Страница 9 из 14
– Они были опасны?
– Еще бы! Они ж темные маги.
Вообще-то, Алиса имела в виду людей, которые пожелали остаться животными. Скорее всего, это ведь оттого, что люди сходили с ума, становились хищниками, опасными для других. И, наверное, с ними приходилось как-то бороться. Волк покосился на нее.
– Темные маги использовали их в своих заклинаниях. Опасно ловить, но зато потом никто не ищет. И источник мощный. Удобно.
Волк замолчал, как будто задумался.
Алиса тихо спросила:
– Поэтому Ян думает, что охотились за тобой? Потому что ты – тоже источник?
Волк поморщился.
– Ян вообще слишком много думает за других.
– Вчера он тебя спасал, а ты его как будто ненавидишь! Тебе не кажется, что это как-то неправильно?
– А! И ты туда же! – Волк усмехнулся. – Все люди – одинаковые.
– Ты себя к людям не относишь? – спросила Алиса, начиная всерьез сердиться. Ну, что за невозможный человек? Яну, может, влетело за то, что случилось в парке, а Волка никто не трогает, и он еще недоволен!
– Это ты меня к ним не относишь! – неожиданно взорвался Волк. – И так всегда! Не мы это придумали! Это сделали с нами господа маги! Им казалось, что они все контролируют. А может, ничего не казалось. Скорее всего, плевать им было, чем дело кончится. Думаешь, меня греет мысль, что я завтра могу перекинуться и уже не вернуться?! Яну хорошо рассуждать, его предки были супергероями. Хотя они тоже – усовершенствованные маги. У них боевые способности усиливали специально, магическими ритуалами, зато все другие стороны дара, если и были – подавлялись. Но их-то уважают, а вот нас… ладно бы просто боялись. А то – презирают. Видите ли, не совсем люди, превращаемся, страшные, ненадежные! А сами? Твой Ян – он же идеальный парень. Старушкам через дорогу помогает переходить, в библиотеке подрабатывает, Ирке Коротковой вон помогает! А то, что его предки использовали других магов как источник… по сути они куда ближе к темным магам, чем мы. Но об этом никто не думает. Он ведь больше похож на человека, чем я! Так ведь?!
Алиса вдруг заметила, что в песочнице затевается нешуточная драка из-за ведерка. А на лавочке мамаши уже начинают спорить – чей карапуз лучше. Она взглянула в лихорадочно сверкающие глаза Волка. Наверное, он был прав. Но ей стало не по себе.
– Волк, прекрати, – попросила она.
Волк почти тут же успокоился, хотя злые зеленые искры в его глазах еще посверкивали, но теперь он уже не был таким страшным. Может быть, на самом деле Алиса и не испугалась, а Волк заставил ее испугаться. Тогда все его претензии – бессмысленные. Потому что… ну, если он вызывает такую реакцию несознательно, то как можно осуждать окружающих?
Из песочницы донесся заливистый рев. Мамаши принялись успокаивать расстроенных чад.
– Извини, – сказал Волк. – Я…
– Почему это происходит с тобой сейчас? – спросила Алиса. – Войны ведь нет. Или ты так реагируешь на темных магов?
– Да это нормально. По наследству теперь передается. Лет через десять после войны стали замечать, что дети у тех, кто были источниками, отличаются в магическом плане. Слух, чутье – все обострено. А потом они начали перекидываться, и всем сразу стало не по себе, видишь ли. Маги пытались что-то сделать. Но я бы вообще их близко не подпускал. Как видишь, магический прогресс так же страшен, как и научный.
Алиса посмотрела на Волка, пытаясь понять, насколько искренне он говорит. Раньше – ну, то есть, пару дней назад – она была уверена, что Волка вообще ничего не беспокоит.
– Похоже, и Аравель тебе не очень-то нравится, – заметила она. Волк пожал плечами.
– Нравится – не нравится… там дом, вот что главное. Хотя, мне кажется, я уже не помню, какой он, настоящий. Родители постоянно что-нибудь рассказывают, но каждый по-своему… их послушать – так они в разных странах жили. А я сам… Вот у тебя когда-нибудь было такое чувство: думаешь, будто знаешь что-то, но никак не можешь определить, как же это что-то выглядит? И ты мучаешься, пытаешься вспомнить детали, но в итоге – получается только хуже.
Алиса поежилась.
– Было, – сказала она. – Мне иногда снится сон… Как будто я не знаю, где нахожусь. Не то чтобы я заблудилась, просто – не могу понять, что вокруг меня, как будто ничего и нет. А потом я слышу голос, и появляется человек. Он протягивает мне руку и говорит: я тебя нашел. Ну… думаю, я когда-то правда потерялась. И мой папа меня нашел, но я не могу вспомнить его лицо. И лица мамы тоже не помню. У нас совсем нет фотографий. И я все время хочу досмотреть этот сон. Чтобы разглядеть того человека, но никак не получается.
Алиса замолчала. Не то чтобы это была какая-то страшная тайна или неприятная тема для разговора. Хотя она никому не рассказывала об этом, кроме Юлии. Но сейчас ей просто показалось: раз Волк поделился с ней тайной, то она должна что-нибудь рассказать ему взамен. А рассказывать-то и нечего. Просто она живет с тетей, потому что родители погибли в автокатастрофе. Юлия нечасто об этом вспоминала. При этом лицо ее всегда становилось таким, будто она не хочет ничего говорить на самом деле, но ей приходится, раз Алиса ее допрашивает. Юлия не скрывала, что не общалась с сестрой, и она даже, кажется, толком не знала, что у нее есть племянница до того, как на нее свалилось опекунство. Почему они не виделись – тоже не говорила, но наверняка была какая-нибудь ссора.
– Ты сказал, Ян помогает Ирке Коротковой? – вдруг вспомнила Алиса.
Волк небрежно пожал плечами.
– У нее мать больная. И младшие братья. Ян с ней в магазин ходит, ну и по дому помогает.
Алиса понятия не имела, хотя Ирку видела почти каждый день – она училась в параллельном классе и жила на соседней улице. А Ян всегда казался таким… слегка надменным, что ли. Может быть, потому что он – из дворян? Его наверняка воспитывали… а как его воспитывали? Может, учителя к нему домой приходили? Вот это да, надо будет спросить при случае.
– Жаль, что тебе превращаться нельзя, – внезапно заявила Алиса.
– Это еще почему? – с подозрением спросил Волк, сбитый с толку.
– Напугал бы этого Егора!
Волк хмыкнул.
– Если он тот, о ком я думаю, вряд ли его так просто напугаешь.
Алиса задумалась. В Егоре не было ничего необычного. Во внешности его не было ничего… ну, такого, что бы давало основания подозревать в нем злодея. Говорил он без акцента и без всяких странных словечек. Только про знать упомянул. То есть, не просто так – они об этом говорили с Юлией. И этот разговор как-то касался Алисы. А знать – это же… как их там – старейшины, главы дворянских фамилий. Волк так говорил. И хотя в то, что Ян относится к знати, верилось с трудом… Но ведь Алисе последнее время вообще во все с трудом верилось. Даже в то, что она по-прежнему ходит в школу и учит уроки. Мир стал немножко не таким, как на прошлой неделе, а учебу это почему-то не отменило. Совсем не как в сказках. Если Алиса все же напишет свою книгу, надо будет сразу отправить героев в какое-нибудь мудреное путешествие. Или создать орден по отлову злых магов. Чтобы никакой учебы – а то читатели со скуки помрут.
Но если Егор говорил с Юлией о знати Аравеля, значит, Юлия о стране магов знает. Егор ей рассказал? Или она знает потому, что тоже из Аравеля? В мыслях возник небольшой переполох. Вот уж нет, строго сказала себе Алиса. Я же не в книжке и не в кино, нужно жить реальной жизнью. Это в романах главный герой обязательно какой-нибудь избранный, поэтому его прячут от сил зла… как Юлия прячет Алису. Так, стоп! Не хватало еще заболеть звездной болезнью! В какую аптеку бежать за лекарством?
– Ты так и не рассказал, как вы оказались здесь, – напомнила Алиса.
Волк поморщился.
– Да тут и рассказывать нечего… Дело такое: темные маги пользовались магией ночи, а заклинания были записаны в Темных книгах. Они были редкостью, их сложно было сделать, потому что нельзя вот просто записать темное заклинание – оно сработает. Короче, Темные книги – сами по себе артефакты. Их создавали только под покровом темноты, с кровавыми жертвами. Чем больше жертв – тем сильнее книга. После той войны Темные книги были уничтожены, а магия ночи – запрещена. Маги постарались стереть из своей памяти знания об их изготовлении. Это было… как глобальное разоружение. Не только Аравель, но и соседние страны на это пошли. На некоторое время наступил мир. Попробовали бы они воевать дальше – никого бы не осталось.