Страница 8 из 145
5
В смятении чувств я возвращалась в лавку, обнимая себя за плечи, потому что внезапно ощутила и мороз, и поднявшийся ветер, пронизывающий до костей.
Господин Маффино встретил меня упреками. Его очень беспокоило мое здоровье — иначе кто станет готовить сладости для графского бала?!
Он пересчитал задаток, и чуть не упал в обморок — тридцать золотых, королевская награда. Он не поскупился и сразу передал один золотой мне. Я зажала в ладони холодный кружок. Ну и пусть господин граф сорит деньгами. Если хочет бал — будет ему бал. И я готова трудиться, чтобы заработать еще пару золотых, но вытирать ноги о свою честь не позволю никому, даже графу. С другой стороны, я понимала, что граф де Конмор отнесся ко мне не как к леди Бланш, а как к Бланш из лавки сладостей. С простолюдинками можно не церемониться, и то, что его сиятельство соизволил извиниться таким своеобразным образом — для Бланш из лавки и вправду было бы счастьем. Но не для леди Бланш.
Такие тягостные мысли одолевали меня, пока господин Маффино высчитывал, сколько понадобится продуктов, что еще необходимо закупить, сколько человек пригласить в помощь. Он старался выгадать каждый грошик, и чем дальше, тем больше я понимала, что основная работа ляжет на мои плечи.
К вечеру мы выполнили почти все сторонние заказы на завтра, и господин Маффино торжественно выставил на прилавок табличку «Заказы временно не принимаются!».
— Приходи пораньше, — сказал он на прощанье. — Начнем сразу, чтобы не терять ни минуты времени. Графский бал в Ренне! Вот так событие!
Мы разошлись в разные стороны, и я побрела к дому. Ноги гудели и были тяжелыми, как налитые свинцом, спина занемела — ведь за этот день я присела отдохнуть лишь один раз. Как я и предполагала, господин Маффино привел в помощь бестолковую девчонку, которая не умела даже перетирать пряности. Слава богу, что ее умения хватило на просеивание муки и дробление орехов. Зато она очень умело приставала с расспросами о заказчиках, и к вечеру от ее болтовни у меня раскалывалась голова.
Наш дом находился на одной из окраинных улиц, куда пришлось съехать после смерти отца. В окнах горел свет — меня ждали, и от этого на сердце потеплело, а все обиды дня показались ничтожными.
Я обмела еловым веником снег с обуви и вошла, окунувшись в тепло и запах чечевичной похлебки. При моем появлении Анна и Констанца, сидевшие до этого у камина, на решетке которого матушка поджаривала хлеб, сорвались с места и бросились ко мне.
— У меня нет новых туфелек! — кричала мне в одно ухо Анна.
— Надо немедленно проветрить наши наряды! Они пахнут канифолью- вопила в другое Констанца.
— Я надену синее платье!
— Нет, я его надену!
— Ты наденешь голубое!
— Но оно мне маленькое!
— Кто виноват, что ты растолстела?
— Я не растолстела, а выросла!
Порой мои старшие сестры вели себя, как маленькие капризные девочки. Чаще всего это умиляло, но сейчас я почувствовала только усталость и раздражение.
— Дайте ей отдохнуть, — сказала матушка, выкладывая горячий хлеб на тарелку. — Садись ужинать, Бланш.
Я поблагодарила и села за стол, а матушка поставила передо мной миску с похлебкой.
— По какому случаю шум? — спросила я после пятой ложки. — К вам посватались принцы или получили приглашение на графский бал?
Сестры радостно завизжали, а я чуть не уронила кусочек хлеба, который не успела поднести ко рту.
— Мы приглашены, Бланш! — завопила Констанца в восторге.
— На графский бал? — не поверила я.
— Нас всех пригласили! — Анна сунула мне в лицо твердый бумажный прямоугольничек.
Я взяла его, но сразу прочитать не смогла, потому что буквы, витиевато выписанные на позолоченном картоне, так и прыгали перед глазами.
— Видишь? — Констанца не дождалась и ткнула пальчиком. — Приглашаются Констанца, Анна и Бланш Авердин. Ну? Разве это не чудесно?!
Приглашение на графский бал.
Эта новость подействовала на меня, как удар крепким снежком в лицо.
— Чудесно, — пробормотала я, откладывая золоченую картонку. — Когда вы его получили?
— Сегодня в три часа. Принес посыльный от графа!
— В три часа…
— Бланш, да что с тобой? — затеребила меня Анна. — Ты будто не рада. Это ведь потрясающе! Такое событие! Надо купить ленты, кружева, а мне нужны новые туфельки.
— И мне тоже, — пожаловалась Констанца. — У старых туфель уже потрепанный вид.
— Ах, да, — я вспомнила про заработок и протянула матери золотую монету.
— Золотой! — она радостно засмеялась. — Вот и туфли для вас, девочки!
— Может, лучше приберечь деньги? — спросила я. — Еще пять золотых, и Констанцу можно будет объявить невестой с приданым.
— И пропустить графский бал!? Ни за что! — Констанца надула губы.
— Нам лучше пойти на бал, потому что это шанс познакомиться с будущим мужем, — сказала Анна. — Матушка это понимает. Ведь так?
— С мужем… — пробормотала я. — Ну конечно…
— Ты сама всегда говорила, что главное — репутация, — продолжала Анна. — Если мы явимся на праздник нарядно одетые, то никто не вспомнит, что папочка не оставил нам денег.
— Он во всем виноват… — опять пробормотала я.
— Что? — не расслышала Анна.
— Говорю, что я вряд ли пойду на этот бал, — сказала я громко.
Матушка и сестры испуганно ахнули.
— Что это ты выдумала, Бланш? — возмутилась мама. — Приглашение отправлено для троих, отказываться неприлично!
— Граф заказал горы сластей в лавке господина Маффино, — сказала я, почти не покривив душой. — И делать их придется мне. Неделя работы на износ — тут же не до танцев и развлечений.
— Как жаль, — вздохнула Констанца, обнимая меня с одной стороны, а Анна, подсев с другой, поцеловала в щеку.
— Не грусти, — сказала Анна. — Мы можем тебе помогать. Я умею толочь марципан.
— В фарфоровой ступке размером с горсть, — засмеялась я. — Нет, мои дорогие сестренки, тут вы мне не помощницы. Легче сделать все самой, чем объяснять вам
— что и как.
— Лущить миндаль они вполне смогут, — сказала матушка.
— Мама! — вскричала Констанца. — Но от этого загрубеют пальцы! Как мы будем танцевать на балу у графа, если пальцы загрубеют? Нас примут за служанок, у которых руки в мозолях!
Я украдкой посмотрела на свои руки. Ногти коротко острижены, на ладонях — мозоли от постоянной работы пестом, и кончики пальцев шершавые. Меня и вправду можно принять за служанку.
— Все, пошла спать, — решительно поднялась я, доедая последний кусочек хлеба и стряхивая с себя обнимающихся сестер. — Господин Маффино просил придти завтра пораньше.
Сестры засуетились, высказывая нежную заботу — каждая поцеловала меня на ночь, пожелав спокойных снов, и пообещала не шуметь, потому что они-то точно не смогут уснуть в эту ночь от волнения.
Оставив сестер волноваться на первом этаже, я поднялась на второй, где находились спальни, и разобрала постель, взбив перину и подушки. Я уже переоделась в ночную рубашку и готовилась нырнуть под одеяло, когда пришла матушка.
— Что-то случилось, Бланш? — спросила она.
— Нет, все хорошо, мама, — ответила я, надевая чепец.
— Кого ты обманываешь? — спросила она. — Ты как пришла, ни разу не улыбнулась. Что-то произошло?