Плохие привычки

Видимо, траурность тона была настолько кричаще-трагичной, что проняла даже осоловевшего друга.

— Что, все… настолько… се… ик… езно? — он неопределенно пошевелил пальцами. Кроме того, Гуру, выражая озабоченность, попытался нахмурить брови, но у него никак не получалось: нижняя часть лица постоянно норовила расплыться в улыбке. Он ее даже прикрыл рукой, дабы не смущать меня своей пьяной легкомысленностью, и громко прокашлялся, чтобы сбросить дурацкое алкогольное наваждение. И из-за нескоординированных манипуляций чуть не уронил на пол собственные очки, которые вовремя застряли в фартуке.

— Так, есть один способ… тем более я давно собирался его пор… верить… Вот заодно я и поэкспе… ир… ментирую, — он, шатаясь и все-таки уронив, к стремительному удовольствию Джеральдино, припасенную ветчину из кармана, ушел в комнату, откуда тут же донесся его приглушенный возглас:

— Прсмотри пока за кофе, пжалста! — было ощущение, что он забрался в платяной шкаф и вещает оттуда. Через какое-то время, двигаясь, будто бы по невидимой для обычных людей линии-синусоиде, Володька вышел из закромов квартиры.

— Я думал, что ты гардеробчик пошел сменить, — снимая с конфорки созревшую джезву, я кивнул на фартук, болтавшийся по-прежнему сбоку.

— А, это… не знаю, зачем я его напецил, — он с минуту рассматривал на себе радостных желтых зайчиков, честно пытаясь вспомнить. — Я за этим вот ходил, — он предъявил небольшой пузырек из коричневого стекла с китайскими иероглифами.

— Друзья пдарили. Говорят, любое опьянение за пол… саса снимает. Правда, ударом по печени, но еще не известно, что по ней стучит сильнее — алкоголь или лекавр… ства, его выводящие…

Он залпом выпил весь пузырек и скривил физиономию, будто бы собираясь разрыдаться, в отвращении яростно замотав кулаком. Видимо, помогал жидкости упасть и не вернуться. Я подал ему кружку с водой, Володька запил, не переставая корчиться, потом выдохнул:

— Гадость… какая… бр-р-р… эта ваша разливная, — тут Володька всмотрелся в этикетку китайского пойла и закончил фразу прочтением английского названия пузырька: — Мя-Са!

Он снял фартук жены, и мы, разлив кофе в яркие чашечки с какими-то мультяшными героями, отправились в гостиную размерами под стать кухне. Меня восхищал простор новостроек, в таких домах хочется жить!

Обе чашки были у меня в руках, потому что Володьке сейчас я не доверил бы и его любимого кота, хотя близняшки давно натренировали домашнего зверя и подготовили ко всяким экстремальным испытаниям. Впрочем, Джеральдино, давно отпраздновавший свою удачную охоту на колбасей где-нибудь в уютном уголочке, наверняка уже и в ус не дул. Старательно вылизывал этот ус вместе с еще какой-нибудь не самой близкой частью своего большого пушистого организма.

Гуру попросил у меня двадцатиминутный тайм-аут, пока не начнет действовать снадобье. За это время я пересказал ему все не очень важное, а именно: поход к «Рыцарю», аварию и то, что услышал от Слона.

К концу моей истории Гуру приободрился, с его глаз сошла пелена, и он казался вполне трезвым.

Взглянув на часы и прислушавшись к собственным ощущениям, Володька удовлетворенно покачал головой, поджав губу и приподняв бровь. Как бы давая понять, что совершенно трезв, хоть и не очень-то верил в победу китайского чуда над русским проклятьем.

Он отлучился в спальню дочерей и вернулся оттуда со стопкой бумаги и цветными карандашами.

— А теперь поговорим о главном, — Гуру с сочувствием смотрел на меня, всем своим видом давая понять, что любые мои проблемы будут разрешены, обличены и расстреляны на этом самом месте. Суд, если и будет, то очень скорым и предвзятым. Но жутко справедливым!

Я рассказал ему обо всех последних странностях, которые вытворяли мои органы чувств в недавнее время. Он постоянно что-то писал, кривившись, и, когда я закончил, попросил сделать перерыв в общении. То ли алкоголь, то ли китайское снадобье, ударяя по печени, промахнулись и подранили желудок, и Гуру попросил меня сходить за лекарством в аптеку, пока он поразмышляет над услышанным.

Аптека была недалеко, поэтому я пошел пешком, припоминая, все ли рассказал товарищу или что-то запамятовал. Судя по всему, у Гуру были какие-то здравые рассуждения, но делиться он ими пока не спешил.

Выудив из внутреннего кармана сотовый, набрал Ирину, намереваясь предупредить ее, что задержусь сегодня немного. Она не ответила мне, и я, решив, что назначенная на сегодня презентация сейчас в самом разгаре, отправил ей смс-ку.

Войдя в аптеку, я настолько увлекся отгадыванием — что же на самом деле умного расскажет мне Гуру по поводу всех этих странностей — что даже не заметил некоторой несуразности в своем поведении. Несуразность эта со стороны выглядела примерно так: парень, скрестивший руки на груди, с вызовом взирал на дородную аптекаршу, как бы обращаясь к ней с невысказанным вопросом, изначально адресованным Володьке. Румяная тетенька, стоявшая в точно такой же, как и я, позе, зеркально отображала выражение моего лица. Правда, она к нему добавила еще и нетерпение человека, находящегося при исполнении служебных обязанностей.

Вот так и стояли мы с минуту, слегка покачивая головами, как бы соглашаясь друг с другом. Думаю, продлись это немое откровение еще хотя бы мгновенье, тетенька хладнокровно начала бы набирать номер скорой психиатрической помощи.

Я всполошился первым, вернувшись на грешную Землю из ментального мира, и подал накарябанное Вовкой на листке с детскими каракулями название лекарства. Хмыкнув, аптекарша величественно уплыла в подсобку, словно шестипалубный круизный лайнер. Не хватало лишь прощального гудка.

Впрочем, уплыла она не в кругосветку и вскоре вернулась с флаконом «Альмагеля», спросив голосом того самого прощального гудка:

— Что еще? — тон ее, непреклонный, словно смертный приговор, был обращен ко мне, как к человеку, который сегодня, в одиночку, пренепременно сделает аптеке дневную выручку.

— Больше… все, — растерянно сказал я, разводя руками и отчего-то краснея.

— Вы уверены? — она определенно имела в виду странность недавней паузы и, скорее всего, намекала на какие-нибудь препараты, стимулирующие мозговую деятельность.

Я как-то растерянно затряс головой, почему-то выражая свое согласие по-болгарски — махая головой влево-вправо вместо обычных, положенных по смыслу стандартных кивков вверх-вниз, расплатился и зачем-то пискнул на выходе:

— До свидания…

— Да поменьше бы вас таких, — молча ответила она мне и улыбнулась, как здоровый врач многообещающему больному, на примере хвори которого он будет защищать кандидатскую диссертацию.

По приходу мне пришлось сварить еще кофе, и я, кстати вспомнив, рассказал Гуру о гаданиях на заборах. Он хмыкнул, похлопав меня по плечу с фамильярностью старого семейного врача, но, услышав фамилию Сахарова, проткнул воздух указательным пальцем и утвердительно кивнул, направившись к огромному — я бы сказал, двуспальному — компьютерному столу.

Включив компьютер, он моментально нашел в Интернете ссылки на Бориса Сахарова и скачал его книгу с многообещающим названием «Открытие третьего глаза». Книга была небольшой, и мы быстренько, за какие-нибудь час-полтора, прямо с экрана с ней ознакомились.

Не сказать, что в десятку, но книга все же была в тему. Некоторые моменты меня даже вдохновляли, заставляя перевернуть старый анекдот про феномена и мудозвона в одном лице обратной стороной, более лестной для меня. Приведу некоторые выдержки оттуда:

«Еще Ламброзо, ученый с мировым именем, посредством гипноза вызывал у слепого способность чувствовать запах пальцами ног, вкус коленями, читать внешней поверхностью ушной раковины…»

«Я пришел в совершенный восторг: это был уже вовсе не обман чувств, не галлюцинация, а настоящее восприятие, самое что ни на есть подлинное «яснообоняние» или «дальнообоняние…»

Книга, хотя и изобиловала множеством разных восточных терминов, написанная европейцем, не убивала насмерть, была довольно понятной для неискушенного читателя: