Наблюдатель

Лениво пробегающий мимо транспорт блекло отсвечивал фарами в сумерках, накрывая район меланхолией. На миг мужчине показалось, что он снова в туманном городе. Но его любовь вместе с тем оставалась недосягаемой, как свет звезд на иссиня-черном полотне.

- Включите радио, месье, - просит Харди таксиста и откидывается на спинку, утопая в аккордах старого техно. Под закрытыми веками проносятся блики огненного центра, из приоткрытых окон льётся тихое гудение смотровой площади.

Ощущая, что и сам Эдди наполняется не самыми светлыми воспоминаниями, он в итоге просит остановиться и проходит оставшийся до ресторана квартал пешком. Ещё минута, и город накрывает стена дождя, хлещущая острыми пощечинами. К счастью, Эдвард успел промочить лишь неаккуратно уложенные волосы. Но прическа стала похожа на воронье гнездо.

Плевать.

- Эй! - зовут его из дальнего угла зала, и миловидная официантка провожает Эдди к столику. Подмигивает игриво, вручая меню. Но мужчина холоден. Эдди пожимает руку Чарльза и скрещивает ноги, готовый выступить в роли близкого друга и советчика. Уж кто-кто, а он для этой роли подходит идеально. - Ты хорошо выглядишь. Совсем не похож на..

- Проехали, - в сотый шутливо отмахивается Эдди. - Зачем пригласил?

- Нужен твой совет, как человека, который ценит то, что у него есть.

- Чарли, давай без предисловий, - после секундной паузы и очередного томного вздоха официантки попросил Эдди.

- Ладно, - блондин сцепил руки в замок. - Как ты знаешь, у меня есть женщина. Её зовут Мара.

- Так, - настороженно втянув голову в плечи, Эдди приподнял бровь.

- Так вот. У Мары есть подруга, я тебе про неё рассказывал. Она сейчас в Лондоне, занимается наследством погибшего парня.

- Бедолага, - тянет мужчина, а в душе черти отплясывают сальсу. Ливи таки возвела его в статус своего мужчины.

- Он был не из бедных и оставил ей дом. Девочка не может решить, что с ним делать. Оставить или продать. Думаю, ты мог бы представить её состояние, - ожидая более ёмкого ответа, Чарли без колебаний вцепился в стейк ножом и вилкой.

- Да, представить могу, - кавардак счастья и ноющей тоски мешал Эдди говорить и дышать. Душа завыла раненным зверем. - Но что я-то могу посоветовать в этой ситуации?

- Я уже сказал, ты держишься за себя и тебе принадлежащее, - запив мясо чаем, Чарли попутно набирал деловое смс-сообщение. - Но ты так же легко расстаешься с грузом, который висит на тебе лишним балластом.

- Ты хочешь услышать от меня, балласт ли этот дом или нет? - принесённое филе рыбы под соусом уже не привлекало и казалось куском дерьма. Вот тебе и поел.

- Грубо говоря, да.

- Если эта девушка до сих пор любит этого парня, она сделает то, что велит сердце. Кто мы такие, чтобы что-то советовать?

- Она в депрессии.

- И я бы тоже был в депрессии! - не справившись с собой, Харди повысил тон.

- Остынь.

- Я много кого терял, Чарли. И прямо так сходу сказать, что бы я сделал или не сделал в тот момент, когда сдохнуть охота.., - тяжелый выдох еле выкарабкался на волю. - Это нереально.

- Ладно, пусть делает, как знает, - блондин кивнул своим мыслям и продолжил поедать свой ужин.

- У меня аппетит пропал, извини, - встряхнув нетронутую салфетку, Эдди встал и ушёл. Просто ушел. Под удивленный взгляд Чарльза, который по обыкновению перебрал в голове сотню вариантов причин, а потом сошёлся на том, что широкоплечему мужчине всего лишь больно задевать незажившие раны. Блондин не стал догонять и возвращать Эдди, но всё же поручил одному из охранников проследить за тем, чтобы приятель благополучно сел в такси. В машине Харди одолжил у таксиста плюшевую подушку и как следует в неё прокричался.

***

Vacuum - I loved You

Той ночью Эдди не думал о последствиях. Эдди не думал ни о ком другом, кроме как о себе. Он думал лишь о себе и пожирающей его боли, которая, как горькое послевкусие, окутала его рецепторы, наполняя до самых краёв.

Эдди не думал о том, что может простудиться, шастая по прохладным улицам в одной рубашке. Он был пьян. До той кондиции, - опасной, разъедающей нервы, заставляющей либо крушить всех и вся, попавших под руку, либо идти и кричать. Ронять слезы на промокший после дождя асфальт. Так Эдди и шёл, в чем мать родила, в драных кроссовках и бутылкой в руках. Разговор с Чарли вновь перевернул его жизнь вверх дном. Этот разговор наполнил его тоской. Снова. Тоской и отчаянием, и отвратительно закономерным пониманием того, что Харди ничего не может сделать в ту, преследовавшую его уже несколько месяцев, отвратительную секунду. Эдди вновь был одинок, беспомощен и обнажен перед самим собой. И это бесило до дрожи в коленях.

И Эдди напился. Напился и влез в квартиру Лив, где ещё остались призрачные следы её присутствия. Приоткрытая створка балкона, брошенный в урну фантик от конфетки. Пустой флакон духов на полочке в ванной.

Упиваясь мягким ароматом вишен, мужчина разбавлял его задушенным воем, кровью из разбитых костяшек и виски. Старая соседка не услышит, её увезли на какой-то праздник. На этаже никого, за стеной никого. Вокруг никого. Только аромат женских духов невидимыми руками обнимал Эдварда за плечи, касался тонкой кожи за ухом, опутывал и сминал губы ядовитыми поцелуями.

Когда разум прояснялся, мужчина ощущал ноющую тяжесть в ладонях, засовывал их под ледяную воду. Чтобы остановить кровь, а потом этими же руками снова вливать в себя алкоголь и разбивать уже разбитое зеркало. Крошить осколки, впивать их себе в кожу равнодушно - холодными зазубринами.

Достигнув пика, когда веки едва открыты из-за отёка, Харди оставляет учиненный после себя бедлам за закрытой дверью ванной и возвращается в гостиную. Обходит каждый угол, маниакально касается каждой детали. С пьяной усмешкой разглядывает не смытый со столика мазок черной туши. Не стирает, оставляет как есть, вспоминает, что у его Ливи ресницы и без того густые. Он вспоминает её глаза и снова воет в зажавшие пустой сосуд духов окровавленные руки. Он любит её.

Эдди любит её любой. Чужой. Своей. Близко ли она или далеко. Только сейчас Харди понимает, что любил Оливию всегда, с самой первой секунды, с самого первого вздоха, с самого первого чувства ненависти. Он ненавидел её всем сердцем так же сильно, как и любил. Прокручивая все те годы, которые он провёл в бессмысленных попытках разжигания войны между ними, Эдвард кается тому, чьё имя никогда не называет. Эдвард признает, наконец, что он слаб, как и все люди. Признается сам себе, что совершенные им преступления извратили его до омерзения и презрения к самому себе. Эдди лежит на полу, пачкая всё вокруг пролитым спиртным, царапает гладкую поверхность сорванными ногтями и кается, молит, просит, шепчет.

Зовёт на помощь. Но никто так и не приходит.

========== Часть 9. ==========

Комментарий к Часть 9.

Вдохновение - вещь переменчивая. Я думала, что прода будет готова на следующей неделе. А тут Бац, после похода в кино меня нехило заштормило. Жду вашего мнения. Всех люблю.

Poets of the fall - Daze

***

Стоя перед зеркалом в своей ванной, Эдди не мог унять дрожь в руках и уже второй раз уронил станок в раковину. Лезвия, припорошенные воздушными перьями, окропились кровью. Он так давно не брился, что просто напросто забыл, как это правильно делается. Словно прыщавый тинейджер, который готовится к первому в своей жизни свиданию, Харди прихорашивался с самого утра. Обкорнав первым делом отросшую бороду кухонными ножницами, мужчина тщательно намазался гелем и взялся за бритву. Через несколько минут он уже проклял тот момент, когда решил избавиться от зарослей на своей физиономии.

- Да что ты будешь делать, - Эдвард облокачивается на края раковины и прикрывает веки. Нужно успокоиться. Хотя бы чуть-чуть.

Но образ белокурой девушки летящим облаком мельтешил перед глазами, заманивая и нервируя. Выкручивая нейроны до критических отметок и отключая их безвозвратно. Это продолжалось уже несколько дней, стремясь сорвать крышу. Стоило только Эдварду заглушить мотор после прохождения тоннеля и ступить на родную землю - Смит встала перед ним навязчивой идеей. Сердце рвалось к ней, и пальцы зудели в болезненном нетерпении.