Вершитель

Чувствуя поддержку своих новых друзей, Хакон изложил все события, свидетелем которых ему довелось стать. Закончив печальную повесть о конунге Хвистерке, Хакон достал из-за пазухи амулет:

– Этот амулет я сорвал с шеи Аскольда на острове Руян, когда мы дрались.

В руке у Хакона оказался кожаный шнурок, на конце которого покачивался ворон. В клюве птица держала ключ.

В зале стало тихо. Все знали, что амулет этот принадлежал матери Хвистерка Аслауг и был единственной памятью о ней. С амулетом Хвистерк никогда бы не расстался добровольно, по собственному желанию.

– Меня не было в Полоцке, когда погиб Хвистерк. Взяв Полоцк, конунг отправил меня за данью в соседние земли. Я исполнял поручение своего господина. Когда я вернулся в город, – продолжал Хакон, – все было кончено, только над курганом еще поднимался дым. Я поднялся по рекам к Венедскому морю. Я спешил в Хедебю, король, чтобы ты узнал правду о твоем сыне. Огибая остров Руян, я потерпел крушение и стал очевидцем сговора между Аскольдом и Табомыслом.

– Кто может подтвердить твои слова? – вопросил Рагнар.

– Никто.

– Нужны свидетельства правдивости твоих слов, пока их нет, ты будешь находиться в темнице.

Стража окружила Хакона.

– Досточтимый король, – обратился к Рагнару Олег. – Я могу подтвердить слова Хакона. Все, что сказал твой ярл – правда! В Полоцке Аскольд пошел на хитрость: его воины скрыли под накидками и плащами кольчуги и мечи, вошли в город с телегами, полными товаров. Днем торговали на площади перед крепостью, а дождавшись ночи, перебили стражу, открыли ворота дружине и вырезали гарнизон Хвистерка.

Рюрик вскочил со скамьи:

– Истинный предатель – это мой дядя Табомысл, – громогласно объявил он. – С его помощью христианская зараза пустила на наших землях глубокие корни.

– Люди говорят, король Людовик привез в Велигард епископа Дитриха, – заметил Трувор. – Это правда?

– Правда, – мрачно подтвердил Рагнар.

– Дед предупреждал об этом, – вспомнил Рюрик. – Это только начало. Людовик обещал Корвейскому монастырю наши земли – священный остров Руян, Старигард и Велигард. Христианские воины построили в Гамбурге крепость, они называют ее монастырь. Там поселились служители Единого Бога. Оттуда их вера распространилась до пределов твоего королевства. Не сойти мне с этого места, если Табомысл не примет христианства. Чтобы спасти свою шкуру он будет платить дань Людовику. Но Табомыслу мало заключить союз с нашими врагами. Он склоняет к этому киевских князей. Хочет с Византией торговать. Из-за этих предателей чужая вера укоренится и в Киеве. В Хазарском каганате уже случился раскол из-за христиан. Эту гидру нужно душить в зародыше, – с жаром доказывал Рюрик. – И начнем мы с Парижа.

– На Париж!

Друзья скрепили договор крепким рукопожатием. Тинг взорвался ликующими криками.

… С утра до вечера Рюрик с помощниками отбирали на рынке рабов и оружие. Олег с телохранителями, Актеву и Фарлаф скупали знаменитые франкийские мечи и стрелы викингов – своими мощными наконечниками они пробивали не только кольчуги и панцири, но и легкие щиты. Щиты выбирали особенно придирчиво. Предпочтение отдавали покрытым бронзой греческим и остроугольным франкийским. И не только для себя – их можно было продать с большой выгодой в землях Аббасидского халифата.

Рюрик спешил: надо было продать или обменять рабов, персидские шелка, парчу, ювелирные изделия и серебро на паруса, оружие и щиты, к весне снарядить войско и оснастить драккары.

Вечера Олег проводил с Рюриком и его дружиной в крепости Рагнара, где гостей всегда ждал накрытый стол, наложницы и кубок вина. Сердце Рюрика было свободно, и он предавался развлечениям, которые в избытке можно было найти в крепости.

Особенно увлекали Рюрика пляски наложниц. Незаконные дочери Рагнара Лодброка в поисках женихов тоже не гнушались развлекать гостей танцами.

Вино не пьянило Олега, рабыни и дочери короля не увлекали. Холодные глаза волхва наблюдали, холодная голова запоминала все пьяные разговоры.

– Не верю ни единому слову Хакона! – Бьерн Железнобокий стукнул кулаком по столу. – Почему он один ушел за данью? Вот в чем вопрос!

– Хвистерк отправил лучшего. Такой и один справится, – отвечал Бьерну хмельной Рюрик.

– Кто лучший? – возмутился Бьерн. – Хвистерк никогда не был лучшим! Он всегда проигрывал мне в кулачном бою.

– Может ты и хорош в бою, но всадник ты не самый лучший, – неожиданно вмешался Олег. – Ставлю на кон свой щит, что мой господин победит тебя в скачках.

– Могу побиться об заклад, что выиграю, – бахвалился Бьерн.

– Что ставишь?

– Своего коня.

– Нет, – Олег улыбнулся той самой располагающей улыбкой, – ставим на Хакона.

Протрезвевший Рюрик метнул на Олега удивленный взгляд, в ответ Олег медленно кивнул, и князь воздержался от вопросов.

Приятели сейчас же загорелись идеей устроить турнир, за что и подняли кубки.

В день состязания Олег сам седлал коня для своего господина. Это был красавец жеребец, серый, в яблоках. Олег шепнул что-то ему на ухо, жеребец переступил с ноги на ногу и коротко заржал в ответ.

Король и четыре его дочери заняли ложу, только младшая, Герина, рано лишилась матери и дичилась людей. Избегала шумных застолий и не показывалась на глаза грубой публике, и Рюрик ни разу не встретил ее во дворце. Герина же несколько дней наблюдала за светловолосым знатным красавцем из окна своей почивальни и мечтала с ним познакомиться.

Как и рассчитывал Проводник Высшей Воли, Рюрик состязание выиграл. По этому случаю на подворье устроили праздник.

Хакона из темницы привели на подворье, где бражничала веселая компания. Следом за ярлом слуги ввели белую рабыню, внесли меч с инкрустированной рукоятью и нож – сакс из закаленной стали. Торвальд вывел из стойла вороного фризского коня.

– Хакон твой, – с хмельной щедростью объявил Рюрику Бьерн. – Рабыню в подарок от меня отвезешь Умиле. Нож Синеусу. Меч Трувору, а коня пусть забирает Олег. Или мне придется тебя убить.

– Не придется, – рассмеялся Рюрик, – так и быть, заберем мы твои дары.

Так помимо своей воли Олег оказался владельцем Вороного.

… Несколько дней волны Венедского моря бились о борт драккаров Рюрика, без устали скрипели весла.

Боги благоволили к князю, его маленькая флотилия благополучно миновала фьорды и пиратский остров Готланд.

При попутном ветре наши путешественники на девятый день плавания достигли залива, на берегу которого стоял город Рыдаль.

Рыдаль был столицей племени чудь. Племя это обложил данью еще отец Гостомысла Буревой, и ререговичи считали город своим по праву. Здесь можно было передохнуть перед дальней дорогой, оставить раненых и больных и запастись провизией. В Рыдале дружины получали возможность перегрузить товар на торговые ладьи – морские пути здесь заканчивались, дальше плыть предстояло по рекам.

Рыдаль не мог сравниться ни с роскошью Старигарда, ни с величием Велигарда, ни с мощью Хедебю. Здесь не было даже намека на богатство и изящество в жилище и одеждах, к которым привыкли ререговичи. Серое небо и свинцовое море прекрасно дополняли скупую красоту этих мест и суровые характеры жителей.

Множество глаз было устремлено на Рюрика, когда он ступил на твердую землю.

Наших героев встретил князь Калев – правитель двух племен: чуди и меря. Калева сопровождал сын его Колыван.

Смуглые, низкорослые и скуластые Калев с сыном разительно отличались от высоких, статных и светловолосых ререговичей.

Сразу взялись перегружать товары с драккаров на плоские ладьи. Подворье вождя чудинов мгновенно превратилось в становище: гости чистили щиты и доспехи, чинили одежду, точили мечи и ножи, кормили и подковывали лошадей. Слуги Калева готовили еду: мужчины топили баню, жарили на вертелах кабанов, женщины ощипывали кур и уток.

Как водится, князь велел накрыть столы, угощал вяленой рыбой и мясом, жаловался на нищету, недород и оскудение лесов, но дань заплатил богатую, все больше пушным зверем: лиса, куница, соболь и белка от каждого «дыма».