Страница 4 из 8
Машин на трассе было много. Не прошагал я пяти минут, как передо мной прижался к обочине старенький тёмно-синий «Аккорд».
– Тебе куда? – донёсся низкий голос из машины ещё до того, как я успел подойти.
Хотя лицо спросившего было хорошо видно, так как «Хонда» оказалась с правым рулем, всё равно чуть наклонился к окну, чтобы заглянуть в салон и оценить обстановку. Хватило пары коротких взглядов. Всё выглядело безопасно. Внутри был лишь водитель – чуть располневший мужчина лет сорока на вид, одетый в джинсы и светлую рубашку с коротким рукавом. Его сглаженные черты лица и взгляд вызывали доверие.
– Мне до Томска, – сказал я.
– Счастливчик. Прыгай.
Я не поверил. Что? Вот так просто? Быть не может, чтоб так повезло.
– А вы куда едете? – неуверенно спросил я.
– В Кедровый, чтоб он провалился! – ответил мужчина. – Да ты всё равно не знаешь. Прыгай, не тормози! Мне так и так через Томск ехать.
В третий раз меня просить не пришлось. Действительно, чего это стою, мнусь, как нетронутая гимназистка.
– Юра Полянский, – протянул я ладонь, после того как бухнулся на пассажирское сиденье и кинул рюкзак назад.
– Игорь Юрьевич, – крепко пожал мою руку водитель, – просто Игорь, короче. Ну что, погнали?
– В путь! – улыбнулся я.
И мы погнали – так, что с первых секунд меня размазало по сидению, как камбалу. Обездвиженный нарастающей волной ужаса, я, не моргая, следил за стрелкой спидометра. Сначала она перевалила через «сто двадцать», затем легла на «сто сорок», а через минуту уже вплотную подобралась к «ста шестидесяти».
Сглотнув вставший в горле комок, я пристегнулся. Игорь на пару секунд повернулся, увидел моё лицо и засмеялся.
– Умоляю, следите за дорогой, – охрипшим голосом выдавил я, отчего водитель закатился ещё сильнее.
– Не боись, не разобьёмся, – махнул он рукой, заставив чуть ли не визжать от страха: как раз в этот момент мы уходили из-под носа несущейся навстречу фуры.
В голове уже вырисовывались кровавые картины того, как «Аккорд» вперемешку с моими кишками наматывается на дорожный знак. Или слетает в кювет, после чего укатывается в лес весёлыми кувырками, сплющиваясь в железную гармошку. Но вскоре смертельная гонка начала доставлять удовольствие. Сладкое чувство опасности разлилось по жилам, и вот, прикрыв глаза, я уже с наслаждением отдавался опьяняющему урагану скорости.
– Ну рассказывай, Юра, – голос водителя вернул меня к реальности, – где учишься? Чем занимаешься? Какими ветрами в Томск?
– Ох… – замялся я – знаете, Игорь Юрьевич, я всегда оказываюсь в некоторой растерянности от таких вот простых вопросов.
Мужчина повёл бровями и состроил такую физиономию, словно я произнёс несусветную глупость.
– Ты поди высшее недавно получил? Гуманитарий?
– Ага, юрист. Сейчас в академическом отпуске. А как вы догадались?
Игорь снисходительно усмехнулся и вновь махнул рукой, опасно отпустив руль.
– Опыт, Юра, не пропьёшь. Я давно заметил. Не знаю, чему вас там в институтах учат, но говорить с вами потом невозможно. Спроси вас про Канта, про Гегеля – вы тут первые. Всё расскажете, докажете, ещё и слюной всё хайло забрызжите, пока точку зрения не отстоите. Материя или дух? Диалектика или метафизика? А ты скажи мне, Юра, кого это вообще колышит? По большому счёту, какая мне разница, что там писал Аристотель? Если надо, я возьму и прочитаю, благо, интернет сегодня везде есть. Мне ведь другое интересно: узнать, чем молодёжь дышит, истории какие-нибудь интересные. Судьба человеческая, так сказать, простым языком, простыми словами. Да только простыми словами вы совсем разучиваетесь говорить за пять лет, или сколько там теперь? Вот и сидите потом без работы: философы, юристы да историки. А кто ж вас возьмёт, если вы работодателю даже о себе рассказать не можете. Человека ведь что? Его зацепить надо! Фразочку красивую, шуточку остроумную, глядишь, он уже и заинтересовался личностью твоей. А все эти обороты академические… Хрень всё это, Юра.
– Не соглашусь, – возразил я, – университетское образование как раз и учит говорить. Формулировать мысли, отстаивать свою точку зрения.
– Вот опять, видишь? – засмеялся водитель. – «Отстаивать точку зрения»! А просто поддержать беседу? Не вдалбливать в голову человеку свои убеждения, а просто поговорить? Спорить-то вы мастера. А разговор по душам для вас загадка.
Игорь был первоклассным провокатором. Я не успел ничего понять, а в груди уже разгорелось предвкушение горячих дебатов. Я живо представил, как отражаю несправедливый выпад в сторону университетов, использую изящные логические ловушки, чтобы обратить доводы собеседника против него самого, и в конце концов кладу оппонента на лопатки своим красноречием.
– Чего притих, Юра? Подбираешь мощный аргумент против? – ядовито улыбнулся Игорь.
В этот момент он напомнил мне Мириам. Это было в её стиле.
Я восхитился тем, как ловко меня поставили в нелепое положение. Игорь пресек дебаты на корню.
– Неплохо, неплохо, – засмеялся я, – получается, вы уже победили. Я не могу ничего возразить, ведь это будет означать продолжение спора. А значит, вы опять оказываетесь правы.
– Смотри-ка, быстро сообразил. Молодец! Только вот что, Юр, давай договоримся. Обращайся ко мне на «ты», окей? Иначе получается, как будто я сына поучаю. А мне не хочется никого поучать. Я подобрал тебя, чтобы было с кем языками потрепать по-дружески, а не чтобы лекции читать.
– Договорились, – кивнул я.
– Ну тогда рассказывай. Куда едешь? Чем, вообще, занимаешься?
– Сейчас ничем, – признался я, – с юрфака ушёл в академ до осени, чтобы не отчислили. Немного расслабился на третьем курсе и в результате понял, что есть все шансы не сдать комиссионный экзамен и вылететь с позором. Решил вот взять передышку, подумать, и прокатиться по стране.
– Ого! Даже так. Ну, слушай, это серьёзно. А как родители отнеслись?
Этот вопрос я и боялся услышать. Знал, что рано или поздно кто-нибудь спросит, но не ожидал, что так скоро. Я не успел придумать более-менее правдоподобную легенду. Рассказывать же правду хотелось меньше всего. Это означало, что придётся вновь окунуться в тёмные воспоминания о прошлых месяцах, раскрыть самую неприятную страницу жизни.
С другой стороны… Я ведь сумел пережить весну. Так неужели один разговор способен сломать меня? Пожалуй, на первый раз можно и рассказать всё как есть.
– Никак не отнеслись. С матерью я не общался уже полгода. Мы с ней давно разругались. А отец… Отец погиб.
Улыбка в один момент исчезла с лица Игоря, он с сочувствием взглянул на меня.
– Прости, что спросил. Если хочешь, я могу больше не…
– Нет-нет, всё в порядке. Это не вчера случилось, уже всё пережито. Я спокойно к этому отношусь.
– Правда? Ну, если так, то рассказывай. Говорю тебе по своему опыту, когда проблему обсудишь, многое становится ясным. Так что у вас там случилось с матерью?
– Костя случился. Её новый муж и по совместительству мой отчим.
– А-а… вот значит как. Классика, короче. Ревнуешь мать?
– Не совсем. По крайней мере, считаю себя довольно взрослым человеком, и способен контролировать детские капризы и чувство собственичества.
– О как… тогда беру слова назад.
– Дело в другом. Мой отец – он опером был, потом начальником угрозыска…
Я отвёл глаза в сторону. Глядя в окно, было проще говорить. Деревья вдоль дороги сливались в единый зелёный ковер, и их размытые силуэты гипнотизировали, не позволяя эмоциям взять верх.
– Он всю жизнь пробегал, гоняясь за жульём. Понимаешь, Игорь… Он даже умер на задержании. Вот… А Костик этот…
– Жулик?
– Самый настоящий. Представь, я даже фамилии его не знаю! «Костик Громадский». Сука, аж противно. Как звери, серьёзно, – вместо имён клички. В общем, обидно мне стало. За отца. За память о нём. Получается, он всю жизнь с таким отрепьем боролся, чтобы потом его место занял этот Костик? Со своими блатными понятиями? Слушай, Игорь, у тебя в машине можно курить?