Страница 28 из 68
С таким вот боевым настроем я заглянула в служебное купе. Дима сидел за столом с бумагами.
– Пойду вагон мыть, – предупредила парня.
– Давай, а я бланки заполняю, скоро Андрей Евгеньевич с проверкой придёт.
– С какой проверкой? – вдруг испугалась я.
– С обычной. Он дважды в день ходит. Проверяет отчётность, чистоту в вагоне, опрашивает пару-тройку пассажиров. Не волнуйся, это не страшно, Евгеньич – нормальный мужик. Если что, пожурит немного. Вот ревизоры – это серьёзно. Те к каждой соринке и криво повешенной занавеске прикопаются. Но нас предупредить должны, если они в поезд сядут.
Ох, час от часу не легче. Ничего, прорвёмся! Я надела специальный халат для уборки, взяла швабру и пошла. Блин, даже полы мыть непросто. На полу чего только нет: и тапки, и сумки, и даже машинка на пульте управления катается. Хорошо, если некоторые с ногами на полку залезают, не мешая мне мыть. А то просто ноги поднимут – и смотрят нетерпеливо. А мне не то что помыть под этим лесом ног надо, так ещё и не ударить никого.
В седьмом купе какая-то бабулька даже ног не подняла, ну да ладно. В её возрасте всё непросто. Помыла аккуратно вокруг и пошла дальше.
Но что-то мне не давало покоя, будто свербило изнутри. Я поскорее закончила с полами, убрала инвентарь, сняла халат и вернулась в седьмое купе.
– Бабушка, вы нормально себя чувствуете?
Она не ответила. Сидела, прислонившись к стене, с полуприкрытыми глазами и тяжело дышала. Я тронула её за руку и испугалась – рука ледянющая!
– Бабушка, бабушка, как вы себя чувствуете? – повторила уже громче, легонько тормоша старушку.
Она чуть приоткрыла глаза и снова закрыла. Я проверила пульс – кажется, слишком высокий. В панике оглянулась на соседей:
– Давно она так сидит?
Два парня напротив играли в карты:
– Да почти час уже. Ворчала на нас всё утро, что шумим и выражаемся. А потом задремала.
– Парни, ей плохо!
– А-а, ну она тут всё давление меряла…
Вот же придурки! Я заглянула в стоящую у окна сумку. Сверху лежал тонометр.
– Так, бабушка, я вам сейчас давление померяю, не бойтесь.
Она слабо кивнула. А я принялась за дело. Давление я измерять умела, моя бабуля с ним постоянно мучилась. Проверила на обоих руках. 180 на 90. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Это очень много. А в её возрасте и очень опасно.
– Бабушка, корвалол с собой есть?
Пришлось прокричать два раза, потом она снова приоткрыла глаза и показала рукой на сумку:
– Т-там…
Нашла в аптечке нужный флакончик, схватила чью-то бутылку воды со стола, налила в стакан и собралась капать. И тут машинально проверила срок годности, привычка у меня такая – всегда у лекарства его проверять. Кончился две недели назад!
– Она уже с утра себе два раза капала, – просветил меня один из парней.
Ну, понятно, срок кончился, оно и не подействовало. Старенькие редко за сроком следят, он мелко написан, да ещё и фиг найдешь.
– Помогите её уложить.
Парни с готовностью подскочили.
Мы положили бабушку повыше, сразу на три подушки, и укрыли одеялом.
– Потерпите немножко, я вам корвалол поищу. Ваш испортился. Парни, следите за ней и не шумите, ладно?
И я бросилась к Диме. Должна же у нас быть аптечка в вагоне.
В служебном купе начальник поезда расписывался в каких-то документах, и я в растерянности остановилась.
– Что случилось, Даш? – Дима сразу же заметил моё состояние, близкое к панике.
– Там бабушке плохо. Я измерила давление, 180 на 90, нужно срочно корвалол дать, а у неё просроченный. У нас в аптечке есть? – протараторила я на одном дыхании.
– Есть, конечно. Сейчас дам.
– Уверена? – спросил у меня начальник поезда.
– Да, на двух руках измеряла. Она в полуобмороке сидит, руки холодные и говорить не может.
– Держи. Сколько капать знаешь? – Дима уже протягивал мне пузырёк.
– Да. Тридцать капель, – я схватила лекарство и собралась бежать.
– Дарья! Окно сбоку открой, чтоб свежий воздух был и не отходи от неё. Я с Биробиджаном свяжусь, чтоб бригаду прислали, – Андрей Евгеньевич был на удивление спокоен, я же почти тряслась от страха.
Помогла бабушке выпить корвалола, открыла окно и двадцать минут до станции сидела рядом и держала её за руку. Было очень страшно. Она старенькая совсем, лет восемьдесят, мало ли что случится. И кто догадался её одну на поезде отпустить? Ведь за ней присмотр постоянный нужен. А тут понятное дело – качка, обстановка нервная, да и парни по соседству не самые спокойные. Перенервничала – вот и давление подскочило. Да ещё и лекарства просроченные. Я сидела и пыталась её успокоить, что-то тихонько приговаривала и грела руки, стараясь не показывать, что мне тоже страшно.