Страница 10 из 11
Зато после стойл, нам разрешалось погладить Молнию — старого золотисто-коричневого дракона, потерявшего своего направляющего. Так случается, очень редко, что дракон остается жив после смерти своего пилота. И Молния был ярким тому примером. Несмотря на то, что он выжил, он не смог больше летать.
Впрочем, жалеть его было глупо. Несмотря на всю свою печальную судьбу, Молния был буквально обласкан всеми. Мы его обожали, вечно гладили, подкармливали, разговаривали, шумели вокруг, а тот лежал на лапах и урчал, как настоящий наглый котяра. Его все любили, так что, он не чувствовал себя грустным и одиноким. Единственное, иногда смотрел на небо, где летали его собратья, и печаль рождалась в его больших темных глазах, впрочем, через секунду она проходила, когда ему навстречу бежала очередная стайка детей-первокурсников.
Но сегодня был четверг, а значит, мы возились с малышней.
К каждому студенту академии был прикреплен свой дракон. Даже к полукровкам. Это было необходимо, чтобы еще с младенчества у маленького дракона возникла привязанность к будущему направляющему. Не факт, что дракон выберет именно того, кто много лет за ним ухаживал, но это также воспитывало в драконе отсутствие страха перед дэйвами и полукровками. Ходили слухи, что если маленький дракон с детства лишен связи с дэйвами, то его разум угасает, и он становится неуправляемым и даже может убить. Правда, никто таких драконов не встречал, даже мастер Конери. А он прожил долгую жизнь и многое повидал.
Когда я увидела своего дракончика в первый раз, я, конечно, влюбилась в него. Он у меня был таким юрким, игривым, никогда не сидел на месте. Я даже рискнула ему имя дать – Волчок, но полукровки не имели права давать имена драконам, поэтому его назвали Ястреб. Хотя на ястреба он совсем не походил, даже сейчас, спустя шесть лет он оставался юрким, вертлявым, игривым и очень жизнерадостным.
Нам разрешалось кормить наших драконов, чистить их чешуйки, обливать водой и даже выпустить в их первый полет. Сейчас мой вымахал под пять метров, превратившись из ребенка в такого же непоседливого подростка, и чистить его было весьма проблематично. А через три месяца его чешуйки приобретут постоянный окрас, и он станет совсем взрослым, как и я. Вылетит из гнезда и поселится у священной горы Сиель.
— Я буду скучать по тебе, мой Волчок, — прошептала я, протирая тряпочкой его когти. Тот скосил на меня свой фиолетовый глаз и подтолкнул головой плечо, да так, что я едва не навернулась со скамейки, на которой стояла.
— Ах ты проказник, — воскликнула я и погрозила нахальному дракону тряпкой, а тот лишь высунул свой раздвоенный язык, прямо, как собака, и в глазах отразилась насмешка. — Издеваешься? Да? Над бедной, несчастной мной?
Но Волчок мне не ответил. Как я уже говорила, полукровки никогда не слышат мыслей драконов. А вот некоторые дэйвы на нашем курсе слышали. Эйнор Экхар, например, при всей моей к нему нелюбви, своего дракона встретил уже тогда, когда впервые нас привели знакомиться с маленькими дракончиками. У них прямо любовь с первого взгляда возникла. Черный, как уголь, Смерч, с одной единственной белой полоской вдоль позвоночника, был точной надменной копией своего будущего направляющего. Никто из нас не сомневался, что Смерч при посвящении выберет Экхара. Поэтому таких особенных дэйвов начинали обучать вместе с драконами уже с первого курса, чтобы впоследствии они могли войти в элиту «драконьего когтя».
Мастер Ульрих, который обучал самого повелителя когда-то, лично занимался с такими учениками, как Экхар, готовил и к вступительному экзамену, и к посвящению. Может, поэтому этот наглый дэйв был таким заносчивым, он знал, что из «драконьего когтя» заурядные личности не выходят. Ему пророчили великое будущее, возможно даже пост министра внешней защиты, или даже пост его отца в правящем Совете. Не то, чтобы я завидовала ему… хотя нет, вру, я очень завидовала. Он знает, чего хочет и идет к своей цели напролом, а я… то, чего хочу я, никогда не случится.
ГЛАВА 4 Драконий утес
Повелитель сидел за столом, откинувшись на спинку высокого кресла, и задумчиво тер чуть заросший щетиной подбородок. Он был поглощен изучением личных дел выпускного курса Академии драконов, которых ректор, ученический Совет, а также Тайная Канцелярия, сочли приемлемыми для осуществления его плана. Восемь папок, восемь студентов, восемь личных дел, в которые он с интересом вчитывался.
«Эрис Эйнориэль Грегориэль Экхар.
Четвертый Дом в ветвях власти.
Отец – Грегориэль Делариэль Экхар – стержень Дома Черных волков, входит в Высшый правящий Совет.
Мать – Кариндрэль Стефания Экхар – эриса младшего Дома Лесных рысей. Особых заслуг не имеет».
Повелитель видел этого мальчишку однажды. Он выделялся из толпы, высоким ростом, немного болезненной худобой и отказом носить традиционные для его дома длинные волосы. Впрочем, он запомнил другое — глаза, в глубине которых клубился серо-фиолетовый дым. И если присмотреться внимательнее, то за этим дымом можно увидеть не угасший костер, а воздух, небо, грозовые тучи и всполохи молний. Что говорило о непокорном нраве мальчишки, об упрямстве, грозящем стать проблемой, и в то же время о силе духа, несгибаемости характера, высокомерии, присущем всем дэйвам.
В деле мальчишки высокомерие и злопамятность значились в числе недостатков, главным достоинством же отмечалась сдержанность.
«Хорошее качество» — отметил про себя повелитель, особенно если мальчишка хотел попасть в элитные войска.
Он отложил первую папку и открыл вторую:
«Эрис Алтемаир Самаилиаль Эфер»
Восьмой Дом в ветвях власти.
Полукровка.
Отец - Самаилиаль Катриэль Эфер – эрис старшего Дома Синих ястребов, ректор Академии драконов Илларии.
Мать – Надина Дейни – полукровка низшего сословия, не принадлежала ни одному Дому. Умерла в Кровавых песках 27 дамайна 701 года от конца Великой войны».
«Тогда многие погибли» — подумал повелитель, снова отложив папку. Он знал историю Самаила Эфера, знал, что связь с непризнанной ни одним Домом полукровкой закрыла перед этим, несомненно, незаурядным дэйвом многие двери.
Не признанных полукровок, чаще женского пола ждала незавидная судьба. Они просто ходили по рукам и заканчивали жизнь в домах терпимости, незаметные и никому не нужные. Печальная, но реальность, которая не менялась годами. И то, что Эфер из восьмого Дома посмел пойти против воли стержня своего Дома, отказаться от будущего, карьеры, многих друзей, говорило о том, что девушка явно была удивительной. В то время, да и сейчас, лишь единицы могли решиться на такой шаг, особенно ради той, что не была его истинной.
Их сын был похож на отца, не слишком высокий, коренастый и плотный, как все полукровки, гибкий, белобрысый, с глазами цвета желтого мха и тяжелым упрямым подбородком. Судя по характеристике, мальчишка не отличался кротким нравом, не любил правила и с завидной регулярностью их нарушал. Среди достоинств значилась ответственность во всем, к чему он подходил, умение любое дело доводить до конца, способность принимать нестандартные решения.
В третьей и четвертой папке находились досье сестер де Лиар, из третьего Старшего дома, отец которых также входил в правящий Совет. Повелитель пробежал глазами по характеристикам обеих, слегка удивился их несхожести ни в характере, ни во внешности, ни в способностях. Сирель де Лиар, судя по досье, какими-то особыми, выдающимися качествами души не обладала, но входила в тройку самых магически одаренных девушек ее ступени. Вторая девушка — Тариэль, отличалась мягким характером, тонкой душевной организацией и проявляла склонность к целительству — крайне редкий дар для дэйвов. Обычно дар целителя проявлялся как побочный, а тут он был преобладающим.