Страница 49 из 145
30
Стоя у окна, Ален увидел, как на улице показались две фигуры, запорошенные снегом. Одну из них он узнал сразу, и сердце дрогнуло. А он уже и забыл, что его сердце умеет трепетать.
Бланш Авердин пришла.
Зачем бы? Ведь они расстались лишь сегодня утром. Уже передумала?
А вот следом за Бланш шел его новый посыльный — Реджинальд Оуэн. Судя по всему, пришли они вместе, и содержательно беседовали, пока шли. Потому что вдруг остановились, и Бланш, прижимая к груди какую-то коробку, начала с жаром что-то говорить. В свете фонарей он не видел ее лица, но всей душой почувствовал ее волнение, хотя и следил за ней на расстоянии. Что же они обсуждают там, с этим молокососом?
Бланш и Оуэн завернули за угол дома — почему-то решили воспользоваться черным ходом.
Ален быстро перешел к другому окну, но во внутреннем дворе было темно, и Бланш с сопровождающим граф не разглядел.
— Пепе! — крикнул он. — Спустись! У нас гостья. Леди Авердин зачем-то пожаловала.
Лучше было бы спуститься самому, но Ален не был уверен, что хочет сейчас встретиться с Бланш. Он и так слишком много сказал и сделал сегодня, и кто знает
— какую глупость еще сотворит, если эта маленькая шоколадница окажется рядом? И что делать, если эта шоколадница скажет, что отказывается выходить за него?..
— Да ты трусишь, милорд, — сказал Ален сам себе и усмехнулся, хотя было странно говорить и усмехаться в пустой комнате.
К тому времени, когда Пепе вернулся, Ален уже сидел в кресле, читая при свечах. Незачем выказывать нетерпение.
Но слуга вошел один, без шоколадницы, зато со стуком поставил на стол сундучок, от которого сладко и знакомо пахло пряностями.
— Что это ты притащил? — спросил Ален, откладывая книгу. — И где леди Бланш?
— Леди не пожелала даже зайти, — сказал Пепе многозначительно, — но просила передать вам подарок.
— Подарок? Ну так передавай.
— Получите! — Пепе повозился с хитрым замочком, открыл крышку и вместе с хозяином заглянул внутрь сундучка.
— Что это? — Ален рассматривал золотисто-коричневые кусочки, присыпанные белой пудрой, как будто припорошенные снегом. Пахло пряно и аппетитно, и алая ткань, на которой были разложены ломтики, придавала блюду по-настоящему праздничный и торжественный вид.
— Монастырская коврижка, милорд! — объявил Пепе. — Чтобы на свадьбе вы были полны сил, — он не сдержался и хохотнул.
— Ты бредишь, что ли?
— Разве я похож на полоумного?
— Ничего не понимаю, — Ален нахмурился, продолжал разглядывать подарок.
Никогда еще ему не дарили сладостей. Как девице, в самом деле. Может, подарок с подвохом? Что там болтает Пепе о силе?
— Что она сказала? — спросил он слугу. — Повтори слово в слово.
После того, как Пепе передал послание от невесты, лицо графа прояснилось.
— Она позаботилась, чтобы я не ослабел во время поста, дурья твоя башка, — сказал он, легко ударяя Пепе кулаком в плечо.
— А вы собирались поститься?
— Нет, — Ален невольно улыбнулся. Теперь подарок невесты приобрел для него особое значение. Она не могла сделать ничего плохого — Бланш Авердин. То, что он услышал и узнал о ней, сейчас опять подтвердилось. Прежде всего она заботится о других. О сестрах, о матери, о балбесе Маффино, который посмел утащить ее в кухню в разгар праздника — из-за испорченных безе! И вот теперь она решила проявить заботу о нем.
— Может, попробуете? — предложил Пепе. — Вряд ли она добавила туда яду.
— Ты безнадежный дурак, — вздохнул Ален, но кусочек пирога взял.
Лакомство рассыпалось во рту удивительной смесью вкусов — и сладко, и кисловато, и пряно, и хрустящее, и нежно. Сжевав один ломтик, граф тут же потянулся за другим. Подумал — и предложил взять кусочек вкусного подарка слуге.
Пепе не постеснялся — выбрал самый большой.
Некоторое время мужчины молчали, уничтожая подарок, и лишь когда от коврижки остались крошки и пара изюминок, Пепе с сожалением вздохнул и сказал с преувеличенной печалью:
— Чем же вы будете поддерживать силы, милорд? Если смели все в первый же вечер? — потом отер ладонью рот и признал: — Но ведь вкусно, черт побери. Ел бы и ел такое чудо.
— И так съел больше меня, — проворчал Ален, откидываясь на спинку кресла. — Принеси вина, выпьем за здоровье леди Бланш.
Пока Пепе ходил за бутылкой, граф смотрел в темное окно, наполовину занавешенное шторой. В жизни он пробовал много изысканных блюд, но это показалось ему особенным. Оно грело не только желудок, но и сердце. Наверное, потому что было приготовлено только для него, для Алена де Конмора, и ни для кого больше.
— Она мне нравится, леди Бланш, — сказал Пепе, разливая вино по бокалам — себе и графу.
— Ты в этом не одинок, — заметил Ален. — Оуэн тоже от нее в восторге.
— По мне, так темнит он, ваш новый посыльный. И за леди Бланш таскается только чтобы навредить вам обоим.
— С чего ты взял?
— Леди не была в восторге от его компании, — сказал Пепе многозначительно. — Хорошее, кстати, вино. Попробуйте, милорд.
Ален сделал глоток и кивнул, соглашаясь, что вино и впрямь хорошее.
— Зря вы его приняли, — опять завел свое Пепе. — Этого Оуэна. Увидите, подпортит он вам репутацию.
— Да мне плевать, — ответил Ален, чувствуя покой и блаженство. Давно уже ему не было так хорошо. И не понять, что причиной — то ли крепкое вино, то ли сладкий пирог, испеченный Бланш, то ли слова Пепе, что не очень-то Оуэн ей по душе. — От моей репутации и так уже ничего не осталось. Сплетней больше, сплетней меньше…
— Если вам все равно, то подумайте о леди.
— Предоставим леди самой позаботиться о своей репутации, — Ален закрыл глаза. В камине потрескивали поленья, и еще пахло пряностями от пустого сундучка. — Ты зря беспокоишься. Оуэн не сделает ей ничего плохого, он влюблен в нее, поэтому и ведет себя, как дурак. Я тоже так себя вел, когда ухаживал за Сусанной. Меня больше интересует, откуда он узнал о будущем браке с Милисент. Неужели, кто-то подслушал, когда мы говорили с королем? Не Блаш же ему рассказала. Она просто не успела бы этого сделать.
Пепе пробормотал молитву об упокоении души и снова наполнил бокалы.
— Оуэн — сплетник и дурак, но и вы сейчас себя не умнее ведете, — пробормотал он.
— Я ведь слышу, — сказал Ален, не открывая глаз.
— А если слышите, то прекратите пугать бедную девушку. Она только из-за вас не пожелала войти — убежала, как от логова людоеда. Вы и в самом деле похожи на людоеда, прошу прощения, милорд.
— Болтай дальше, — сказал Ален лениво.
— Нет, в самом деле, — обиделся Пепе, который от вина стал разговорчивее, чем обычно. — Сбрили бы вы бороду, подстриглись — и леди Бланш посмотрела бы на вас с приязнью.
— Зачем мне ее приязнь? Ты забыл о леди Милисент?
— Леди Милисент, — Пепе скривился. — Разве про нее забудешь? Приставучая, как кошка, и такая же хитрая.
Надо было осадить его, чтобы не говорил неуважительно о благородной даме, но Ален промолчал. Слишком покойно ему сейчас было, чтобы нарушать этот покой разговорами. Все идет, как задумано. И его планам не помешают даже черные глаза леди Бланш, и ее белозубая улыбка.