Змеиное варенье

— Говорите яснее, — раздраженно сказал Сипицкий. — Или у вас опять очередное чудесное озарение?

— Попрошу не иронизировать над священной верой! — не утерпел монсеньор, задвинутый в тень маленьким советником. — Если это колдовство, то нам этим делом и заниматься…

— Озарение — это всего лишь благословление Единого за напряженную работу ума, когда вот здесь, — я постучал себе по виску, — бродит и кипит все, что мы увидели, услышали и узнали, но оформиться никак не желает. И догадка возникает в разных формах, но глупо думать, что без помощи Единого. И сейчас я все больше уверяюсь в том, что Серый Ангел не ожидал такого исхода. Более того, смерть вояжича от колдовства нарушила его планы, он разозлился и совершил глупость, пытаясь удержать контроль над ситуацией. А еще записка. "Придется искать другого. Или другую…" Вы понимаете? Надо усилить охрану княжны Юлии!

— Разумеется, охрана дворца будет усилена, но…

— Я думаю, что Серый Ангел не остановится. Как и колдун. Только в отличие от колдуна, он свои намерения определил достаточно ясно. Он похитит еще кого-нибудь. Я не знаю, против кого он играет, против колдуна или же княжеской семьи… Ведь не зря же он заявился именно на день рождения княжны.

И этот отвратительный подарок ей…

— Это несколько притянуто за уши, господин Тиффано, но ладно, — вздохнул советник и страдальчески поморщился, переступив с ноги на ногу. — Я завтра же с утра буду просить аудиенции у князя и исключительных полномочий для вас двоих. Монсеньор? Займетесь формальностями с Орденом Пяти?

Надо объединить усилия. Вам змеиный колдун, а нам Серый Ангел. Довольно честно…

После еще довольно длительного препирательства я оставил за собой визит в гаяшимское посольство к господину Ик Чену, ловко ввернув про невозможность самому заняться охраной княжны из-за неприязненного отношения ее отца. А моя неуклюжая, правда, вполне честная лесть офицеру Матию про его невероятную дотошность, которая будет полезной в организации охраны, оказалась решающей.

Никак нельзя было допустить офицера к гаяшимцам и к Лидии, потому что мне уже стало очевидно, что маш-ун обо всем узнал. И разгневанного вояжича, пришедшего в посольство скандалить с требованием вернуть ему раба, могли отослать к Лидии. А о том, что случилось после, я даже думать не хотел…

— Слышь, пушистик, — догнал меня рыжий лис уже у выхода и пошел рядом, — между нами останется, ты только ответь мне честно. Ты все-таки по мальчикам или по девочкам?

Я даже не разозлился, обреченно понимая, что начинаю привыкать к этой глупой кличке. Что он во мне пушистого нашел, хотелось бы знать?

— Офицер Матий, я отвечу вам один-единственный раз, и больше не смейте донимать меня и переспрашивать. Я ни по мальчикам, ни по девочкам, как вы изволили выразиться. Я давал обет безбрачия, если для вас это что-то значит. И не смейте меня больше называть этой нелепой кличкой!

— Понятно, — пробормотал он себе под нос, — значит и по тем, и по другим. Ну и ежик с ними, ты все равно мне нравишься. А с бедой твоей разберемся, поможем, как же не помочь…

Я ушел от него, кипя от злости, которая принесла неожиданную ясность намерений. Завтра же с утра отправлюсь к Лидии. Плевать я хотел на ее матримониальные планы и непонятные развлечения с малолеткой, да и не верю в них. Отправится в монастырь, как миленькая, подальше отсюда и от Серого Ангела. А если будет выпендриваться, то… Исключительные полномочия от князя и Ордена Пяти быстро прижмут ей хвост. Тьфу!..

Глаза слипались, но я упрямо вырезал палубу по заранее намеченному контуру. Дерево было послушным руке и приятно пахло хвоей. Давно позабытое увлечение отвлекало от тяжелых мыслей и успокаивало. Йоран завороженно следил за каждым моим движением, непривычно тихий и послушный.

— А что это будет?

— Барк "Святого Игнатия", пятимачтовый. Парусное вооружением сделаем из промасленной ткани. Подай мне резец…

Я сделал отверстия для мачт и принялся подтачивать кончики балок, чтобы они хорошо вошли и держались.

— Тут еще много работы. Хочешь помочь? Надо выкроить паруса. Справишься?

— Да! — заволновался мальчик. — А он будет плавать? Когда мы его проверим?

— Не думаю, что сиятельная княжна отпустит его в плаванье, — улыбнулся я.

— Это мой кораблик! Я хочу кораблик! Хочу! Отдай его мне! — заканючил мальчишка.

— Но он же еще не готов… — я попытался успокоить Йорана, но тот уже начал всхлипывать. — Я тебе другой сделаю, потом. Обещаю, ну не плачь…

Он замолчал, а потом тихо и отчетливо сказал:

— Я хочу к маме.

У меня в горле образовался ком, я отложил инструменты в сторону и погладил Йорана по голове:

— Твоя мама… Она… заколдована…

— Я знаю, — серьезно кивнул он. — Но Серый Ангел ее расколдует.

— Серый Ангел… никого не может расколдовать, — горько улыбнулся я. — Даже себя.

— Он тоже заколдован? — ужаснулся мальчик.

— Да… Йоран, твоя мама любит тебя. Просто она сейчас… не понимает, как себя вести… Ты потерпи, ладно? Мы что-нибудь придумаем…

— Ну у тебя и вкус, пушистик! — раздавшийся над ухом голос Матия заставил меня вздрогнуть и чуть не подавиться. Я отпил воды и поднял взгляд на офицера. С утра пораньше он уже сиял нездоровым рвением, помахивая у меня перед носом бумагами с печаткой князя.

— Вы о чем?

— Это ж надо, — продолжил он, хитро прищурившись, — к нему такая краса княжеская на шею вешается, а он куксится по этой бледной худосочной мухоморке… Вот что ты в ней нашел? А, не отвечай, все вы церковники блаженные…

— О чем вы, офицер? — повторил я вопрос, холодея от нехорошего подозрения.

— На, держи, разрешительные грамоты, — он сунул мне в руки бумаги. — А с твоей мымрой я все устроил.

Ты, главное, с узкоглазыми не тяни. Их посол уже справлялся о ходе дознания, грозил нотой протеста.

Офицер фамильярно хлопнул меня по плечу и подцепил с блюда овсяное печенье.

Но вместо посольства я помчался в поместье Лешуа. Слова офицера не шли у меня из головы. Неужели он успел увидеть Лидию? Я велел извозчику езжать объездной дорогой, хотя это и заняло вдвое больше обычного времени. Зато мы подъехали прямо к поместью. Я проверил разрешительные грамоты и на секунду заколебался. Если хозяин вздумает чинить препятствия, или сама Лидия упрется… Что ж, тогда придется возвращаться с подмогой.

Дверь мне распахнула измученная Тень. Она привычно всплеснула руки и запричитала:

— Господин инквизитор, как хорошо, что вы приехали! Если б вы знали, что тут было!

— И что здесь было? — раздраженно поинтересовался я, проходя в гостиную и оглядываясь.

— Ни свет ни заря заявился сюда офицер тайного сыска. Я уж не знаю, каких гадостей про госпожу он наговорил господину Лешуа, только скандал разразился страшный.

— Что с госпожой? Где она? Я хочу ее видеть.

— На кухне она… — служанка всхлипнула и неловко утерла глаза краем передника. — Сделайте что-нибудь, прошу вас. Может, хоть вас она послушает.

Я целеустремленно двинулся на кухню, гадая, какую очередную бурду ваяет Лидия, и что себе навыдумывал офицер. Хотя мне почему-то было все равно, я словно отупел эмоционально после всех событий. Тень не отставала, идя позади и продолжая причитать.

— Она ведь совсем… Считай, три дня ничего не ела. Бледная, как смерть, разве что с ног не валится.

Тошнит ее постоянно, аж зеленая! Мне кажется, она совсем с ума сходит… А сегодня с утра я застала госпожу на кухне и едва успела забрать у нее кусок сырого мяса. Изо рта… Сырого мяса, вы представляете? А еще… Вот, вот! Сами посмотрите…

Тень обреченно махнула рукой, указывая на свою хозяйку. В кольцах молочно-белого дыма, на подушках, разбросанных прямо на полу, сидела полураздетая Лидия и курила кальян. Перед ней на коленях ползал мальчишка, который чуть ли не со слезами на глазах уговаривал ее съесть ложку каши. Она лениво отпихнула его и подняла на меня затуманенный взгляд. Я принюхался — пахло яблочным табаком с едва заметной сладковато-приторной ноткой. Не может быть… Опиат? У меня потемнело в глазах от гнева. Я подошел к Лидии и вырвал у нее мундштук.