Крылья по контракту

Харлей чувствовал себя обманутым.

И полным подонком.

А ещё, пожалуй, круглым дураком, потому что никого другого, кроме себя, винить в этом паскудном состоянии не было. Он хотел бы винить гарпию, но сейчас отчего-то чувствовал себя не вправе даже думать о ней.

Правда, она была с этим не согласна и не покидала его мыслей с мстительным удовольствием садистки.

— Свинья, — звучал в голове её звонкий презрительный голос. — Свинья ты противная…

Опустошённый, но не насытившийся (мерзостное сочетание), демон кое-как привёл себя в порядок и покинул уборную.

Возвращаться к гарпии он не мог. Просто не мог.

Он вышел в тамбур и замер, припав лбом к стеклу.

Мимо проносился прекрасный подводный мир, мелькали разноцветные рыбы самых разных размеров, с плавниками и хвостами всех возможных форм, тянулись колышущиеся леса водорослей. Встречались и ундины с тритонами. Упираясь ладонями в прозрачные стенки тоннеля, они балансировали на хвостах, и, в свою очередь, вглядывались в окна летящего мимо экспресса.

Одна из них встретилась взглядом с демоном и успела даже помахать ему рукой, белозубо скалясь.

Демон отвернулся и, прижимаясь к окну спиной, сполз на пол.

Проклятье инкубов! Он поступил правильно! Его внутреннему демону нужна пища! Низшие — и есть пища для таких, как он. И эта белокурая крылатая ничем не лучше!

Черти драные! Да ведь он ничего ей не обещал! Да и она… не сказать, чтобы рада была их вынужденному партнёрству… Она не скрывала, что ненавидит демонов, презирает их, особенно инкубов…

Почему же тогда на душе мерзко, а мир поблек, словно кто-то высосал из него краски?

Глава 23

— Дерьмовый день?

Не дожидаясь приглашения рядом опустилась девочка-подросток. Волчица, понял инкуб по ауре и резковатым чертам, впрочем, довольно-таки миловидного лица. Лоб пересекает плетенка с этническими узорами, на обеих руках разноцветные фенечки. Худенькая, мосластая, смешно лопоухая и по-подростковому несграбная.

Инкуб нахмурился.

— Дерьмовей некуда.

Девчушка хмыкнула и пожала острыми плечами, словно поняла.

— Думаю, у меня есть кое-что, что тебя порадует, демон.

Харлей даже поперхнулся. Чего-чего, а склонности к педофилии инкуб за собой не замечал. И презирал оную в других. Может, виной всему была Мэд, племянница матери? Девчонке не так давно стукнуло тринадцать, она как раз вступила в пору превращения из гусеницы в мотылька и демон готов был крушить челюсти всех, кто капает слюнями вслед юной пантере.

Да что ж за день сегодня такой?! — взвыл про себя демон, вслух же сказал:

— Да пошла ты.

Волчица не обиделась, только плечами пожала и посмотрела на него так, словно он с луны упал.

— Пиндец вы, инкубы, чокнутые. Думаешь, все вот так за здрасти прям из штанов выпрыгнуть готовы при виде вас, таких непальцем деланных? — и презрительно сплюнула прямо на пол, нахалка.

Инкуб вспомнил, что буквально несколько минут назад происходило в туалете и уязвлённо пробубнил:

— Как-то знаешь, смел надеяться.

И тут же прикусил язык, чувствуя себя полным болваном.

Потому что прозвучало двояко. И вообще, одно дело — чуть возгордится от того, что к тебе льнёт малолетка, но совсем другое — когда сам сбуровишь что-то эдакое, что можно понять совершенно превратно. Сам бы за такое по отношению к той же Мэдлин прибил бы.

Девчонка шмыгнула носом.

— У меня, знаешь ли, парень есть.

Харлей не знал, куда его несёт, но остановить вселившегося в него идиота не мог.

— Тебе бы не о парнях думать, а об учёбе.

— Учёбе, — задумчиво повторила девчонка и прыснула. — Ну ты прям как моя мама.

Харлей тоже не выдержал, усмехнулся. Да, походу он и вправду двинулся мозгами. Может ещё тогда, у Разлома? Сильно же его контузило…

Когда юное дарование достало из внутреннего кармана курточки с бахромой что-то продолговатое, замотанное в пищевую плёнку, демон иронично приподнял бровь. А когда принялась это что-то разматывать и тонкое обоняние демона отличило сладко-душистые нотки, уставился на ребёнка во все глаза.

Ребёнок же извлёк самокрутку размером с сигару, и, с жадностью обнюхав её, медленно прошёлся языком по тонкой папиросной бумаге.

— Эй, — только и выдавил из себя демон, когда волчонок чиркнул зажигалкой и глубоко, с удовольствием, затянулся.

Через несколько секунд клубы ароматного дыма наводнили тамбур, а демон прошипел сквозь зубы:

— Сдурела?! Если сюда проводник выйдет, тебя ж, дуру, закроют нахрен из-за этого дерьма?

Девчонка с блаженным видом затянулась снова и, выдохнув, пробормотала:

— Класть я хотела на твои советы, дядя.

Харлей часто заморгал. По большей мере от «дяди», но ещё и от того, что девчонка протянула самокрутку ему. А уж то, что рука-предательница рука цапнула, не задумываясь, и вовсе шокировало.

Что ж. Секс с двумя охотницами прямо под носом у Пандоры, раскуривание (судя по запаху, чистая «колыбель феи») с ребёнком… ниже, казалось бы, падать некуда, но кто-то наверху, кто, похоже над ним довольно-таки жестоко шутит, может решить завтра, что очень даже есть куда…

А раз так, есть ли смысл в сопротивлении?

Когда можно просто вот так расслабиться и плыть по течению…

Через пару минут мир вокруг демона замедлился, так, что он мог теперь сосредоточиться буквально на каждой его детали. Мысли при этом обрели приятную глубину, а в центре мозга кто-то словно включил прожектор.

И юное лицо девчушки в фенечках рядом с ним не казалось больше таким уж юным, появилась в её взгляде какая-то вековая мудрость и рассудительность, что ли.

— Я такой козёл, — выпалил ни к селу, ни к городу демон и зашёлся смехом.

Подхватила смех и девчушка, а отсмеявшись, добавила:

— Пиндец ты салага.

Это её хамство вызвало почему-то новый приступ смеха, а потом мозг демона как молнией прошибло: ему срочно нужно обратно, к Пандоре. Им пора объясниться!

Но сидеть вот так, на полу в компании малолетки, втягивать полные лёгкие сладкого, ароматного дыма, было в этом что-то умиротворяющее, что-то в крайней степени необходимое. И демон решил подождать ещё пару минут. Пока, по крайней мере, тлеет уголёк на самокрутке.

В голове роился калейдоскоп картинок, которые сами собой складывались в восхитительные, немыслимые узоры: то в распахнутые, словно паруса, серые крылья, то в кое-чей гордый, непримиримый профиль… Нежные губы, огромные, изумлённо распахнутые глаза, которые, как два зеркала, отражали его, Харлея лицо… и всё это было так просто и так мудро, глубоко, что у демона вырвался какой-то восторженный полувздох-полустон.

Пигалица смерила его понимающим взглядом.

— А ты не хотел, демон.

Харлей отмахнулся от неё с таким видом, мол, не напоминай, самому стыдно. И затянулся снова.

Проснувшаяся в нём ясность напополам с мудростью помогали осознать, что весь этот мир со всеми его Разломами, карающими призраками, многомиллионными империями, да даже с этими вот двумя… как их… ну, шлюхами — полная и безоговорочная чушь. Хрень собачья.

Настоящее в нём лишь эта морозная свежесть… Чувство полёта и хлопанье пары крыльев рядом. И упоительный восторг от разящих, как стальные перья, эмоций.

Нет, ему срочно нужно обратно, к Пандоре. Она, наверное, волнуется…

Мысль о том, что эта стальная крылатая леди, эта маленькая Ледяная Королева волнуется о нём, ненавистном ей демоне, вызвала нервный смех, но, впрочем, не была лишена очарования. Думать её было приятно.

Забыв поблагодарить девчушку, демон поднялся на ноги и взялся за ручку двери.

— Ты куда, дура? — беззлобно позвала пигалица и, рывком оказавшись на ногах, накрыла его кисть своей ладонью.

Инкуб оглянулся, нахмурившись.

— Так обратно, — брякнул он.

— Так тебе не туда, — передразнивая демона, вздохнул подросток и развернул его в обратном направлении.

Открыв перед ним дверь, легонько подтолкнула в спину.

Харлей шёл между рядов с довольно глупой улыбкой, которая, впрочем, сходила на нет по мере приближения к своему месту.