Змеиное варенье

Кысей судорожно сглотнул и отвел глаза. Злость пополам с неудержимым желанием охватили меня. Нет, определенно, шоколад действует возбуждающе. Осталось только придумать, как это использовать.

— Вы обещали, — еще раз напомнила я инквизитору, надвигаясь на него с чашкой напитка в руках.

— Хорошо, — выдавил он обреченно. — Я попробую. Вы только не волнуйтесь.

Он попытался отобрать у меня чашку, но я проворно зачерпнула теплый шоколад на палец и поднесла его к лицу инквизитора.

— Так пробуйте. Давайте.

— Я не буду! — возмущенно уклонился он. — Что за!..

— Вы обещали, — сквозь зубы процедила я, оттесняя его в закуток между столом и стеной.

— Нет! — замотал он головой. — У вас пальцы грязные, что за глупость…

Я прижала его к стене и мазнула почти остывшим шоколадом по губам. Кысей недовольно фыркнул и попытался вытереть рот ладонью, но я прижалась к нему, обняв за шею, и прошептала:

— Мне самой слизнуть?

Он торопливо облизнул губы, от чего у меня в бешеной пляске зашлось сердце.

— Хватит! — Кысей поморщился и попытался отодвинуть меня. — Я обещал попробовать, я и попробую. Но ложкой! Да прекратите!

Я неожиданно поняла что он не смеет оттолкнуть меня из-за чувства вины и прочих глупостей, которые себе напридумывал. Кровь ударила мне в голову. Как он там говорил? Безумие вседозволенности?

Сейчас я была готова мириться даже с его удушающей жалостью ко мне.

— А вот здесь шоколад с мятой и шафраном, — я зачерпнула из другой чашки. — Вам понравится. Давайте пробуйте и не выпендривайтесь. Вы же не хотите, чтобы я расстроилась?

Кысей перехватил мою руку в запястье и заглянул мне в глаза.

— Чего вы добиваетесь?

— Победы. В состязании. Раз уж по вашей милости сорвалась помолвка…

Он виновато опустил взгляд и после секундного колебания покорно слизнул шоколадную каплю с моего пальца.

— Горько? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Тогда давайте попробуем… сладкий… с яблоком…

Я щедро зачерпнула из новой порции и нанесла себе на губы.

— Пробуйте… — от произнесенных слов горячий шоколад грозился растечься по подбородку и закапать платье, но мне было все равно. Я обняла Кысея за шею и запустила пальцы в его волосы, запрокинув голову и не сводя с него глаз. — Вы… обещали…

Он не выдержал и вытер мне подбородок, с которого предательски стекала струйка шоколада, а после склонился в нерешительности и коснулся моих губ языком. Робкое и опаляющее прикосновение… Такое мучительное в своей неумелой искренности, оно вспыхнуло поцелуем, в котором горечь шоколада сгорела и превратилась в невыносимую сладость запретной страсти. Я не заметила, как сама оказалась прижата к стене, жадно терзая его губы и выпивая дыхание, все без остатка. Его рука, направляемая моей, уже скользнула ниже, вызвав отчаянный стон желания и предвкушение долгожданной победы, как вдруг замерла на животе. Кысей отстранился, тяжело дыша:

— Что же вы… со мной делаете? Господи… Вам же нельзя.

— Мне все можно… — я попыталась удержать его, но он отшатнулся. — Уже лучше целуетесь, господин Тиффано, но это искусство требует постоянной практики… Идите сюда…

— Когда вы уже… остепенитесь и начнете… вести себя… — он не выдержал, махнул рукой и удрал с кухни, воспользовавшись тем, что в коридоре заслышались голоса Иды и ее мужа.

Я задумчиво зачерпнула еще теплый шоколад, смакуя его горечь на языке. Пожалуй, не стоит спешить.

Кысей так восхитительно послушен в своем чувстве вины, что из него можно веревки вить. Жаль, не додумалась упасть в обморок и заставить его отнести меня в комнату, где можно было бы зайти еще дальше… Интересно, если добавить в шоколад кошачьей травы, совсем чуть-чуть, это поможет? Однако больше всего меня интересовал иной вопрос. Как сделать шоколад таким же сладким, как поцелуй святоши?

Но на следующее утро все мои планы опять рухнули, как карточный домик. Я возилась на кухне, пытаясь смешать шоколад с сахаром, заранее растворенным в горячей воде, когда громко хлопнула дверь, закрываясь за разъяренным инквизитором. Он даже не разделся с мороза, и с его мантии испарялись снежинки, клубясь паром в тепле кухни. Я протянула ему плошку с шоколадом и улыбнулась:

— Попробуете?

— Подлая дрянь и обманщица! — он выбил у меня из рук плошку, которая упала на пол, растекаясь грязным ленивым пятном. — Я говорил с Лешуа! Вы не беременны! Лекарь это подтвердил!

Я ухмыльнулась в ответ.

— Когда я говорила, что беременна? — он смешался, и я добавила. — Странные у вас фантазии…

— Вы!.. — Кысей зло выругался сквозь зубы. — Вы постоянно врете. Господи, я, как дурак, с ума схожу, волнуюсь за вас, а вы… чудовище… Отвечайте. Что у вас было с Серым Ангелом?

— Вы так нелепы, когда ревнуете… — протянула я.

Он схватился за голову.

— Как я вообще мог поверить, что он вас обесчестил… Глупость несусветная! Это скорей вы его…

— Что-о? По-вашему, я настолько страшная, что на меня даже этот разбойник не позарился, да?

— Хватит! — Кысей угрожающе надвинулся на меня, хлюпнув разлитым шоколадом и схватив за запястье. – Что случилось с вояжичем? Я знаю, что он приходил к вам той ночью. Отвечайте!

— Уберите руки! Да, приходил. Искал мальчишку-невольника.

— И? Что дальше?

— Я отправила его в церковь. Сказала, что мальчишка прячется там.

— Дальше!

Я пожала плечами и попыталась освободить руку.

— Только прятался там вовсе не Луи, а… Серый Ангел, — я криво ухмыльнулась. — Представляете, он там скрывался, раны душевные зализывал после жестокого надругательства чудовищем вроде меня, а тут появился еще один извращенец и начал грязно приставать… Соскучился вояжич по мальчикам, а Серый Ангел такой хорошенький… Страшно предположить, что могло между ними произойти…

— Хватит паясничать! Где сейчас Серый Ангел?

— Понятия не имею… Но если бы и знала, не сказала… Он хоть целуется лучше, чем всякие…

— Замолчите! — его глаза опасно потемнели до цвета шоколадной горечи, и я невольно залюбовалась их оттенком. — Где невольник? Куда вы его дели?

— Откуда мне знать? По вашей милости я здесь, как в тюрьме, никуда не выходила… — я опять расплылась в наглой ухмылке. — Шоколада хотите?

Кысей глубоко вдохнул полной грудью и прикрыл глаза, застыв с крепко сжатыми кулаками. Как же он все-таки хорош, когда злится…

— Не надо стесняться своих желаний… — вкрадчиво произнесла я и погладила его по щеке. — Когда я выиграю в состязании, моим шоколадом будет лакомиться вся столица… А когда выйду замуж за Лешуа, то и все княжество…

— Никакого состязания. Никакой помолвки. Никаких расследований. Все, — он поднял на меня взбешенный взгляд, и я невольно отступила на пару шагов. — Вы отправитесь в монастырь и будете сидеть там тихо-претихо, как мышь, пока я не поймаю колдуна и Серого Ангела. А после я займусь вами… и вашим душевным здоровьем.

— Ага, сейчас, — фыркнула я. — Вы заигрались, господин…

Он грубо схватил меня за локоть и потащил к выходу. Когда я попробовала вывернуться и ударить его, Кысей просто подхватил меня на плечо. Я заорала, зовя на помощь. Испуганные вопросы домочадцев инквизитор равнодушно проигнорировал, целеустремленно таща меня к двери. Яростно извиваясь, я заколотила его по спине, за что он меня встряхнул на плече так, что я чуть язык не прикусила, а при повороте еще и треснулась головой об стену. Абсурдность ситуации возмущала настолько, что хотелось плакать.

На улице он брезгливо стряхнул меня с плеча и поволок к экипажу. Я была в одном домашнем платье и мягких туфлях, поэтому даже сопротивляться не могла, едва удерживая равновесие и постоянно оскальзываясь на мостовой.

Кысей открыл дверцу и впихнул меня в экипаж, где я оказалась зажата между двумя стражниками. Он заглянул внутрь и кивнул им:

— Госпожа Хризштайн — чрезвычайно предприимчивая, хитрая и изворотливая особа, — густая копна волос рассыпалась у него по плечам, медленно покрываясь инеем на морозе и придавая ему благородный седовласый облик. — Поэтому глаз с нее не сводить, ни в коем случае с ней не разговаривать и не слушать, чтобы она вам не говорила. Передать ее лично в руки матушке-настоятельнице Селестине вместе с сопроводительным письмом. Все понятно?