Страница 29 из 61
Потому что если она покинет его снова… оставит с этим жутким голодом наедине… зачем тогда вообще жить?
В тот миг, когда ему удалось приблизиться на расстояние шага, он рванулся вперёд, силясь поймать её, но руки схватили лишь воздух.
Харлей споткнулся и чудом удержал равновесие. В этот момент что-то произошло с миром, он словно перевернулся с ног на голову, а потом обрёл яркость, цвета, звуки… Исчезли полчища гигантов в одинаковых глупых масках, Харлей с изумлением обнаружил себя на залитом солнце изумрудном луге под разноцветным покрывалом цветов.
В первый же миг сердце сдавило от боли: она тоже исчезла!
Но когда увидел фигурку в плаще, волна облегчения чуть не сбила с ног и Харлей сдавленно выругался, обругав себя бабой и институткой.
Ветер донёс её лёгкий, свежий аромат и развратные картинки, тут же возникшие в сознании демона, заставили его зарычать сквозь зубы и снова перейти на бег.
Сейчас, вот сейчас он опрокинет её на спину! И, несмотря на лютый голод и сводящее с ума распирание в паху, проделает всё очень и очень медленно, с удовольствием поглощая умопомрачительный водопад её эмоций, в то время как она будет извиваться под ним, бесстыже прижимать к себе ногами и, запрокинув рыженькую головку, снова и снова повторять его имя!
Он слишком долго мечтал об этой женщине, она стала слишком необходима ему. Его безумие, его наваждение, его пылкая и нежная девочка, средоточие всего прекрасного в мире, собранное в одной точке…
Очередная попытка поймать её, наконец, обернулась успехом. В тот момент, когда Харлей сдёрнул с неё проклятый плащ, а её саму, ухватив за плечи, развернул к себе, замер, точно громом поражённый.
Отшатнулся, увидев своё отражение в знакомых зеркальцах глаз, привычно заморгал от света, который словно исходит от юного и чистого лица гарпии.
— Пандора?!…
Словно в ответ за её спиной распахнулись два серых паруса.
Губы гарпии приоткрылись и Харлей, услышав своё имя, произнесённое звонким, ласковым голосом, заморгал и отпустил её плечи.
Он преследовал её словно безумный, словно одержимый, и близость её юного тела, свежесть её дыхания, аромат какой-то чистоты и невинности… всё это было невыносимым.
Он бежал за одной, а догнал другую. И сила его желания никуда не делась, наоборот усилилась в разы.
И всё же что-то мешало сделать последний шаг…
Она была здесь, тёплая и живая, смотрела на него с затаённой мыслью в глазах, беспомощно приоткрывала губы, как рыбка, вырванная из родной стихии.
Но почему-то возникло ощущение, что если он возьмёт её сейчас, это будет подлостью с его стороны.
Она же не знает, что преследовал он другую, не её!..
Не знает, насколько сама она чиста и невинна, словно цветок, не подозревающий о своей красоте и аромате.
Стоит ему коснуться этой хрупкой и смелой девочки — ни одна сила в мире не сможет его остановить… он получит, наконец, долгожданную разрядку, а она… сохранит ли она этот свет, исходящий от неё? Эту теплоту в зеркальных глазах, эти доверчиво распахнутые губы?
Он, демон похоти и вожделения, впервые испугался коснуться женщины. Самой чистой, светлой и смелой из всех, кого знал. Он может заставить её захотеть его парой прикосновений. И без того видно, как она борется с собой и своими желаниями под его пристальным взглядом.
Дотронуться до неё всё равно что позволить огненному чудовищу внутри коснуться Ледяной Королевы из Древних Песен. Только та королева растаяла, а эта оттолкнётся от земли и воспарит на серых парусах в прозрачно-чистом небе.
Внезапная догадка пронзила сознание Харлея, как молния, как выскочивший из-за угла убийца.
Он медлит не потому, что боится испачкать её чистоту, замарать её в собственной похоти… Он… боится.
Боится, что улетит.
Покинет его, как та, другая.
Обречёт на вечную погоню за призраком.
Можно ли поймать крылатую, которая носится наперегонки с ветром?
Можно ли удержать гордую и смелую рядом силой одного лишь своего желания? Силой бушующего внутри огня?
А нужен он ей, этот его огонь? Тепло губительно для морозной свежести…
Пандора шагнула к нему, запрокидывая голову, не отрывая от него взгляда.
— Харлей, — позвала она и демон задохнулся от двух противоречивых чувств: щемящей нежности и дикого, неистового желания. — Ты поправишься. Ты обязательно поправишься.
Демон покачал головой.
Нет, детка. Не поправлюсь. Просто потому, что не хочу этого.
Она смотрела долго и пристально, закусив губу, словно чего-то ждала.
А потом взмахнула крыльями и оторвалась от земли
Он мог бы схватить её, удержать, и она не спешила, словно только того и ждала… но он не стал. Просто провожал её взглядом, с болью в сердце наблюдая, как она превращается в точку.
А когда опустил взгляд, перед ним стояла Мишель.
Мишель, как он её запомнил. Рыжеволосая, улыбчивая, желанная. Демон обольщения, демон-суккуб. В его снах, в его грёзах и запретных мечтах Мишель всегда хотела его также, как он её.
Вот и сейчас уголки губ её дрогнули, и между ними медленно, очень эротично проскользил розовый язычок.
— Ты ждал меня, милый? — хриплым от страсти голосом прошептала она и, распахнув губы, как бы невзначай потёрла грудь кончиками пальцев, словно силилась унять зуд.
Харлей сглотнул, глядя на царицу своего сердца и своих постыдных фантазий.
— Нет, Мишель, — сказал он, наконец. — Я ждал другую.
А затем развернулся, и, не оглядываясь, пошёл прочь.
Глава 17
Сначала в сознание ворвались голоса, тихие, приглушённые, а потом и сон сняло, как рукой. Харлей уже собирался открыть глаза, как понял вдруг, что говорят о нём. Несколько раз прозвучали слова «демон» и «инкуб». И один из голосов принадлежит Пандоре.
— Он инкуб, понимаете? Демон-инкуб! Вихрь! Более мерзкого племени не сыскать. Как я могу довериться этой мрази? Мысль о том, что придётся просто говорить с ним, отвратительна! Да меня просто наизнанку выворачивает, стоит только подумать о нём!..
Харлей лежал ни жив, ни мёртв.
Вот значит, как…
Сидела у его кровати, поила мерзкой дрянью, изображала участие…
И ненавидела при этом! Проклятье инкубов, как же она, оказывается, его ненавидела!
Какой же он наивный, романтически настроенный дурак… Напридумывал себе невесть что… Терзался, как средневековый менестрель, чтоб ненароком не запачкать её чистоту своей похотью и вместе с тем боялся, что она всё равно улетит.
Да для начала она и не думала прилетать!
Когда это он так стремительно поглупел, что стал видеть в женщине нечто большее, чем пара сисек и отменная задница?!
Да даже пусть она останется последней женщиной на планете, он ни за что не притронется к её лживому рту!
Актриса! Непревзойдённая актриса! Х-класс! Чего ещё он от неё ждал?! Х-класс — лучшие во всём! И, наверняка, всяким шлюшьим делам их тоже учат.
Прямо невинный ангел на вид, светлый и чистый! Вот только там, должно быть, пробы ставить негде. Он помнит, как она целуется! Вовсе не как полагается ангелу!!
Ложь. Кругом одна ложь.
Однажды он повёлся на эту наживку, впустил в своё сердце женщину, и в тот же миг стал слабаком. Аутсайдером.
Пора прекращать этот цирк.
Влюблённый инкуб… как-то это даже ему не к лицу.
Гарпия тем временем продолжала говорить.
— Можно, конечно, вернуться в Слитсберг и искать ту, что была у Кристофера! Но… мы в розыске. За наши головы назначены награды! Да нас возьмут тёпленьких, то есть, уже остывающих, прежде, чем мы её найдём. К тому же может быть, что призрак нашёл её первым…
— Тише, птичка, — раздался сухой, властный голос.
Харлей решил, что знахарка каким-то чутьём угадала, что он уже не спит и открыл глаза.
— Харлей! — Пандора, словно только того и ждала, бросилась к нему, растрёпанная, сияющая. — Теперь тебе лучше, правда? Теперь всё будет хорошо!
Демона передёрнуло от отвращения.
Двойного отвращения.