Страница 15 из 29
До того, как решиться на издание публицистической книги Белова у себя на родине, в издательстве Сергея Хомутова «Рыбинское подворье», я переговорил в Москве с редактором и директором издательства «Русский мир» Вячеславом Волковым. Будучи искренним поклонником творчества Василия Ивановича, он предложил свой проект издания, но тот отказался от него. Не понравилось размещение под одной обложкой и художественных рассказов, и публицистических статей. Белов видел в этом некую путаницу жанров. Наверное, он был прав. Это была не просто прихоть большого писателя, а его профессиональный подход как к оформлению книги, так и к содержанию. На подобную путаницу жанров он указывал и мне, когда знакомился с той или иной моей книгой.
К предложению редактора Вячеслава Волкова я относился иначе, чем Белов. Все-таки издательство Волкова выпустило в свет не одну книгу классиков современности – Владимира Солоухина, Валентина Распутина, Юрия Казакова, Анатолия Онегова. Писатель Александр Солженицын доверил ему право издавать книги лауреатов Солженицынской премии. Какие законы существуют в искусстве книгоиздания он знал блестяще. Потому даже публицистика философа Панарина или поэзия Евтушенко вышли в строгом соответствии с этими законами.
Когда ожидания Белова, что в издании книги ему помогут Павлов или Петровская академия, пропали окончательно, он остановился на моем предложении напечататься в «Рыбинском подворье».
Пересланное письмо писателя из Кировской области Алексея Михайловича Рыжова порадовало меня теплым отзывом о моей новой книге «И свяжет зодчий нить времен». Она вышла в этом же 2001 году в «Рыбинском подворье». Первым ее прочитал не Белов, а Рыжов. Василию Ивановичу пришлось тоже находить время для чтения. Книга документальная, состоит из очерков про то, как стараниями и подвижническим трудом ярославского реставратора Александра Рыбникова спасены уникальные памятники древнерусского зодчества.
С Алексеем Рыжовым я был знаком заочно. Дружеские отношения с ним помог наладить другой писатель, замечательный натуралист, ведущий на всесоюзном радио знаменитую передачу «Школа юннатов», Анатолий Онегов. Именно от него я узнал, что Рыжов работает директором лесхоза, а в свободное время пишет книги, которые посвящены, конечно же, матушке-природе. Названия их говорят сами за себя: «Просека», «Исповедь», «Сохатый». Благодаря Белову, наши отношения лишь окрепли.
Рыжов жаждал вытащить и меня, и Белова к себе в гости. Чтобы как-то отреагировать на предложение кировского подвижника, Василий Иванович и переадресовал его письмо мне.
Рыжов писал:
«Дорогой Василий Иванович и дражайшая супруга Ваша Ольга Сергеевна!
Искренне и сердечно поздравляем мы вас с великим праздником россиян – Днем победы!
Конечно, не след бы так жить победителям, быть всюду униженными и оскорбленными, но, видимо, Крест Господень возложен на нас неимоверной тяжести за грехи наши…
Однако не будем гневить Бога разными сетованиями на судьбу свою. Ведь есть же кто живет и сложнее, и хуже нас. Надо научиться благодарить Бога за любую маленькую светлинку, маленькую благодать его, ибо истинно счастлив лишь тот человек, который умеет обходиться самым малым в жизни.
С А.Н. Грешневиковым переписка продолжается. Какой он умница, какой молодец, что делает великое дело возрождения духовности на Руси! Прислал он мне книгу «И свяжет зодчий нить времен». Я залпом прочитал ее. Книга и написана ярко, со знанием предмета, и оформлена отлично, но, главное, она возрождает Русский Дух, что для меня превыше всего!
Вторично Вам пишу обеспокоенный Вашим молчанием – здоровы ли Вы, не проявилась ли в Вашем здоровье какая-то новая болячка (тьфу-тьфу!). Вы России еще долго (лет 20–35!) нужны крепким, здоровым, энергичным, работоспособным, веселым!
Меня не покидает (может быть, иллюзорная мысль), что Вы с Грешневиковым А.Н. или с В.Г. Распутиным побываете в моей деревенской глуши, где нет ни заводов, ни химии, не было и Чернобыля, даже английский ящур к нам не доходил.
Может, сделать так: Крупин, Костров, Шуртаков и Вы, Распутин и Грешневиков – сможете вместе – вот было бы здорово! А езда по железке до ст. Шахунья Горьковской ж/д от Москвы все по прямой – 10 часов. А тут я встречу на авто.
Интересного в мире все Вы видели много, но ведь были у меня в гостях Крупин, Шуртаков, Костров, Старшинов – и ничего. Им понравились наши, еще не испорченные люди. Давайте подумаем! Ведь дней наших не так уж и много осталось. Напишите мне: как Вы там?
Еще раз с великим праздником Победы! Ваш Алексей Рыжов и Любаша».
Сколько бы я ни планировал и ни готовил поездку в кировскую лесную глушь, Белов всякий раз откладывал путешествие на потом. Это «потом» так и не позволило нам увидеться с Рыжовым.
Письмо семнадцатое
Дорогой Анатолий Николаевич!
(Хотел назвать по старой памяти Толей, да вовремя спохватился). Благодарю тебя за письмо от 18 мая и спешу сделать рукопись из статей – практически из новых, а ты продолжи хлопоты (с кем?). Воспоминания о Шукшине уже идут у Ларионова, мы опоздали уже…
Я поздравляю тебя с книгой о реставраторе! Молодец, много грехов с тебя снимут за эту книгу после второго пришествия… Слава Богу, что есть такая книга. Ура!
Еще сообщаю, что хлопотать об Академии Петровской – не следует вообще. (Объясню при встрече). Не надо ни искать спонсора, ни связываться с Питером. Скажи Селезневу, что эту обузу мы снимаем с него, пусть все идет без спонсоров, не потому, что я терпеть не могу этого слова, а потому что… из любопытства.
Хочу знать, чем они (академия) завершат свою же затею. Отложи ходатайство, либо отступись… Ничего не надо делать и Селезневу, но ты молчи…
С Павловым дело разрешилось, я узнал, наконец, его домашний адрес и мобильный телефон, в следующий приезд встречусь с ним. Он, оказывается, не имеет своего офиса – вот и экс-премьер!
Продолжи, пожалуйста, хлопотать с поиском зала для выставки А. Заболоцкого. Я присоединяюсь к просьбе В.Г. Распутина.
По поводу приватизации жилья (Селезнев просил подобрать одну-две нерусских фамилии, помнишь?). Я нашел пока одного Н.Н. Энгвера. Вот его телефон: 415-54-90. Адрес: Рублевское шоссе, 31, корпус 2, кв. 446. Меня надо исключить, так как я уже не москвич, а о дочери позаботятся ребята из ведомства, так как Бородин уже оправдан. Она уже ждет окончательного решения и все бумаги у ней сданы. Все!
Главное: можно ли посылать тебе рукопись моих статей? Сергею Владимировичу кланяюсь. Белов. 31 мая 2001 г.
В конверте лежит дополнительная короткая записка. Белов написал: «В Кириллове позвони – 32-32-7, экскурсовод». В моих планах на июнь значилась поездка в два вологодских монастыря – Кирилло-Белозерский и Ферапонтов. Уговорить Белова поехать за компанию я не смог. Он дал координаты знакомого экскурсовода. Воспользоваться ими не довелось. Я ехал с друзьями-реставраторами, а им требовалось уединение, чтобы измерить крепостные стены, сделать нужные замеры, провести фотосъемку.
Мягкая красота фресок Дионисия в Ферапонтовом монастыре меня так поразила, что на обратном пути я заехал попить чаю к Василию Ивановичу. Перед встречей закупил на рынке пару сеток продовольственных товаров, для Ольги Сергеевны букет ярких и солнечных роз. Беседа в тот день крутилась в основном вокруг имени основателя уединенного и живописного монастыря монаха-чудотворца Ферапонта. Откуда у писателя были такие энциклопедические познания той эпохи, истории Белозерской земли, биографии самого Ферапонта, можно было только догадываться. Белов то и дело цитировал строки малоизвестных летописей, и даже страницы из жития самого Ферапонта. С каждой картинкой, нарисованной яркими деталями, передо мной вставал удивительный рассказчик. Я ходил по заросшим травой монастырским тропинкам, а рядом мелькали черные рясы молчаливой братии. Обитель хранила умиротворяющий дух красоты. Трудолюбивый Ферапонт неустанно махал топором, возводя очередную келью.