Страница 74 из 76
Я лишь киваю, не способный произнести ни слова. Вся моя жизнь сейчас замерла на месте. Время остановилось на этом моменте, от которого зависит всё. Я словно вышел к развилке и дорогу, по которой мне идти, выбирает Софи. Надеюсь, что она не ошибётся. Она должна выжить иначе мы оба погибнем.
— Я буду рядом с ней, а тебе нужно привести себя в порядок. Пойдём, нужно тебя осмотреть и промыть раны, — Карен ведёт меня в какой-то небольшой кабинет и усаживает на кушетку. Она с кем-то говорит, но я не вижу с кем. Я полностью отключаюсь от этого мира. Всё о чём я могу думать — это Софи. Снова и снова прокручиваю в голове её образ. Не тот слабый и окровавленный, нет. Я закрываю глаза и вижу её улыбку, слышу заливистый смех, немного детский. Вспоминаю, как она морщит носик, когда смеётся. Перед глазами всплывает картинка того вечера, что мы устроили месяц назад. Не было никакого повода, но мне так хотелось чем-нибудь её удивить. И пока она сидела у Карен, я приготовил отличный ужин. Мы накрыли стол в саду и просидели там до полуночи. Вокруг было так тихо, а луна над нами казалась гигантским оком, подглядывающим за нами. Потом мы с ней долго танцевали босиком на мягком газоне. Я обнимал Софи за талию, вдыхал её сладкий цветочный аромат и пел ей на ушко. В тот вечер я чувствовал себя самым счастливым человеком на всей планете. Я представлял нашу с ней жизнь через год и через десять и видел всё в мельчайших деталях. А что теперь? Какой-то псих, возомнивший себя чёрт знает кем, вторгается в мою жизнь и всё переворачивает с ног на голову. И оставляет мне одни осколки.
Спустя почти два часа я всё ещё сижу в пустом коридоре, допивая десятую кружку противного кофе. Карен так и не появилась из операционной, где скрылась, кажется, вечность назад. Мне обработали мои сбитые руки, наложили пару швов на лбу. Я даже не заметил, что порезался. Мне кажется, что все мои чувства отключились в тот момент. Закрывая глаза, я всё ещё вижу разбитое лицо Бена Пэриша. Я практически убил его, но оставив его там, я определённо поспособствовал его кончине. Должен ли я чувствовать вину за это? Наверно, но я не чувствую. Становлюсь ли я плохим человеком от этого? Не знаю. Но точно знаю, что он заслужил то, что с ним произошло.
— Лиам Хендерсон?
Поднимаю голову и вижу перед собой офицера полиции. Коренастый мужчина с залысинами на висках и тонкими усами. На поясе закреплена кобура с пистолетом и дубинка. Я киваю ему, и он садится рядом со мной на скамью. От него пахнет луком и пережженным кофе.
— Чем могу помочь? — спрашиваю я.
— Мне нужно снять у вас показания. Вы были на месте аварии недалеко от Спринг Хилла?
— Да.
— Вам знаком некий Бен Пэриш?
— Да.
— А кем вам приходится Софи Пэриш?
— Это моя невеста.
Офицер кивает и, достав из кармана записную книжку, начинает что-то быстро записывать. А потом снова вонзает в меня свой соколиный взгляд.
— Знаете ли вы, что Бен Пэриш умер во время пожара? Его машина взорвалась после того, как слетела в овраг?
— Вы меня в чём-то обвиняете?
— Ни в коем случае, просто пытаюсь разобраться в ситуации.
— Тогда слушайте и записывайте, если хотите. Бен Пэриш годами мучил и избивал свою жену. А когда она от него сбежала, то не смирился с этим и продолжал искать её повсюду. Но не от великой любви, знаете ли. И когда он её, наконец-то нашёл в этом городе, то решил похитить её. А потом по своей дурости сам же чуть не убил её. Так что я считаю, что он получил по заслугам. Я там был и еле вытащил оттуда Софи. Сейчас она на грани жизни и смерти и может потерять ребёнка, который достался ей слишком дорого. Так что если хотите меня арестовать, то, пожалуйста, — я протягиваю ему свои руки, — а если нет, то проваливайте.
— Прошу прощения, — офицер выглядит сконфуженным и поднимается на ноги, — не думаю, что у вас будут проблемы с этим. И очень надеюсь, что ваша невеста выживет. До свидания.
Я ничего не отвечаю, лишь киваю ему и отворачиваюсь, давая понять, что разговор окончен. Слава богу, в этот момент выходит Карен. Выглядит она не лучшим образом, но чем ближе подходит, тем чётче я вижу её улыбку.
— Как она? — спрашиваю я, подбегая к девушке.
— Всё в порядке, она жива и ребёнок тоже, — кивает Карен, улыбаясь, — были небольшие осложнения, она потеряла много крови, но всё обошлось.
Я уже не слушаю, что она говорит. Я стискиваю её в объятиях, так сильно, что ей наверняка больно. Но я только сейчас понял, что всё это время ожидания, я дышал с большим трудом. А теперь могу спокойно вздохнуть полной грудью.
— Спасибо, большое спасибо.
— Не мне говори спасибо, а хирургам, что с ней работали. Я просто была рядом с Софи.
— Я могу её увидеть?
— Она в реанимации, придётся немного подождать, но я могу отвести тебя к сыну. Сейчас он находится в боксе, который поддерживает его жизнь. Там он будет находиться, пока не наберёт нужный вес. Но никаких угроз его здоровью нет. Так что не волнуйся.
— Тогда пошли, — говорю я, а у самого сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я не перестаю улыбаться, пока мы петляем по узким коридорам. Когда мы приходим в детское отделение, в котором лежат новорожденные, на меня надевают халат с завязками на спине на подобии хирургического. Карен тоже надевает такой и протягивает мне медицинскую маску. В таком снаряжении мы подходим к небольшому боксу, в котором лежит мой сын. Я даже представить не мог, что дети могут быть такими крошечными. И вокруг него столько всевозможных трубочек, что, кажется, нет ни единого свободного места на его теле, к которому не был бы прикреплён датчик. Я подхожу к нему ближе, сажусь на стул, заботливо поставленный Карен, и пытаюсь сдержать слёзы. Я испытываю огромное счастье, видя, что ребёнок, которого я уже давно считаю своим, жив. Но к этому чувству примешивается и боль за него, и злость на Бена Пэриша, который подверг такому испытанию моего сына и Софи.