Страница 6 из 17
Покинув здание Лувра, который, по-прежнему, хотели посетить толпы желающих, они заглянули в сад Тюильри, прошлись по набережной Сены, заглянули в кафе, а оттуда направились к съемной квартире: уже вечерело.
Степан о чем-то живо рассуждал, кажется о каких-то свадебных делах, но Лиза слушала его вполуха, точнее, вообще не слушала.
Сказать ему или нет?
То, что ей понадобится время. То, что, не исключено, она не выйдет за Степу замуж – ни в скором будущем, ни в отдаленном.
Что ей надо подумать.
– Ты такая молчаливая и грустная, – произнес он и приобнял девушку. – Что такое, Лизок?
Если бы он только знал… Впрочем, он ведь имеет право знать. Конечно, имеет. Но вот только какой будет его реакция?
Вряд ли уж такой позитивной.
– А, понимаю, ты все еще расстроена, что не смогла увидеть свою тезку! Ну, это дело поправимое. Вот, смотри! В кафе я уже по Интернету купил билеты в Лувр на завтра!
Он уже купил билеты – на завтра! Степа, безусловно, хотел сделать как лучше, а получилось…
Да, а как, собственно, получилось?
Лиза взглянула на своего друга, который на полном серьезе собирался стать в скором будущем ее мужем – и предложение которого она, собственно, уже приняла.
Неверно истолковав ее взгляд, молодой человек скромно заметил:
– Ну нет, благодарить меня вовсе не обязательно, Лизок! Я ведь всегда знаю, что тебе нужно. Так ведь?
Боясь, что снова разрыдается или, что хуже того, ляпнет какую-то резкость, которая приведет к разрыву их отношений прямо здесь, на улицах Парижа, во время их романтического предсвадебного путешествия, Лиза, заметив сбоку первую попавшуюся лавку, решительно направилась туда.
– Хочу зайти туда! – заявила она и, даже не удосужившись посмотреть, что это за магазинчик, толкнула тяжелую стеклянную дверь.
И попала в совершенно иной мир.
Магазинчик оказался антикварным: прямо с порога на нее уставились глаза двух каменных львов. Рядом возвышался огромный тускло-золотистый Будда. А чуть поодаль было что-то жуткое, с песьей головой, в египетском стиле.
Зная, что слова, которые могли разрушить их отношения, все еще вертятся на языке, Лиза, услышав у себя за спиной треньканье колокольчика (Степа, конечно же, последовал за ней), устремилась куда-то внутрь антикварной лавки.
Похоже, они были единственными посетителями, да и хозяина не видно. Нырнув, словно прячась от Степана (хотя почему, собственно, словно – так и есть, она пряталась от него) за огромный резной шкаф, Лиза устремилась куда-то дальше, мимо изящных кресел в стиле рококо, столиков с малахитовыми столешницами, портретами, пейзажами и натюрмортами в тяжелых рамах.
Куда глаза глядят.
– Лизок, ты где? – раздался голос Степы, кажется, даже несколько испуганный. – Отзовись!
Девушка, понимая, что поступает по-детски, двинулась вперед и, не думая подавать голоса, наткнулась вдруг на черную, бархатную, с красной окантовкой занавеску. Девушка протянула к ней руку, но та вдруг раздвинулась, и перед ней очутилась крошечная, крайне элегантно одетая дама с короткими седыми, асимметрично подстриженными волосами.
– Добрый вечер! – произнесла она на чистейшем русском, правда чрезмерно грассируя букву «р». – Как я могу вам помочь?
Уставившись на нее, Лиза не знала, что и сказать, и только выдавила из себя:
– Добрый вечер…
Но отчего-то на французском.
Дама, задвинув крошечной рукой, больше похожей на птичью лапку, правда, в драгоценных перстнях, за собой занавеску, улыбнулась:
– Удивляетесь, вероятно, отчего я приветствую вас по-русски? Ну, потому что ко мне частенько заглядывают ваши соотечественники. Хотя в последнее время мне приходится брать курсы китайского. Туристические потоки меняются…
Лиза рассмеялась, а дама, жестом хозяйки предложив ей двинуться по антикварной лавке, продолжила:
– Однако у меня, несмотря на мой возраст, чуткий слух. Я слышала, как вы и ваш спутник переговаривались на русском. Поэтому и позволила себе обратиться к вам именно так. Или вы предпочитаете французский?
Последнюю фразу она произнесла на безупречном французском, причем с явным парижским выговором.
– Вероятно, мне бы неплохо освежить свои знания французского… – произнесла Лиза, вдруг в ужасе понимая, что сделала досадную грамматическую ошибку.
Дама, улыбнувшись, продолжила на русском:
– Ах, ваш французский прелестен! Кстати, ваш спутник ищет вас. Кажется, он только что налетел на одного из сфинксов!
До Лизы донесся глухой звук удара и чертыханья Степы.
– Ваш муж? – произнесла дама, и Лизы быстро ответила:
– Нет, мой друг!
И смолкла под проницательным взглядом хозяйки антикварной лавки.
– Понимаю. По этой причине я ни разу не была замужем. Ах, разрешите представиться меня зовут мадам Барбара, и вы находитесь в моем антикварном салоне здесь, в Сен-Жерве, о чем, однако, как я предполагаю, вы уже успели догадаться!
Снова послышались чертыханья Степы, и мадам Барбара произнесла:
– Подыщите что-либо для себя, дорогая! То, чем вам очень хочется обладать и что вы никому другому не отдадите! А я проведаю вашего мужа, извините, друга. Потому что он только что налетел на второго сфинкса!
Исчезнув столь же внезапно, как и возникла, мадам оставила Лизу в одиночестве. До нее донесся журчащий голос хозяйки антикварного салона, смех Степы, и, поняв, что этим двоим есть о чем поговорить, Лиза продолжила свои изыскания.
Ну да, наверное, не только в антикварной лавке, но и в жизни в целом все сводится к тому, чтобы подыскать то, чем очень хочется обладать и что никому другому отдать не пожелаешь.
До Лизы снова донесся смех Степы, который напропалую кокетничал с пожилой хозяйкой антикварного салона, и девушка задумалась о том, относится ли она к этой возрастной категории.
Ответа она дать не могла – или, вероятно, даже не хотела, – и Лиза отправилась как можно дальше в чрево антикварного магазинчика, не желая слышать обрывки разговора Степы и мадам Барбары.
Он только что сделал ей двусмысленный комплимент?
Обогнув массивный гранитный саркофаг (господи, неужели есть люди, которые приобретают такое?), девушка заметила витую лестничку, которая уходила вниз, куда-то в подвал. На стене вдоль лестницы висели офорты и миниатюры – Лиза поняла, что подвал тоже доступен для посетителей, и спустилась вниз.
Там царил полумрак, со всех сторон что-то тускло посверкивало, громоздилось, топорщилось, скалилось. Выбор в антикварной лавке был огромный – однако, несмотря на то что на глаза ей попалось множество дивных и даже явно драгоценных вещиц, ни одна из них не привлекла внимания Лизы. И не вызвала желания обладать этим и никому не отдавать!
Осторожно опустившись в резное, явно старинное, с потрепанной обивкой, но в целом отлично сохранившееся вольтеровское кресло, в котором – кто знает? – два с половиной столетия назад мог сиживать сам знаменитый философ, пописывая своего «Кандида», Лиза перевала дух, чувствуя, что на нее накатывает усталость.
И не только из-за того, что они большую часть дня были на ногах, а в предыдущую ночь мало спали. Но и оттого, что сверху до нее снова донесся голос Степы, который рассказывал парижской мадам какую-то милую шутку. Ну да, он наверняка ее очаровал, как Степа всегда умел всех очаровывать.
И ее саму.
Возможно, от этого она и устала: быть им очарованной.
– Но где же Лиза? – услышала она громкий голос своего друга и будущего мужа.
Или уже не будущего мужа?
Девушка сжалась в комок, боясь, что мадам вместе со Степой спустятся сюда, в подвал антикварной лавки, и это нарушит ее затворничество.
– Думаю, она нашла то, что ее заинтересовало, и то, что она никому не захочет отдавать! – ответил мелодичный голос мадам Барбары, а Степа, как всегда самонадеянный, заявил со смехом: