Уповаете?

Миниатюрный мирок маршрутного такси одиноко плутал в каменном лабиринте спящего города, пытаясь отыскать в уходящей ночи путь к рассвету. Металлическая утроба, этакая урбанизированная вариация временного пристанища Ионы, представлялась сонным пассажирам надежной защитой, и они отрешенно блуждали в чудных садах Морфея, наивно вверяя свою судьбу бездушному агрегату. Как опостылевшая работа могла заставить ни свет ни заря променять уют родных кроватей на это промозглое детище автопрома, оставалось вселенской загадкой.

За немытыми окнами рассвет только-только начинал проявлять себя первыми проблесками, и на улицах закипала извечная борьба между нарождающимся светом и царствовавшей всю ночь тьмой. Внутри же мрачного салона жалкое порождение пары немощных лампочек пока терпело свое очередное поражение.

Но мне было как-то не до этого извечного противостояния перворожденных. Нежданно уподобившись блуждающему айсбергу, забредшему в теплые воды, моя жизнь совершила полный оверкиль, явив ранее сокрытую во мраке глубин сторону. Еще недавно я был уважаем коллегами и руководством, занимал, пускай, скромную, но заслуженную своим трудом должность. Однако смерть никого не щадит в этом мире, и ее внезапный визит к моему начальнику отдела оказался пренеприятнейшим сюрпризом как для работников, так и для принимающей стороны. Утром, взломав запертый с вечера кабинет, охрана обнаружила его, достигшего в тщетных поисках оргазма вечного успокоения в самоудушении. Наследство в виде должности, кожаного кресла и отдельного кабинета стали для меня настоящим испытанием. И эти… Коллеги по "цеху", внезапно превратившиеся в подчиненных. Всего-то четверо, но забот они доставляли почище иных десяти. Когда-то редкие задержки допоздна перекочевали в разряд хронической реальности. И все, что меня сейчас окружало – работа, работа и снова работа… Тянувшаяся бесконечным некрашеным забором, за которым где-то существовали настоящая жизнь и радость бытия. Необходимый ежедневный сон превратился в лоскутное покрывало, неудержимо расползавшееся на отдельные мелкие клочки. О выходных иногда вспоминал, как об утраченном навсегда Рае. А вышестоящее руководство… Внушения, выговоры, недовольство как скрытое, так и явное, стали моими постоянными спутниками. Усталость физическая и, что более неприятно, моральная постепенно накапливались, приобретая устрашающий образ бомбы с замедленным действием. В течение дня постоянно ловил себя на мысли, что нигде не успеваю, ничего не понимаю и засыпаю, засыпаю…

Даже огромные кружки черного кофе… В последнее время… Перестали помогать…

Глава 0

Дверь такси неожиданно громко хлопает, впуская из внешнего мира очередную изъеденную сумраком тень. Я открываю глаза. Водитель такси, неприятно похожий на руководителя нашего Института – Доктора Shark, спрашивает, где остановиться далее. Мои горестные мысли, прервав свой скорбный хоровод, исчезают, уступая место унылой пустоте… Напротив сидит привлекательная девушка, и её длинные ноги в чулках притягивают взгляд подобно магниту. От щиколотки… Выше… Выше… Стоп! С усилием заставляю себя смотреть только в окно. Однако, немытое стекло, внешний сумрак и хилое освещение салона играючи предоставляют в моё распоряжение неплохое зеркало. Ищу в сером мареве отражений милую соседку…

Там что-то шевелится… За хрустальной гранью реальностей. Наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть… И вдруг из зеркальной глубины на меня бросается какая-то омерзительная тварь. Рефлекторно отшатнувшись, оглядываюсь на соседку. Но… Её больше нет! Вместо привлекательной девушки странное нечто: угловатая тварь с вытянутой костистой шеей; с отвисающей на ней, словно измятый рукав балахона, старческой кожей; бездонные тёмные провалы глазниц на лысой болванке головы тянут в свои мрачные глубины. Вжавшись спиной в кресло, оглядываюсь на других пассажиров, пытаясь заручиться их поддержкой, но… Повсюду одинаковые серые пятна вместо привычных человеческих лиц. К счастью такси уже подъезжает к моей остановке. Срывающимся голоском выкрикнув просьбу остановиться, оставляя за собой ручейки леденящего пота, выскакиваю на улицу. Руки неудержимо дрожат, и я с трудом утираю пот с лица. Не хочется об этом думать, но… Похоже, начинаю сходить с ума. И вот, получив хоровод тревожных мыслей о стремительно тающем психическом здоровье, шагаю к зданию нашего Института Опытных Разработок. Ноги предательски подкашиваются, стремясь трусливо увильнуть от противостояния с вездесущей гравитацией. Такое начало трудового дня откровенно пугает.

Наконец добираюсь до монументальной ограды, устремлённой к постепенно исчезающим с небосклона звёздам. За чугунными вензелями ограждения терминатор играет со мной в престранную забаву – граница перехода творит удивительную иллюзию с фасадом здания Института: за прошедшую ночь он странным образом обветшал; местами осыпавшаяся штукатурка открывает взору битый красный кирпич, трещины и дыры; утренний бриз без усилий сдирает со стен какие-то древние лохмотья и уносит их прочь. Такое впечатление, что за летящим в зарю зданием тянется серый кометный хвост, в котором то всплывают на поверхность, а то скрываются в глубине серые очертания с чёрными провалами вместо глаз и рта. Даже не хочется думать, куда этот "ветерок" уносит нас всех.

Вздохнув, проникаю на охраняемую территорию. Щиты на гербах по периметру ограды надёжно защищают от вторжения ложных сущностей. Во всяком случае, хочется в это наивно верить. Быстро пересекаю открытое пространство и взбегаю по ступенькам главного входа. Тяжеленная броневая дверь с трудом поддается нечеловеческим усилиям, и я ступаю вовнутрь…

Помпезный в романском стиле холл с вездесущей лепниной по стенам легко принимает меня в свои каменные объятия. Всё пространство вокруг замысловато расчерчено разноцветными лучами, пронзающими воздух через витражи далёкого купола. Однако эта весёлая игра света внизу надёжно гасится мраком, клубами поднимающимся из черноты мраморного пола. Затейливые прожилки в камне плит вкупе с солнечными зайчиками витражей создают полную иллюзию шевелящегося спрута. Или, скорее, лабиринта, в котором моментально теряю себя. Беспомощно озираюсь, ища выход… И спасение неожиданно приходит от чинно шествующей мимо похоронной процессии. Во главе скорбного хода несколько монахов в чёрных рясах с капюшонами, покрывающими опущенные головы. Пеньковые верёвки туго охватывают их тучные фигуры. Лиц не видно, поэтому сразу догадаться, что это за траурное действо происходит рядом, невозможно. В молчаливой толпе, тянущейся вслед за ними, с удивлением узнаю начальников отделов и лабораторий нашего родного Института. На лицах, словно пустынный мираж, дрожит несмываемая печать горькой утраты. Когда колонна змеёй проползает мимо, взгляд выхватывает ухмыляющуюся физиономию моего давнего приятеля Костяя, подвизающегося начальником отдела Х-разработок. Давний мой кореш и замыкает хвост идущей на чреве своём гадины.

– Ты что? На оперативку не идешь? – удивлённо шипит он на меня.

– А что, кто-то помер? – Наверное, со стороны я выгляжу, как впервые залетевшая барышня.

– Какой помер! Др.Shark выздоровел и сегодня вышел на работу!

Небольшое происшествие в маршрутке неожиданно приобретает устрашающий вид божьего промысла беспощадного в своей неотвратимости. Спешно сбрасываю куртку прямо во тьму под ногами и, натянув подобающее случаю лицо, присоединяюсь к страждущим коллегам. Скорбно переставляя мгновенно отяжелевшие ноги в такт шагам человеческой многоножки, мучительно вспоминаю детали последнего совещания у директора и поставленные моему отделу задачи. О коих имел неосторожность уже и опрометчиво позабыть.

Выбор на нулевом этаже коридора Соcytus ничуть не удивляет – горьких слёз начальников хватит, чтобы наполнить средней глубины реку. Идём с Константином в хвосте процессии, хлюпая ботинками по солёным лужам. В приёмной нас встречает немного оправившаяся за прошедший месяц секретарша, а также плотоядно распахнутая дверь кабинета нежданно воскресшего руководителя. Клубящийся в тамбуре мрак, надёжно хранит ужасы этой страшной «пещеры Лейхтвейса». Создавая небольшие водовороты перед сужающимся проёмом двери, начинаем толчками втягиваться в святая святых Института. Пытаюсь надышаться перед тем, как оказаться по ту сторону, но меня подхватывает поток и затягивает в темноту. Беспомощно погружаюсь в марево тамбура. За спиной одиноко гаснет прощальный луч надежды покидаемого мира. Теряю ориентировку, но вовремя получив дружеский толчок чуть пониже спины, выныриваю уже по ту сторону. По традиции совершаю небольшой ритуальный поклон. Осматриваюсь. Здесь весеннее возрождение, яркий свет и цветёт радуга в красном уголке. Значит, у хозяина кабинета прекрасное настроение. Это радует… Наверное. Вошедшие ранее уже робко рассаживаются по стульям, стоящим вдоль стен, стараясь не привлекать к своим персонам лишнего внимания. Мгновение назад душераздирающе печальные лица сейчас благоухают радостной приветливостью фальшивых улыбок, напоминая дешёвый пластик кладбищенских цветов.