Страница 25 из 145
14
— По-моему, девушка ясно сказала, что не стоит продолжать, — раздался властный голос совсем рядом с нами.
Реджинальд медленно отпустил меня, и я отскочила в сторону, приглаживая растрепавшиеся волосы. Выясняя отношения, мы и не заметили, как в саду появился граф де Конмор. В темноте он казался сущим троллем, но я была рада появлению этого тролля больше, чем появлению сказочного дядюшки Ноэля, который разносит подарки под новый год.
— Вы все не так поняли, милорд, — ответил Реджинальд, потирая руки, словно они были замараны. — Бланш и я давно знакомы и…
— Даже давнее знакомство не дает вам права нападать на нее.
— Я не нападал! — возмутился Реджи, покраснев.
— Значит, мне показалось, — сказал граф и бросил, обращаясь ко мне: — Следуйте за мной, леди Авердин, я провожу вас в главный зал.
— Я сам провожу Бланш… — начал Реджинальд.
— Следуйте за мной, леди! — приказал граф, не обращая на него внимания.
Я засеменила за ним, даже не посмотрев на Реджинальда. Лицо мое горело от стыда и обиды, и я думала, что столица плохо влияет на мужчин, коль скоро они считают, что каждая девушка будет счастлива получить их поцелуи. Но в этом случае граф был меньшим из зол — он, хотя бы, прислушался ко мне и не настаивал на поцелуе против моей воли.
Реджинальд тоже больше не настаивал, и вскоре я услышала за спиной тихие шаги
— он вышел из зимнего сада через другую дверь.
Граф вел меня совсем иным путем. Коридоры в этой части дома не были освещены, и только в неплотно прикрытые окна проникал рыжий свет уличных фонарей. Но граф шел уверенно, и я старалась не отставать. Как странно, что он появляется там, где нахожусь я. Совпадение ли это? Или… всё вовсе не случайно?..
Надо было что-то сказать, потому что молчание очень уж затянулось. Я кашлянула и произнесла:
— Благодарю, что вмешались, милорд. Сэр Оуэн — друг моего детства, но я не видела его несколько лет и не была готова к встрече.
— Она вышла очень пылкой, ваша встреча, — сказал он, и в голосе мне почудилась насмешка. — Я оплошал, надо было заставить его извиниться.
— Не стоит, — быстро ответила я.
— Вот как? Почему же?
— Потому что я всего лишь девушка из маленького провинциального городка, милорд, поэтому не знаю — может так принято теперь в столице? Целовать девушек без их на то согласия?
— Намекаешь, что это я должен извиниться за то, что целовал тебя неделю назад? — он остановился так резко, что я чуть не налетела на него.
Раздался скрежет замка, и граф отворил двери в одну из комнат и вошел. Я осталась в коридоре, не понимая, зачем он заходит в комнату, в то время как обещал отвести меня в зал.
Внутри чиркнуло кресало, и затеплился огонек — граф зажег свечу.
— Заходи, — позвал он из комнаты.
— Вы сказали, мы идем в танцевальный зал, — ответила я, раздумывая — не броситься ли в бегство. К тому же обращение на «ты» покоробило меня еще больше, оно было оскорбительным, и показало, что в глазах графа я не превратилась в благородную леди, а так и осталась шоколадницей.
— Уделишь мне несколько минут, может быть? — он появился на пороге, бесцеремонно взял меня за плечо и завел в комнату.
Дверь он оставил открытой — наверное, чтобы я не подумала, что оказалась пленницей. Я застыла у порога, не зная, что предпринять.
Граф не предложил мне сесть, тем самым указывая, что я для него не имею особого значения. Ни как леди, ни как женщина. Зато сам уселся в кресло, поправил свечу, чтобы свет лился ровнее и окинул меня взглядом.
— Ты видела меня у гадалки, верно? — спросил он. — Это ведь была ты — шоколадница, сующая нос, куда не следовало.
Я вздрогнула, и вовсе не потому, что он, презрев правила хорошего тона, опять обратился ко мне на «ты», да еще и обозвал обидным прозвищем. В неровном свете он виделся мне огромным, как медведь, а нос с горбинкой, борода и длинные волосы придавали ему вид горного тролля — тут было, отчего перепугаться. Свеча горела желтым пламенем, и поэтому борода графа казалась угольно-черной, а вовсе не синей, но это ничуть не утишало мои страхи.
— Это ведь была ты? — повторил он.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть, подтверждая его правоту.
— Что ты слышала?
— Ничего, милорд.
Он не поверил и продолжал смотреть выжидающе. Призвав на помощь всю сообразительность, я сказала:
— Я пришла, когда ваш разговор уже был окончен, и вы обвинили Вильямину в шарлатанстве.
— Кому ты рассказала об этом?
— Никому.
— Почему?
Вопрос поставил меня в тупик. Почему?
Помолчав, я ответила:
— Если вы явились к прорицательнице прячась, то почему я должна раскрывать вашу тайну?
— Значит, болтливость — не твоя отличительная черта?
Я промолчала.
— Мне нравятся твои ответы, Бланш Авердин, — сказал он.
То, что он узнал и запомнил мое имя, неприятно меня поразило. Я опустила глаза, чтобы не видеть его лица, которое и пугало, и притягивало одновременно. Пугало мрачностью, а притягивало силой, которая, казалось, изливалась волнами от этого человека. Получается, он расспрашивал обо мне своих слуг? Или узнал у наместника имена всех дочерей из семейства Авердинов? В любом случае, я рассудила, что подобное внимание от Синей Бороды мне ничего хорошего не предвещало.
— Если вы выяснили все, что хотели, разрешите уйти, — я поклонилась, глядя в пол, и поэтому не заметила, как граф поднялся из кресла и подошел ко мне. Движения его были бесшумными, и я чуть не вскрикнула от неожиданности, обнаружив его стоящим напротив меня — на расстоянии трех ладоней.
— Ты боишься? — спросил он.
— Боюсь? Кого или чего, милорд?
— Меня, — сказал он спокойно.
Я наклонила голову, собираясь с мыслями, а потом посмотрела ему в глаза:
— Нет, я не боюсь вас.
— Обо мне ходят страшные слухи. Меня называют графом Синяя Борода, как злодея их народных сказок. Знаешь об этом?
— Я не доверяю слухам. А вы не сделали ничего, чтобы я вас боялась…
Казалось, он был доволен, потому что отвернулся к столу, как будто прятал улыбку.
— Думаю, вы убедились, что моя борода черная, а вовсе не синяя.
— …но не сделали ничего, чтобы я вас уважала, — закончила я.
Он оглянулся, и взгляд его стал холодным.
— Только твое уважение или неуважение мне безразличны, — заверил он.
— Охотно верю. Раз уж мы начали беседовать столь откровенно, позвольте спросить: вы и правда приехали в наш город, чтобы найти себе новую жену?
— Правда, — ответил он, продолжая разглядывать меня, как диковинного зверька.
Он не сел в кресло, а остался стоять, и его широкоплечая фигура против света свечей казалась особенно огромной. Он подавлял одним своим присутствием, и мне больше всего хотелось побыстрее покинуть эту комнату чтобы освободиться от этого человека. Освободиться? Но я ведь ему не принадлежу?.. Все эти мысли промелькнули в моей голове быстро, как вспышки молний в грозовую ночь, но слова слетели с языка еще быстрее:
— А что случилось с предыдущей леди де Конмор?
— Упала с лошади и свернула себе шею, — граф произнес это безразлично, словно говорил о подгоревших блинчиках на завтрак.
Его тон задел меня. Если он решит жениться на Констанце, будет ли она счастлива с черствым человеком, которого не огорчает недавняя гибель жены.