Янтарные слезы Феникса

Хоть и хотелось больше всего на свете. Однако некую отстраненность нужно разыграть уже сейчас.

Невозможный огненный защитник перемены в голосе распознал сразу. Прищурился. Еще раз взлохматил огненную гриву, и поинтересовался встревожено:

— Все нормально, награда моя?

— Да, — вышло односложно и сухо.

И неважно, что в этот момент сердце истекает кровью, а душа отчитывает последние его удары.

— Просто я и сама подустала. Плюс переживаю за отца с дядей.

— Возможно, стоит… — попытался нечто предложить Демир, многозначительно поглядывая на Рина, без слов интересуясь — ты почему еще тут?

Но я его перебила.

— Мне бы хотелось побыть одной. Возможно, тоже выйдет уснуть, — и дабы слегка смягчить начальную резкость, виновато улыбнулась.

— Ла-а-адно, — растягивая единственное сказанное им слово, задумчиво кивнул любимый, поглядывая пристально то на меня, то на Эринира, который очень, ну, ПРОСТО ОЧЕНЬ старался взглядов этих избегать.

Впору уже самой бить друга под столом ногой, дабы он собрался.

— Тогда мы, пожалуй, пойдем, — развел руками Феникс, и почудилось мне в этом жесте, как очертания его кистей расплываются, и тянутся флером пламени виде причудливого оперения.

А я ведь так и не увижу его превращения… Отчаянье, сменила твердость. И не надо. Зато точно слезы свои оживляющие рядом лить не станет.

— Да, — согласился невнятно Эринир, и первым из-за стола встал.

И из кухни так же торопливо выскользнул, с завидной маневренностью для своих габаритов, потеснив Демирина.

— Проводишь? — осведомился Мир, взглянув так…

Ноги от этакой прямоты приросли к полу мгновенно. Пришлось выдирать их с корнями (а по ощущениям и вовсе с мясом) и, кивнув, подняться. Молча вложить, дрогнувшую ладонь в уверенную Феникса и пройти в прихожую, где уже топтался Рин.

— Ну, я это… — замялся троллик под серьезным взором медовых рыжиковских очей. — Пойду, что ли… Не кисни, мелкая. Завтра еще навещу.

И похлопав меня по плечу, удалился, тихонечко затворив дверь. Забрав с собой и все мои силы…

Устало прислонилась спиной к стене, собирая крупицы мужества, дабы вновь взглянуть на оборотня, ставшего первостепенно важным в моей жизни. Ценней моей жизни. Если быть точной. Но он об этом не узнает. Если повезет…

Нежное касание пальцев к подбородку, и рука Феникса мягко вынуждает посмотреть на него. Вернее даже не посмотреть, а подставить губы для поцелуя. Прощального…

О, Творец. Я и вообразить не могла, что это окажется ТАК тяжело.

И за миг до того, как наши уста встретились, я отклонилась, проклиная все на свете за то, что вынуждена лишить себя этой малости. Жизненно важной малости. Я ведь не сдержусь. Просто не смогу, если он поцелует, обмануть.

И опережая очередную подступающую истерику, срывающимся шепотом попросила:

— Пожалуйста, Мир, в другой раз.

Несколько мгновений Феникс не двигался и не отстранялся, продолжая нависать надо мной и вглядываться в наверняка в осунувшееся от переживаний лицо. А после серьезно кивнул, мол, в другой так в другой. Провел подушечками пальцев по щеке, и проделал маневр Эринира — тихонечко вышел из квартиры Аска.

А я, продолжая касаться места последней ласки любимого, сползла вниз по стеночке, да так там и осталась, поглощенная ночными сумерками и куда более страшной тьмой в душе от утраты, предстоящей мне завтра.

Ночь прошла…

Прошла и ладно. Время не остановилось и закономерный рассвет не оставил в сознании никаких эмоций. Даже караулящий меня всю ночь Ватр, поначалу пытающийся как-то утешить пребывающую в печали хозяйку, сдался и утих, сидя рядышком.

Хватит, нужно было раньше разговоры водить, когда я сама пыталась до них достучаться. Понять, чем обидела, чем заслужила акцию всеобщего игнорирования. А теперь… Теперь мне и самой станет легче если они отвернутся. Пусть все отступятся. И никто не станет оплакивать неуемную Лианель Фирсен…

Тряхнула раздраженно головой и отогнала навязчивые, слабые думы. Кто сказал, что я смирилась с предстоящим? Да, обезопасить свою огненную пташку обязана, но это не значит, что перволюды так легко добьются своего. На кону слишком высокие ставки. И разгадка, чудится мне, как и раньше очень близка.

Губы искривились непроизвольно. Сколько не подбадривай себя, а все мимо, как будто стрелы, впервые пущенные в мишень. Только усмехаться от этакой кособокости и выходит. Но…

Время и впрямь не собиралось делать одолжений.

— Пора, — выдала безжизненно. Встала и вопреки тону, довольно споро собралась на… Да практически на казнь. Ведь если андрагины меня все же схватят, то сердце не получат точно. Его я себе разобью сама.

Опустевшие дорожки РАМИиЗ угнетали и без того взвинченное состояние, однако вопреки этому, во мне опять зашевелилась уверенность — я все делаю правильно. Только отчего правильно, это всегда так больно? До немого крика, до потери малейшей надежды, до…

Мой путь завершился слишком споро, будто дорога, ведшая к учебным корпусам академии, сделала некий немыслимый кульбит, больше подходящей волне, и ускорила перемещение. Но подивиться странностям особо не вышло. В жизни так бывает часто. Особенно если пытаешься замедлить неизбежное всеми доступными методами.

Рарха в своем привычно пафосно золотистом одеянии я приметила издали. Впрочем, алый затылок удерживающий точку перехода для поступления раненых в наш целительский корпус разглядела еще раньше. И споткнулась, осознав, что прочих действующих лиц здесь собралось на диво многовато…

Ини и Мари, деловито снующие поблизости, готовые в любой момент оказать посильную и если понадобится, то и непосильную помощь.

Рин, тащивший на своих плечах сразу двоих солдат.

Чарчер, растерявшей тепло улыбки, устало потирающий лицо, словно пытаясь уговорить глаза, что он полон сил.

Аскрин… При взгляде на дядю, вздрогнула повторно, поскольку рука у него висела, как кукольная: (везет же ему именно на травмы такого рода) непослушная и одутловатая. А рубашка напиталась кровью. Зато на лице белизны оказалось с избытком.

Ноги непроизвольно дернулись туда. К таким родным и необходимым мне людям, дабы быть рядом. Помочь. Поддержать. Но…

Я продолжила путь к демону, степенно ожидающему меня в том месте, в коем ему и полагалось быть.

Место сие подбиралось с умыслом. Вид оттуда открывался детальный. Заметят все и все.

Так запланировано. И отступить я себе не позволю.

Ноги с каждым шагом, приближающим меня к неизбежному, становились лишь неподъемней, будто ступала я не по расчищенной весной дорожке, а по болотной мути. В душе, к слову, ощущения оказались схожи. Я сама себе напоминала котелок деревенской ведьмы, в который та, далекая от канонов магических наук, кидала не пойми что, но неизменно отвратительное.

Сердце колотилось, что шалое, и громыхало подобно колоколу, оглушая все прочие звуки, делая реальность расплывчатой и какой-то… ненастоящей.

Такой же вышла и плата Салисену.

Я подошла. Привстала на цыпочки, цепенея от множества изумленных взглядов. И особенно от одного, в неверящем упреке, которого в сей миг, моя душа сорвалась в пропасть, дабы укрыться в практически уютной тьме отчаяния, и припала к чужим устам, оказавшимся на диво покорными и… ошарашенными не менее чем остальные.

Наверное, златовласый принц до последнего не верил, что я на это решусь. Да еще и вот так открыто, если не сказать — вызывающе.

Зажмурившись, я просто отчитывала секунды необходимые для того, чтобы каждый из присутствующих осознал — сцена моего в высшей степени аморального, если не сказать, жестоко поведения ему не чудится. А еще, изо всех сил старалась, дабы рыдания, сотрясающие в сей момент беззвучными спазмами, со стороны остались незамечены.

Горечь — то единственное, что я смогла отдать песчаному рарху.

Именно поэтому он даже не попытался перехватить инициативу, так и, оставшись стоять окаменевшей глыбой, заставляя меня испытать стыд еще и за это.