкопанная.
— Догоняют. — пропыхтел Мышь, сунувшись носом мне прямо в ухо. — Чего встала, убогая? Бежим!
— К Кощею? — с издевкой спросила я.
Мышь решительно кивнул:
— К Кощею!
— К Тугарину меня веди. — велела я, сделав первый, пробный шаг.
— А если не ведет этот путь ни к одному из Змеев?
— Значит, открой мне другой путь.
— Вот дурная, они ж за тобой бегут я им без надобности. — вызверился Мышь, убедившись, что я решения своего менять не намерена.
— А Тугарину без надобности твои оправдание. Если волки меня обидят, спрашивать он с тебя будет.
Он тихо ругнулся и сдался:
— Твоя взяла, бесовка, пошли.
Я могла быть собой горда, шантажом и угрозами выманила у Мыша то, что мне было нужно.
До Тугарина мы добраться успели, нажаловаться — нет. Змей, вместе со своим братом, были мною выловлены в библиотеке, над какой-то большой книгой, с задумчивыми, непривычно серьезными лицами.
— Каждый день над нею сидят, будто от этого в книге листы новые появятся. — осуждающе проворчал Мышь.
— А что за книга? — спросила я хрипло, переводя дыхание, после быстрого бега.
— Да про проклятия всякие.
— Василиска. — с неудовольствием отметил мое появление Горыныч.
Тугарин в кислости рожи не отставал от брата:
— Ты здесь откуда?
— Спасаюсь. — это все, что я успела сказать, потом была озадачена радостным:
— Попалась! — быстро переросшим в трусливое: — Ой-ей…
Волки меня настигли…на свою беду.
— Как интересно. — протянул Горыныч, медленно поднимаясь из-за стола. — И что же вы теперь делать будете? Раз уж царевну поймали.
— Так ить… — Жар медленно убрал лапу с моего плеча и на всякий случай спрятал за спину. Замялся. На морде его, все еще чернилами украшенной, было написано такое мучительное сожаление, что мне захотелось смеяться.
Тут уж вопрос еще, кто из нас попался…
Два других волка, застывшее в дверном проеме, обреченно поджали уши и хвосты, а я была довольна. Вот они, голубчики, пускай теперь Змеям объяснять зачем меня окружали и стращали, а я постою, послушаю.
— Ну. — поторопил Тугарин.
— Хотели Вою ее снести. Кощей-то все равно царевной не заинтересуется. Мы ж это уже не раз проходили, а вожаку нашему жена давно нужна.
Лицо Тугарина надо было видеть:
— Я для твоего вожака ее из Гиблой реки вылавливал? — тихо, недобро спросил он.
Жар замялся и был облагодетельствован Змеиным гневом:
— Отвечай!
— Мог бы и для него. — проворчал волк нахохлившись. — В благодарность за то, что он тебя от Алеши Поповича уберег, не дал богатырю мерзкому тебя сгубить.
И Тугарин как-то присмирел, в затылке почесал, да рукой махнул:
— Уйдите, что б я вас не видел. А коли Вою невеста нужна, так мог бы и сам царевну себе украсть.
— Так мы мигом его… — воодушевился Жар, но был грубо оборван: