Страница 118 из 124
Я выдохся и замолчал, невидяще уставившись в огонь. За окном дождь уже не моросил, а лил сплошной стеной. Потемнело. Ныла голова в предчувствии еще одной грозы.
— Знаешь, Кысей, ты прав относительно Искры, возможно, правильно догадался и про перерождение. Но ты не прав в другом.
— В чем?
— В том, что собираешься принести себя в жертву.
Громкий требовательный стук в парадную дверь не дал мне возможности возразить. Старик второй день маялся болями в суставах, поэтому я вместо него встал и направился к двери. Обитель ордена когниматов вынужденно приютила нас, но вскоре братья из хозяев превратились в бесправных постояльцев. Орден Шестой в моем лице доказал свое право на власть посредством страшных чудес на море, о которых уже пошла молва. А еще одно предупреждение, тоже сделанное мною, спасло нашу флотилию от ловушки в Окорчемском проливе. Джеймс Рыбальски, пусть и давно мертвый, выбалтывал мне ценные сведения, а я прикрывался чудесами и творил синее колдовство. Чудовище…
Бывшее чудовище стояло на пороге, промокшее до нитки. И взгляд ее серых ледяных глаз не предвещал ничего хорошего.
— Ну здравствуй, женишок. Сбежать надумал?
Хотелось закрыть глаза, даже зажмуриться, чтобы она исчезла, растворилась в пелене дождя вместе с наваждением. Ей нельзя находиться рядом со мной. Словно почуяв мое малодушное желание захлопнуть дверь у нее перед носом, она ловко всунула ногу в дверной проем и толкнула меня в грудь.
— Учти, я хочу пышную свадьбу!
— Я не… — промямлил я.
Хриз уже отодвинула меня в сторону и, задев бедром, прошла вглубь дома, безошибочно направляясь в гостиную к теплу камина и оставляя после себя мокрые следы. Я запоздало зажмурился и помотал головой. Рыбальски все зудел над ухом:
— Где же мой сыночек? Лука, малыш, ты где?..
Не выдержав, я огрызнулся на мару:
— Вон твой сыночек, в гостиную потопал! В доченьку превратился и теперь замуж за меня рвется!..
Рыбальски запнулся на полуслове, вытаращив глаза и открыв рот, потом ринулся за Хриз. Я захлопнул дверь с такой силой, что с потолка посыпалась побелка.
— Как мило, что вы заглянули на огонек, — отец Георг невозмутимо завел светскую беседу.
— Как мило, что вам мило, — раздраженно передразнила старика Хриз, подвигая кресло поближе к камину и распуская волосы, чтобы подсушить их. — Когда свадьбу играть будем?
Я смотрел на ее белоснежные гриву, хрупкие плечи, открытые в платье по местной моде, пульсирующую голубую жилку на шее, нежную кожу… Хриз еще что-то говорила, но я не слышал, оглушенный стуком собственного сердца, только смотрел, как шевелятся эти полные чувственные губы, и думал о срамном… О том, как намотаю ее локоны на кулак, как сорву это мокрое платье с ее тела, как отымею ее самым непотребным образом… каким горячим будет ее рот…
— Ау! — ее голос донесся до меня сквозь пелену безумия.
— Кысей, я сказал, — улыбнулся мне отец Георг, — что готов обвенчать вас хоть сейчас…
— Что? — ужаснулся я, словно меня окатили холодной водой. — Нет. Я не могу…
— То есть как это «нет»? — угрожающе привстала Хриз с кресла. — Ты обещал!
— Не смей отказывать моему мальчику! — взвизгнул Рыбальски. — Женись!
— Я…
— Что ты мямлишь! Быстро женись!
— Иначе вызову на дуэль! — хорохорился Рыбальски, хватаясь за кочергу.
— Кстати, в кабинете… в моем столе лежат… — наставник махнул, указывая направление. — Обручальные кольца твоих родителей… Все это время их хранил, а вот сейчас… пригодятся.
У меня горло перехватило от такой подлости. Как он мог!..
— Я схожу за ними, — тут же вызвалась Хриз.
— Ключ в моем… — старик не успел договорить, как она уже скрылась за дверью.
Очевидно, ей ключ не требовался, и так взломает. Рыбальски смахнул слезу умиления и поспешил вслед за великовозрастным дитятком.
— Что вы делаете?!? — взорвался я.
После ее ухода в голове как-то прояснилось, я почти пришел в себя.
— Это ты что делаешь со своей жизнью? — рассердился старик. — Ты о Хриз подумал? Ты же вытащил ее из небытия! У нее ничего и никого нет, а теперь ты бросаешь ее на произвол судьбы.
— Ой, вот только не надо мне тут на жалость давить! Нашли кого жалеть! Уж такая, как Хриз, нигде не пропадет.
— Она-то не пропадет. А вот о других ты подумал? Ты учти, память она может и потеряла, но характер остался прежним. Душонка все та же, паскудная, пакостная. Отправлять ее одну в Дальний свет, к бедным простодушным аборигенам — это все ж все равно что лису в курятник запустить. Кысей, нельзя быть таким эгоистом.
Я онемел от возмущения. Это было настолько не похоже на наставника, что мне на мгновение показалось, что я сошел с ума… Хотя, о чем я? Я же и так уже… Так может мне это все кажется, а?
Тем временем вернулась раздосадованная Хриз.
— Я все перерыла, — заявила она. — Колец не нашла.
— Ах да… я запамятовал, старый дурак, — фальшиво покаялся отец Георг. — Должно быть, оставил их в Виндене.
Она недобро прищурилась.
— Сговорились? Я никуда не уйду. Вы от меня так просто не избавитесь.
— Я найду тебе экипаж и отправлю домой, — отмер я.
— Нет у меня дома!
— Тебя ждет брат.
— Он выгнал меня!
— Что? Зачем ты врешь?..
— И вообще!.. Обещал жениться, а теперь в кусты?
— Я не могу, — твердо заявил я. — Я безумен и опасен.
— Пфф!.. А я беременна!
— И поэтому тебе лучше… Что-о?
Рыбальски схватился за сердце и рухнул в кресло. Отец Георг невозмутимо потягивал остывший чай, скрывая усмешку.
— Что ты несешь? Три дня прошло с момента предполагаемого зачатия, а ты уже знаешь, что беременна?
— Женщины всегда знают о таких вещах, — невозмутимо стояла она на своем. — Учти. Откажешься или попытаешься сбежать — ославлю на весь мир! Обокрал, обесчестил, обрюхатил и бросил!
Я прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Раньше мне это помогало. Сейчас — не очень.
— Уже поздно, да и погода плохая, — раздался голос отца Георга. — Поэтому никто никуда не идет. Утро вечера мудренее. Предлагаю отправиться спать, а завтра на свежую голову мы поговорим и все решим.
— Хорошо, — покладисто согласилась Хриз. — Пошли спать.
И взяла меня под руку.
Я должен был выставить ее вон, пусть под дождь, но промокнуть для нее было лучше, чем быть со мной… Но ее платье так и не просохло. Оно облепило хрупкую фигуру, очертило пышную грудь и дерзко торчащие соски, которые так и просили, чтобы их… Я загляделся на них и споткнулся, тогда Хриз недовольно дернула меня за руку, взяла под локоть и прижалась бедром. Демон! Жар ее кожи опалил меня через все слои одежды. Я уже не мог думать ни о чем, кроме того, как устроюсь у нее между ног и буду брать и брать!.. Но Рыбальски… Эта клятая мара! Или благословенная небесами мара?.. Он преградил дорогу в спальню и набычился:
— Только посмей сотворить с моим мальчиком ту гадость, что у тебя на уме!..
Похотливый дурман немного рассеялся, и я успел затормозить возле двери. Мара бесплотна, но врезаться в нее все равно не хотелось.
— Нет!
— Ну что ты как маленький… — проворковала Хриз, запуская руку под ремень моих брюк и подталкивая меня к двери. — Не надо стесняться… все равно же женишься.
Легко ей!.. А этот клятый Рыбальски…
— Он смотрит… — вырвалось у меня.
— Кто? — с придыханием спросила она, обвиваясь вокруг меня и ерзая так, что кровь закипала в венах. — Отец Георг решил попроказничать и подглядеть?
— Ты его не видишь… не помнишь… — под гневным взглядом мары я отцепил от себя Хриз. — Рыбальски! Он умер!
— Мертвые не могут нас видеть, — рассудительно возразила она и опять прижала меня к стене, скользнув на колени и ухитрившись одним движением стянуть с меня брюки.
Когда ее горячие влажные губы проложили дорожку из поцелуев еще ниже, до причинного места, я зажмурился и замотал головой.